Элем
Шрифт:
Во всём остальном они вели себя так, будто не хотели афишировать свой непрошенный визит. Ни тебе распоротых подушек, ни разбросанного белья, ни скомканных рукописей. Но «наследили» они буквально на каждом квадратном сантиметре. Спрашиваю себя, смог бы ли я воссоздать словесные портреты непрошенных визитёров по их туманным образам. Пожалуй, что нет. Но знаю, что их было четверо.
Иду на кухню и делаю себе кофе, по ходу пытаясь ответить на главный вопрос: что я за птица важная такая, и почему ко мне проявляется подобное внимание? Возникает лишь одна версия: это как-то
Усилием воли заставляю себя прекратить спекулятивные измышления. Тем они и плохи, что являются всего лишь версиями возможно имевших место событий. Да и от правдивого ответа какой мне толк?
Смотрю в окно, за которым развернулась непроглядная ночь. Вот-вот должен выпасть снег. Завтра московские автолюбители и профессионалы проснутся в новом городе, к которому некоторое время придётся привыкать, оттачивая навыки вождения — друг на друге и на вечно виноватых пешеходах. Нам, завсегдатаям метро, тоже достанется на орехи — хлынет толпа неуверенных в себе владельцев железных коней и тех, кто решит обойтись без привычного такси.
Свет кухонной лампы расщепляется на тысячи узеньких фосфоресцирующих полосок — что-то новенькое почти каждый день. В большинстве случаев — бесполезное, с точки зрения какого-нибудь отца семейства, но мне прикольно и немного щекотно в области глаз. Я складирую все свои чудеса на отдельной полочке в том сегменте памяти, который отвечает за ощущения.
Спать я опять не хочу. Ложусь в гостиной на диван, прихватив с собой «Альтиста Данилова». Перечитываю, с пристрастием углубляясь в главы, которые раньше пролистывал, в недоумении пожимая плечами. Ищу сходства демонической природы главного героя и бредового антуража с собственным опытом — результата ноль, но исследовательская работа увлекает. За чтением убиваю всё оставшееся время — до будильника. Если честно разобраться, то можно было вообще в офисе остаться. Сэкономил бы на транспортных расходах.
Мы с Фальком сидим в кафе. Перед нами стоят два дымящихся блюда. Пахнет вкусно и выглядит аппетитно. Рядом — два запотевших бокала с какой-то пенной жидкостью навроде пива.
– Что-нибудь ещё?
– спрашивает официантка.
– Нет, спасибо, - отвечает за нас обоих Фальк.
Она грациозно уплывает обслуживать других клиентов, а мы возвращаемся к прерванной беседе. На еду и выпивку мы не обращаем внимания. Они так и останутся на столе нетронутыми. Это как с золотом: дань традиции, у которой больше нет первопричины.
– Так что там с этим Самохваловым? Говорят, он нёс откровенную чушь. В него даже бросали тухлыми яйцами. Где ты его откопал?
– Он сам вызвался добровольцем.
– Поразительно!
– А мне поразительно другое: яйца откуда? Тем более, тухлые.
Фальк рассматривает меня с откровенной насмешкой. Пусть. Ему позволительно. Пытаюсь оправдаться:
– Вертолётные бои что ли лучше? Или чемпионат Элема по приседаниям?
– Ничуть. Про то и речь. С такой развлекательной программой ты скоро обанкротишь Арену.
– У меня, по-видимому, творческий кризис.
Фальк театрально закатывает глаза.
– Не удивлюсь, если к этой твоей проблеме добавятся ещё и мигрени. Весь Элем соберётся у изголовья твоей кроватки, чтобы посюсюкать.
Да, он прав. Похоже, мои затруднения с «моделью» стали распространятся шире.
– Мне нужен доктор, - говорю наугад.
– Ну, так за чем же дело стало?
– Можешь кого-нибудь посоветовать?
– Конечно. Возьми хотя бы этого.
Слежу за направлением его вытянутой руки.
– Галантерейщик?
– А что тебя смущает?
– Хотелось бы рентген какой-нибудь. Приличный кабинет с портретами Склифосовского на стенах. На худой конец, Станиславского.
Это я начинаю сбавлять цену ещё до наступления торгов.
– Предрассудки! Он тебе без всякого рентгена поставит диагноз и пропишет правильные пилюли. У него сам мэр лечится.
– Ладно, попробую. Раз так.
Промакиваю губы салфеткой. Встаю из-за стола. Иду к лотку. Галантерейщик уже подсуетился и держит в руках какую-то коробочку для меня.
– По одной капсуле три раза в день после еды.
– Уточни, что ты называешь едой.
– Ну, тогда просто три раза в день, - не смущается шарлатан.
– Что такое «день» вы спрашивать не будете?
Открываю коробочку и действительно обнаруживаю в ней разноцветные таблетки. Беру одну, смело заталкиваю в рот. Коснувшись языка, она исчезает, а в желудке — ощущение, будто туда уронили плоскогубцы. Через секунду всё становится на свои места.
Вопрошающе смотрю на Галантерейщика, замершего по стойке смирно. Потом громко объявляю:
– Соревнования по плаванию в подсолнечном масле! Вольным стилем. Двухсотметровка. Победителю — годовой абонемент на посещение Арены.
– Может, лучше невесту?
– робко замечает Галантерейщик.
Почему бы и нет?
– Кто будет невестой?
– У мэра дочь на выданье.
– А она согласится?
– Уже согласилась.
Моего дальнейшего участия не требуется. Поворачиваю голову в сторону кафе: Фалька за столиком уже нет. Ну, и ладно. Мы не аристократы, и манеры у нас соответствующие..
Отправляюсь прогуляться. Без всякой определенной цели. Иду от центра к северным окраинам, петляя по переулкам. Импровизирую. Замечаю новые постройки. У Жандармерии появилась отдельно стоящая казарма, занявшая место пустыря. Канцелярия обзавелась уютным садом для прогулок клерков. Открылось «Бюро находок» — вот это действительно здорово. Может, отыщется моя удочка — чего только и откуда только я с помощью неё не вытягивал! В последний раз — фиолетового зайца размером с медведя и с ластами вместо обычных лап. Слава богу, не говорящего, хотя и с ангельскими крылышками.