Электро
Шрифт:
Видя такой расклад, парень, практически сидящий на писателе, вскочил, снял наручник со своей руки, огляделся, и пристегнул его к суку ближайшего дерева. На это ушла минута драгоценного времени, потому что писателя пришлось дотащить до этого самого дерева и прислонить к стволу.
А его коллега уже был на земле. Дубинка перекочевала к Шарлин, и девушка с оттяжкой лупила парня по филейным частям, прикрикивая на него.
– Что ж ты делаешь, мужлан неотёсанный?! Не говорила тебе мама, что нельзя к людям приставать?! Захотел свежей девчатины?! Да я тебя сейчас…
Удар дубинкой по почкам прервал её излияния. Она слишком увлеклась местью мужчинам в лице паренька в форме, поэтому не заметила, как его напарник подоспел на помощь. Выронив дубинку, женщина пошатнулась, и схватилась за спину.
– Ну, паскуда, – прошипела она сквозь зубы.
Следующий удар пришёлся уже по голове, и она взвыла от боли.
– Сейчас я научу тебя уважать полицию! – проговорил блюститель порядка, снова замахиваясь.
– А-А-А-А!!! УБИВАЮТ!!!
Молодому парню показалось, что внутри его головы разорвалась шумовая граната, которая напрочь вынесла не только барабанные перепонки, но и часть мозга. Все остальные звуки стали глухими, или исчезли вовсе. Он увидел, что женщина набирает воздуха для нового крика, и ринулся к ней, дабы не дать этим чудовищным, всё оглушающим децибелам вырваться наружу.
Второй раз огласить лес всей мощью своего поставленного голоса Шарлин не смогла. Едва очухавшись, избитый ею парень схватил женщину за ноги, и увлёк на землю. Его напарник зажал ей рот рукой и тут же принялся заковывать в наручники. Можно было констатировать, что беглецы проиграли схватку.
Эдгар тоже пришёл в себя от крика актрисы. Он посмотрел на руку и сук, к которому его пристегнули. Это была давно высохшая ветка, и освободиться от неё не составило бы особого труда. Но видя, как «упаковывают» Шарлин, писатель сомневался, что может, хоть чем-то помочь ей.
– А вы тут, как я посмотрю, всё в бирюльки играете, – раздался механический голос паука над самым ухом литератора.
Мужчина оглянулся и увидел, как на полянку верхом на небольшом медведе важно въезжает их недавний знакомый робот.
Полицейские тоже услышали его слова и обернулись, закончив заковывать сопротивляющуюся женщину в наручники.
– А ну, вали отсюда, козёл, – сказал один из парней, – и свою собаку-переростка забирай.
– Так, – сказал паук, – ты и ты, – он указал одной из лапок на полицейских, – отошли от моих друзей, и потерялись в лесу.
– А ты нам не указывай, жестянка!
– А вот это вы зря. На козла я ещё не обиделся, потому что я паук, а вот на жестянку…
Неуловимым для человеческого глаза движением робот указал лапкой сначала на одного полицейского, затем на его напарника. Спустя долю секунды оба они оказались накрепко привязаны липкой паутиной к ближайшим деревьям. Они могли лишь дышать, потому что пошевелить хоть какой-нибудь конечностью было выше их сил: паутина напоминала собой кевларовую нить, обездвижившую тела.
– А на жестянку – обиделся. Ну, что ж, счастливо оставаться, мы с вами вряд ли встретимся.
С этими словами робот спустился с мишки. Тот пригнулся к земле и подставил пауку лапу, чтобы тому было удобнее спуститься. Это были не жесты подобострастия, но вполне дружеские, исполненные уважения проявления души мохнатого зверя.
Когда паук выпрыгнул из останавливающегося паровоза, он приземлился прямо на плечи к медведю. Но ни о какой разборке речи не шло. Паук устроился на загривке зверя, и тот стремглав понёс его к замку банкира. Они вроде не обменивались никакими фразами, по крайней мере, вербально, из чего можно было заключить, что это происходило как-то иначе. Мишка точно знал, куда и с какой скоростью нужно нести робота.
Паук подошёл к Шарлин и освободил её от наручников.
– А ты всё нежишься? Давай, вставай, лежебока.
Женщина встала, и, растирая запястья, хотела было ответить что-то язвительное в своей манере, но затем перевела взгляд на двух прилепленных паутиной к деревьям полицейских, и сказала лишь:
– Спасибо.
– Не за что, – ответил паук. – Это службишка, не служба, служба, всё, брат, впереди… Впрочем, я отвлёкся.
– Как дела у нашего однолапочного? – Эдгар в это время как раз избавился от сухой ветки, к которой его пристегнули, и протянул к пауку левую руку, со свисающими наручниками.
– Это проще простого, – робот повёл лапкой, и разрезанный металл упал к ногам писателя. – Меня удивляет другое, почему эти кожаные ублюдки не догадались приковать тебе руку к ноге?
Вопрос остался без ответа. Мишка, стоявший доселе совершенно спокойно, вдруг явно занервничал. Его беспокойство словно передалось пауку.
– Теперь ребятки, пора поспешить, не то мы останемся без нашего нового друга, с которым мы даже не успели ещё познакомиться.
Они подошли ко рву, и поднятому на ту сторону мосту.
– Ты его тоже паутиной притянешь? – поинтересовался Эдгар.
– Я боюсь, как бы он нас не стал через стену перекидывать, – ответила на это Шарлин.
– В этом нет совершенно никакой необходимости на данный момент, – флегматично заявил робот.
Мишка стоял позади них, и писателю показалось, что он пыхтит как-то натружено, словно пытается поднять тяжёлое бревно. Но не успел он обернуться, чтобы посмотреть на зверя, как мост перед ними просто рухнул под ноги. Перейдя по нему к воротам замка, Эдгар оглядел подъёмный механизм моста. Даже беглого взгляда хватило понять, что он сорван напрочь. Ворота перед ними открылись сами собой, и все четверо ступили внутрь замка.
Мишка издал негромкий рык.
– Уже бегу, – откликнулся на это, а может, на какие-то свои мысли, паук.
Он стремглав бросился к площади перед главным замком. Даже Шарлин не могла поспеть за ним, не говоря уж о литераторе, у которого недавняя стычка отняла последние силы. Поэтому, когда они только подбегали к месту казни, робот уже стоял между помостами. Но его пока не видели, так как все взгляды были прикованы к палачу, занесшему огромную секиру. И к красивому человеку, склонившему голову на колоду.