Электро
Шрифт:
– Ну, хватит тут в горцев играть, – сказал паук так, чтобы его услышал каждый.
00.89
Палач застыл на месте с поднятой секирой. Механический голос паука хоть и не мог посоперничать в громкости с голосом Шарлин, но неким образом каждый услышал его, словно паук говорил ему на ухо. И тут события стали развиваться совсем не так, как должны были. Именно в этот момент голова Арнольда должна была катиться по помосту. А жадная до крови себе подобных человеческая стая – упиваться этим зрелищем. Но секира до сих пор указывала
Шериф замешкался. Он углядел в происходящем возможность для электрострелка выйти живым из этой передряги. Но пока ещё не знал, каким именно образом.
Палач посмотрел на банкира, будто спрашивая глазами: «Ну, и что делать?». Тот кивнул, мол, руби. Но секира неподвижно застыла на месте. Исполнитель наказаний не мог сдвинуть её ни на миллиметр. Тогда он разжал ладони, а громоздкое оружие продолжило висеть в воздухе. Чудеса, да и только. Барон красного щита с недоумением взирал на палача, но тот лишь пожал плечами. Мол, я сделал, что мог, а это выше моих сил, поэтому я умываю руки.
– Вы ещё успеете убить этого славного человека, – продолжал тем временем вещать робот в голову каждого из собравшихся на площади, – но у меня есть деловое предложение по его выкупу, от которого вы не сможете отказаться.
Барон Зигмунд скривился.
– Какие ещё предложения? – пробурчал он себе под нос. – Сейчас я со всеми вами разберусь.
Но не успел он и глазом моргнуть, как странный робот, стремглав рванувшийся к нему, забрался на одного из телохранителей и склонился к самому уху банкира.
– Взять его, – прошипел барон.
– К сожалению, они ничего не могут сделать, – ответил ему механический голос.
И, правда, все телохранители барона замерли в тех позах, в которых стояли за мгновение до рывка паука, и не могли пошевелить ни единым мускулом, как и те двое полицейских перед замком. Разница заключалась лишь в том, что эти могучие парни не были скованны паутиной; их держала невидимая сила. И только глаза этих бравых и неустрашимых раньше мужчин выдавали их внутренние терзания. Впервые они оказались совершенно бессильны в тот момент, когда шефу грозила опасность. Особенно много страха было в глазах того, на ком сейчас, как на вычурной подставке восседал непрошеный гость.
Шарлин и Эдгар тем временем уже достигли помостов, стоящих друг напротив друга, и присоединились к пауку, встав перед банкиром. Актриса хорошо знала этого старого прощелыгу, и, по её мнению, ему гораздо более шло звание паука, чем их новому знакомому.
Барон Зигмунд, увидев женщину, поднял брови, выражая удивление.
– А Вы что здесь делаете со всем этим сбродом, красавица моя? – спросил он.
– Да, так, помогаю им спасти одного хорошего человека.
– Это он что ли хороший? – банкир кивнул головой в сторону Арнольда.
– Ну, если это его Вы только что пытались убить, значит, – он.
– Да, чтобы Вы знали, этот «хороший» в кавычках человек пытался обокрасть меня, воспользовавшись моей добротой и природным доверием к людям.
– О, не смешите меня, Зигмунд. Вы никогда не страдали ни доверием, ни добротой, всё это чуждые Вам переживания.
– Так, или иначе, но я прошу убрать это, – он указал на паука, до сих пор склонявшегося к самому уху барона, – от моей головы.
– Уверена, он не причинит Вам вреда, просто хочет что-то сказать тет-а-тет.
– Это так? – спросил банкир, повернувшись к роботу.
– Да, – ответил тот. – Если позволите, пару слов конфиденциально.
– Говори.
Арнольд всё ждал, когда остро отточенное лезвие опустится ему на шею и отделит голову от туловища. Он гадал, что почувствует при этом, и почувствует ли вообще. Надо сказать, что он зачастую ходил рядом со смертью, но в силу своей молодости и редкого здоровья никогда не задумывался о ней. Не то, чтобы ему претила мысль о конце существования, ей просто не находилось места в его голове. Но вот сейчас, когда голова покоилась на неудобной колоде, покрытой бурыми потёками, смерть заняла всё его существо. Мужчина пытался представить, а что там за ней. Пусть он уже совсем скоро узнает об этом, но пока это знание было скрыто пологом существования. Он настолько увлёкся своими мыслями, что пропустил появление паука и его сакраментальную фразу. Но вот время шло, а секира не опускалась на его шею, дробя верхний отдел позвоночника в муку. Он открыл глаза.
Первым на ум ему пришло, что его всё-таки казнили, но он этого даже не заметил, настолько сюрреалистическая картина открылась его глазам. Перед бароном стояли двое: статная рыжеволосая женщина, и мужчина с культёй вместо правой руки. Телохранители Зигмунда застыли, словно статуи, впрочем, как и остальные на помосте для высокопоставленных особ. А с одного из телохранителей к голове банкира свешивалось что-то немыслимое – огромный паук, по металлическому блеску которого можно было догадаться, что это робот.
Арнольд оглянулся. Палач всё ещё стоял сбоку от него, но уже не сжимал в руках секиру, а растеряно озирался по сторонам. Само же орудие казни спокойно висело в воздухе, попирая все законы гравитации. Тогда свободный рыцарь поднялся и оглядел всю площадь, пытаясь понять, что же тут происходит.
Толпа, ещё пару минут назад желавшая растерзать его, притихла и тоже казалась скованной невидимыми путами, как и телохранители банкира. И ещё ему показалось, что он видит спину небольшого медведя, уходящего куда-то за помост. Нет, ну это уже перебор. Скорей всего это просто от пережитого шока и близости смерти. Арнольд потёр глаза и снова открыл их. Медведь исчез, а вот робот, нависающий над бароном, никуда не делся.
– Уважаемый барон красного щита, – тем временем шептал паук на ухо банкиру, – я хочу заключить с Вами договор.
– Это сейчас все слышат? – спросил банкир. – Знаю я твои фокусы.
– Нет, мы сейчас общаемся на узконаправленной частоте, так что даже мои друзья нас не слышат, но я могу включить и широкую передачу.
– Нет уж, уволь. Продолжай.
– Так вот, я хочу заключить с Вами договор, одной из частей которого является передача мне Вашего подсудимого.
– Это исключено!