Электроник – мальчик из чемодана (с илл.)
Шрифт:
– А я?
– Ты – мышь. И больше всего на свете боишься кошки.
Артисты удивились:
– Верно! Он все угадал, хотя не видел пьесу. Сразу видно, как он хорошо соображает.
– А где же Майя? – спросил кролик и крикнул: – Майка-а!
– Я здесь, – прозвучало за спинами.
Ребята расступились, пропуская вперед девочку в голубом платье.
– Это наша главная артистка, – представил кролик девочку в голубом платье. – А это Электроник.
– Мы знакомы, – улыбнулась голубая девочка и, вынув из кармана прозрачный платок со смешной мордочкой и монограммой «Электроник», спросила фокусника: – Узнаешь?
– Ого! –
Какая-то сила сдавила горло Сережки. Он шагнул вперед и, судорожно глотнув, пробормотал:
– Я здесь.
– Так, так, так… – весело сказал профессор. – Вот он, живой двойник Электроника, из-за которого произошло столько путаницы!
Сыроежкин моргал и изо всех сил старался казаться спокойным.
– Не будем вспоминать прошлое, – миролюбиво предложил профессор и похлопал Сыроежкина по плечу. – Ты должен знать, в чем силен Электроник. Скажи ребятам.
Сыроежкин улыбнулся:
– Он лучший в мире математик. Лучший фокусник. И лучше всех понимает язык зверей.
– Вот как! – вскричал артист в маске кролика. – Это мы сейчас проверим! А ну, Электроник, угадай, что я сейчас скажу. – И кролик зарычал грозно и страшно, словно он был тигром: – Р-р-р-р!..
– Ква-ква-ква-ква! – подхватила черепаха.
– Мяу-мяу… – требовательно мяукнула мышь и зашипела: – Ш-ш-ш, с-с-с…
Зрители засмеялись. А Электроник стоял совсем спокойный. Он даже не улыбнулся.
– Почему он не смеется? – закричали артисты. – Мы стараемся, играем, а он не смеется!
– Видите ли, – смущенно развел руками профессор. – Это моя оплошность. Я не предусмотрел в Электронике чувства и эмоции. Я думал, что от них он может перегореть. Как видно, я ошибался.
– Но он совсем как живой! – зашумели мальчишки и девчонки. – В нем должен быть смех, и улыбки, и веселье. Они где-то есть в нем! Только он этого не знает!
– Ребята! – крикнул Сыроежкин. – Давайте развеселим Электроника!
И он заскакал на одной ножке вокруг Электроника и запел что-то веселое, что пришло сразу в голову:
Электроник, ЭлектроникТолько вылез из пеленок…Все равно он лучший в миреМатематик и сатирик!Что тут началось! И будущие биологи, и кибернетики, и инженеры, и врачи сразу забыли о своей великой роли в науке. Они поскакали, как козлы, замахали крыльями, как петухи, стали бороться, как медведи. Кудахтали, аукали, ревели, мяукали, пели, показывали друг другу носы и кривлялись. Кто-то боксировал с невидимым противником, кто-то ходил на руках, кто-то балансировал линейкой на носу. Словом, поднялась веселая суматоха.
А Громов заразительно хохотал. И академик Немнонов, явившийся на шум, смеялся. И Таратар забавно шевелил усами. И все остальные, кто видел эту кутерьму, не могли сдержать улыбок и смеха.
Смех струился вокруг безмолвного, неподвижного Электроника. Он пронизывал всех и каждого, заражал азартом, радостью, силой. Вон он! Ха-ха! Он существует! Его почти можно пощупать. Протяни только руку, и сразу поймаешь это «ха-ха»!
Вырвался из клубка тел взъерошенный Макар Гусев и заревел басом, указывая на Электроника:
– Смотрите! Он смеется!!!
Электроник улыбался…
– Ура! –
И разом смолкли. Потому что Электроник вдруг подпрыгнул и сказал четко и раздельно:
– Ха. Ха. Ха.
Потом Электроник опять подпрыгнул и теперь уже засмеялся по-настоящему:
– Ха-ха-ха-ха-ха!..
Он заскакал на одной ножке и в такт подскокам стал распевать песню, которую, наверно, только что придумал или же сочинял на ходу:
Есть город Смеха-Веселья, да, да,Там очень чудные дворы и дома —С цветами на крышах,С шарами на клумбах,С музыкой из фонтанов,Скрипками на деревьяхИ с чудаками на улицах.Там бабушки скачут через скакалку,А дедушки бегают, словно мальчишки.А самые старые, с ревматизмом, —Те палками крутят, как дирижеры,И выбивают музыку из всех садовых скамеек.Там Солнце с Луной никогда не расстанутся,Там звезды сияют и ночью и днем,Сверкают улыбки,Смеются девчонки,Хохочут мальчишки,И смех – будто гром.Веселья и радости хватит на всех.Да здравствует смех! Долой антисмех!И все вокруг Электроника подхватили:
– Да здравствует смех!
А потом долго хлопали сочинителю.
Электроник поклонился, подошел к другу, прошептал ему на ухо:
– Стихи – наиболее сжатая форма подачи информации. Никогда раньше не сочинял. Не знаю, как получилось.
– Ты лучший в мире поэт, Электроша! – убежденно ответил Сыроежкин.
Академик Немнонов отвел в сторонку Громова.
– Откровенно говоря, Гель Иванович, – сказал он, – я только сейчас понял, какое любопытное существо ваш Электроник.
– Представьте, и я об этом раньше не догадывался, – шутливо отозвался Громов и приложил палец к губам: – Тс-с… Держите это в секрете.
И в тот же момент их окружили ребята. Они хитро посматривали на ученых и молчали.
– Что? – спросили хором профессор и академик.
– Видите ли, Гель Иванович и Семен Семенович, – сказал Таратар, – у ребят есть к вам большая просьба. Раз все так случилось, оставьте Электроника нам… Необязательно ему возвращаться в чемодан…
Десятки просящих, умоляющих, ждущих глаз были обращены к Громову.
– А что он будет у вас делать? – прищурился профессор.
Сыроежкин почувствовал, что пришло время ему сказать слово. Очень важное слово, от которого зависит судьба друга. Он выступил вперед:
– Электроник будет помогать учителям! Заниматься с нами. Принимать экзамены. Гель Иванович, вы же знаете, какой он замечательный математик.
– Я согласен! – просто сказал Громов.
Сережка просиял.
А кибернетики возликовали:
– Ура! Электроник наш!..
– Одну минуточку… – Академик поднял руку. – Иногда мы будем приглашать Электроника в Институт кибернетики. Нам надо советоваться с ним по некоторым важным вопросам. Вы не возражаете?