Электронная коммерция в России и за рубежом: правовое регулирование
Шрифт:
При решении вопросов о наличии юрисдикции российских судов по рассмотрению споров, связанных с интеллектуальной собственностью, не следует забывать о положениях ст. 248 АПК РФ, согласно которым споры, связанные с регистрацией или выдачей патентов, регистрацией и выдачей свидетельств на товарные знаки, промышленные образцы, полезные модели или регистрацией других прав на результаты интеллектуальной деятельности, которые требуют регистрации или выдачи патента либо свидетельства в Российской Федерации, относятся к исключительной юрисдикции арбитражных судов России. Так, например, иск корпорации «Microsoft» к российскому лицу в связи с неправомерным использованием им товарного знака «Windows», зарегистрированного в России, относится к исключительной юрисдикции российского арбитражного суда [277] . Исключительная компетенция предполагает в данном случае не только невозможность ее изменения соглашением сторон, но и невозможность передачи рассмотрения данного спора в третейский суд. Если иностранный суд или арбитраж все же вынесет решение по такому вопросу, арбитражный суд отказывает в признании и приведении в исполнение этого решения на территории Российской Федерации (п. 3 ч. 1 ст. 244 АПК РФ).
277
Постановление ФАС Московского округа от 28 ноября 2012 г. по делу № А40-131680/11-51-1187.
Что касается компетенции российских судов по рассмотрению споров, связанных с распространением сведений,
Рассматривая вопросы, возникающие с юрисдикцией споров, связанных с сетью Интернет, особо следует упомянуть два положения АПК РФ, которые могут быть потенциально применимы к такого рода отношениям.
В п. 9 ч. 1 ст. 247 АПК РФ устанавливается, что в компетенцию арбитражных судов входит рассмотрение дел по экономическим и иным делам, связанным с осуществлением предпринимательской и иной экономической деятельности иностранных лиц, международных организаций, в том случае, если спор возник из отношений, связанных с государственной регистрацией имен и других объектов и оказанием услуг в международной ассоциации сетей Интернет на территории Российской Федерации.
Формулировка данного положения является весьма неудачной. Обозначение сети «Интернет» в качестве международной ассоциации (обозначения, свойственного больше субъектам права, коим Интернет не является) уже не может не вызывать нареканий, как и словосочетание «государственная регистрация имен …в международной ассоциации информационно-телекоммуникационных сетей Интернет». Как известно, доменные имена как главные и единственные кандидаты на применение данной формулировки регистрируются негосударственными организациями. Так, в России такая регистрация осуществляется аккредитованными регистраторами доменных имен в доменах RU и РФ, которые являются коммерческими организациями [278] . Так что, формально говоря, формулировка данного пункта – не самая удачная для целей обоснования юрисдикции российских арбитражных судов в отношении споров, связанных с регистрацией доменных имен на территории Российской Федерации. Хотя на практике суды ее активно используют для обоснования юрисдикции российских арбитражных судов по спорам, связанным с запретом использования товарного знака, фирменного наименования в доменном имени, зарегистрированном в зоне «.ru», и о передаче права администрирования доменного имени [279] .
278
См. подробнее § 5 гл. 5 настоящей книги.
279
См. например: Определение Верховного Суда РФ от 7 декабря 2015 г. № 305-ЭС15-15588 по делу № А40-102183/13: «Суд пришел к выводу о наличии компетенции у арбитражных судов Российской Федерации рассматривать настоящий спор, поскольку спорное доменное имя зарегистрировано в доменной зоне «RU» и его регистрация осуществлялась регистратором (обществом «РСИЦ»), находящимся на территории Российской Федерации»; Постановление Суда по интеллектуальным правам от 2 октября 2014 г. № С01-856/2014 по делу № А40-102183/2013: «Поскольку доменное имя, о запрете администрирования которого ответчиком просит истец, зарегистрировано в доменной зоне «.ru», рассматриваемый спор относится к компетенции арбитражных судов Российской Федерации».
Упоминание в п. 9 ч. 1 ст. 247 АПК РФ возможности существования государственной регистрации иных объектов в сети «Интернет» также вызывает недоумение. Если имелась в виду государственная регистрация каких-либо объектов, которые так или иначе могут фигурировать в Интернете, то основной кандидат в виде товарного знака уже охвачен в этой части специальным регулированием (ст. 248 АПК РФ).
За вычетом вышеуказанных положений в «сухом остатке» п. 9 ч. 1 ст. 247 АПК РФ остается упоминание о юрисдикции арбитражных судов в отношении услуг, оказываемых в Интернете на территории Российской Федерации. Однако и здесь возникает ряд вопросов. Во-первых, почему упоминаются только услуги? Товары и тем более права на объекты интеллектуальной собственности также выступают объектом оборота в сети «Интернет». Во-вторых, что реально добавляет это правило к тому, что уже и так есть: ведь если договор оказания услуг, заключенный в Интернете, подлежит исполнению на территории Российской Федерации, то в соответствии с положениями п. 3 ч. 1 ст. 247 АПК РФ иск может быть и так предъявлен по месту исполнения договора безотносительно к использованию Интернета при его заключении. Если же договор оказания услуг, заключенный в сети «Интернет», подлежит исполнению за пределами Российской Федерации, то такая ситуация противоречит формулировке п. 9 ч. 1 ст. 247 АПК РФ, в которой прямо говорится о территории Российской Федерации. Но даже если эта ситуация и охватывалась бы данной нормой, то обосновать такое специальное основание юрисдикции можно было бы лишь наличием тесной связи договора с территорией Российской Федерации, в противном случае получалась бы абсурдная ситуация при которой любые предпринимательские споры, связанные с оказанием услуг в Интернете, оказались бы подведомственными российским арбитражным судам. Но для ситуаций, при которых имеет место тесная связь договора с территорией Российской Федерации, существует специальное основание для установления юрисдикции (п. 10 ч. 1 ст. 247 АПК РФ). Указанные соображения позволяют сделать вывод о том, что положения п. 9 ч. 1 ст. 247 АПК РФ в том виде, в каком они сформулированы сейчас, не обладают какой-либо самостоятельной ценностью и не расширяют перечень оснований для установления юрисдикции арбитражных судов в отношении споров с участием иностранных лиц, содержащихся в иных положениях АПК РФ.
Следующая норма, которая заслуживает упоминания, – это п. 10 ч. 1 ст. 247 АПК РФ, согласно которой установление юрисдикции российским арбитражным судом допустимо в «иных случаях при наличии тесной связи спорного правоотношения с территорией Российской Федерации». Критерий тесной связи обычно используется при решении вопроса о выборе применимого права, но не для определения юрисдикции, в связи с этим подход российского АПК отличается значительной оригинальностью [280] . Исходя из формулировки рассматриваемого пункта все иные основания для установления юрисдикции, упомянутые в п. 1–9 ч. 1 ст. 247 АПК РФ, являются лишь частными случаями реализации данного принципа. Принцип «тесной связи» позволяет уйти от исчерпывающего перечня оснований международной подсудности. Такой перечень, каким бы подробным и детальным он ни был, всегда будет несовершенным. С учетом динамики гражданского оборота, широкого применения в нем принципа диспозитивности заранее очертить круг споров, могущих возникнуть из цивилистических отношений, практически невозможно [281] .
280
Батлер У.Э., Ерпылева Н.Ю. Производство по делам с участием иностранных лиц в международном процессуальном праве России и Кыргызстана // Законодательство и экономика. 2012. № 11.
281
См.: Мамаев А.А. Принцип «тесной связи» спорного материального правоотношения с территорией Российской Федерации как основание определения международной судебной юрисдикции по гражданским делам // Арбитражный и гражданский процесс. 2008. № 2.
Анализ небогатой судебной практики, в которой данное основание фигурировало в качестве относительно самостоятельного (а не в качестве «подкрепления» иных оснований, указанных в ст. 247 АПК РФ), позволяет обозначить те критерии, которые принимают во внимание арбитражные суды при установлении наличия тесной связи спора с территорией Российской Федерации: 1) субъектный состав спора; 2) местонахождение основных доказательств по делу; 3) место исполнения судебного решения [282] . В одном из споров фигурировал в качестве возможного критерия и русский язык как язык договора [283] . Кроме того, может приниматься во внимание акцессорный характер обязательства, в связи с которым возник спор, по отношению к основному обязательству, должником по которому является российское лицо [284] . При этом должны также приниматься во внимание и прагматические соображения. Тесная связь должна иметь какое-либо практическое обоснование: облегченный порядок исполнения будущего решения, сбора доказательств, защиту слабой стороны, предъявление иска по связи дел, которая распространяет подсудность одного требования на все другие, если их разъединение невозможно (например подача встречного иска, подача иска к нескольким ответчикам, находящимся на территории разных государств) и т. д. [285]
282
Постановление Девятого арбитражного апелляционного суда от 18 апреля 2011 г. № 09АП-7645/2011 г. по делу № А40-116933/09-50-926, оставленное в силе постановлением ФАС Московского округа от 8 августа 2011 г. № КГ-А40/6186-11.
283
Определение ВАС РФ от 28 октября 2011 № ВАС-8661/11 по делу № А60-7981/2010-С2.
284
Постановление ФАС Московского округа от 9 октября 2012 г. по делу № А40-51127/12-114-475: «Кроме того, залоговое обязательство является дополнительным (акцессорным) обязательством по отношению к обеспечиваемому им основному обязательству по кредитным договорам, должником по которому также является российская организация… Данные обстоятельства свидетельствуют о наличии тесной правовой связи спорного правоотношения с территорией Российской Федерации».
285
Постановление Девятого арбитражного апелляционного суда от 24 марта 2008 г. № 09АП-2750/2008-ГК; Нешатаева Т.Н. О вопросах компетенции арбитражных судов в Российской Федерации по рассмотрению дел с участием иностранных лиц // Вестник ВАС РФ. 2004. № 12.
И наоборот. Если судом установлено, что заявленные исковые требования вытекали из деятельности иностранной компании за рубежом, исполнение по спорному договору осуществлялось на территории иностранного государства, большинство доказательств расположено на территории иностранного государства, а правом, применимым к договору, было право иностранного государства, то оснований для применения положений п. 10 ч. 1 ст. 247 АПК РФ нет [286] .
В качестве возможной иллюстрации применения данного критерия можно привести ситуации, когда вред от деятельности иностранного лица в сети «Интернет» еще не наступил, в силу чего применение п. 4 ч. 1 ст. 247 АПК РФ как специального основания для установления юрисдикции по деликтным спорам невозможно, но в то же время существует реальная угроза наступления такого вреда на территории Российской Федерации. Как отметил суд в одном из своих решений, «сам факт предполагаемого причинения убытков на территории Российской Федерации свидетельствует о наличии тесной связи спорного правоотношения с указанной территорией» [287] .
286
См. п. 8 Информационного письма Президиума ВАС РФ от 9 июля 2013 г. № 158 «Обзор практики рассмотрения арбитражными судами дел с участием иностранных лиц».
287
Постановление СИП от 2 июля 2014 г. № С01-471/2014 по делу № А40-56928/2004.
Также критерий тесной связи может быть использован применительно к договорам, по которым распространяются электронные экземпляры произведений. Ранее уже говорилось о том, что в данном случае применение специального основания для установления юрисдикции суда в виде исполнения договора на территории Российской Федерации является проблематичным в силу положений ст. 316 ГК РФ о месте исполнения обязательства. Тем не менее факт места нахождения или местожительства приобретателя в России может служить основанием для вывода о тесной связи договора с территорией Российской Федерации в отсутствие пророгационных или третейских соглашений в соответствующем договоре.
4.2. Определение применимого права к отношениям в сети «Интернет» (jurisdiction to prescribe)
Прежде чем перейти к вопросам, связанным с определением применимого права к трансграничным отношениям в сети «Интернет», необходимо еще раз подчеркнуть необходимость четкого отграничения вопросов определения юрисдикции суда по рассмотрению спора (jurisdiction to adjudicate) от вопросов, связанных с определением права, применимого к такому спору. Некоторые авторы, к сожалению, имеют неверные представления о том, что первично: юрисдикция или применимое право. Так, Н.А. Дмитрик пишет, что «для договорных отношений в сети «Интернет» более важным является вопрос о применимом к таким отношениям праве, т. е. о действии закона в пространстве и по кругу лиц. Вопрос о подведомственности и подсудности возникающих споров также важен, но он производен (выделено мной. – А.С.) от вопроса о применимом праве» [288] . Сразу возникает вопрос, как можно определить применимое право, если предварительно не решен вопрос о том, кто же его будет определять и применять. Но дело даже в другом. Данные вопросы решаются в соответствии с различными принципами. При этом «разграничение принципов установления подлежащего применению права и правил определения компетентного суда выступает основой современной концепции международного частного права» [289] . При решении вопроса о своей компетентности по рассмотрению спора суд руководствуется правом своей страны (lex fori), при решении вопроса о применимом праве суд руководствуется в том числе и правилами коллизионного регулирования, допускающими широкую автономию воли по выбору иностранного права. Установление судом своей юрисдикции в отношении спора само по себе не влечет применения законодательства страны суда к такому спору [290] .
288
Дмитрик Н.А. Осуществление субъективных гражданских прав с использованием сети «Интернет». М., 2006. С. 73.
289
Batiffol H., Lagarde P. Traite de droit international prive. T. II. № 668. P. 446. Цит. по: Крохалев С.В. Категория публичного порядка в международном гражданском процессе. СПб., 2006. § 350.
290
Пункт 12 информационного письма Президиума ВАС РФ от 9 июля 2013 г. № 158 «Обзор практики рассмотрения арбитражными судами дел с участием иностранных лиц».