Элемент крови
Шрифт:
– Теперь моя очередь тебя порадовать, – улыбнулся Калашников. – Связной мертв.
– Неужели? – саркастически осклабился врач. – А я-то думал, в Аду только живые!
– Он совершил самоубийство с помощью эликсира прямо на таможне, когда мы попытались арестовать его, – флегматично продолжал Алексей, игнорируя подколку. – Можешь себе представить, какого труда нам стоило скрыть это от телевидения. Так что извини – золота тебе не получить. Да и, если уж откровенно, с самого начала никто за твою работу ничего платить не собирался. Тебя элементарно кинули, как мальчика.
Рука Склифосовского с зажатой в ней ампулой не дрогнула, но его лицо отразило сложнейшую гамму чувств – от ненависти до полнейшего умиротворения.
– Я полагаю, что ты мне врешь, – прокричал доктор в ухо Калашникову. – Но даже если вы и верно вышли на связного – это неважно. Я верю заказчику, как серьезному человеку.
– Дурак ты, профессор, – заорал в ответ Алексей. – Зуб даю – не заплатит он тебе.
– И хрен с ним, – вопил Склифосовский, еле расслышав сквозь музыку калашниковские слова. – Это мои проблемы, я сам с этим разберусь. Можешь не беспокоиться!
Он поудобнее перехватил скользкую ампулу большим и указательным пальцами.
– Мне пора идти на романтическое свидание с Лилит. Прощай, батенька.
– The end, – во весь голос, но почему-то по-английски подвел черту под разговором Калашников и, прикусив губу, изо всех сил выкрикнул фальцетом, перекрывая сатанинский грохот гитар Blind Guardian:
– Слушай, ну пора уже! Сколько тебя можно ждать?
С некоторым опозданием Склифосовский понял, что эти слова относятся не к нему.
Глава двадцать вторая
Объект номер семь
(22 часа 01 минута)
Л илит пребывала в натуральном бешенстве. Визит дорогого братца пустил прахом все ее планы на романтический вечер – это во-первых. Во-вторых, оказывается, ее хотят убить, таковая новость сама по себе не призвана улучшать настроение. В третьих, размахивая руками во время оживленной дискуссии, она сломала ноготь на указательном пальце – эта трагедия превосходила своей ужасностью две предыдущие, вместе взятые. Короче говоря, цветущее с утра настроение сестры Шефа к вечеру было испорчено безвозвратно. Выходить никуда нельзя, к окну подходить невозможно, к двери тоже – сиди как полная дура, и главное, неизвестно сколько – то ли день, то ли всю неделю подряд. Даже кабель телевизора перерезали, чтобы «не нер-вировать плохими новостями» – о как! Да когда там хоть один раз за все время показывали хорошие новости?
…Лилит, в отличие от высокопоставленного родственника, не отличалась уравновешенным нравом. Более всего девушку выводили из себя многолетние споры о возможности ее существования в принципе. Она даже согласилась, пожертвовав покоем, чтобы ее дом включили в программу обязательного посещения экскурсантов из Рая, но многих не убеждало и это. «Некоторые богословы-исследователи всерьез утверждают о свидетельствах разлада между Адамом и Евой после их изгнания из библейского Рая – Адам сошелся с вероятной сестрой дьявола, демонической женщиной по имени Лилит, от сожительства с которой родилось несколько адских существ[18]».
Вот как замечательно – «некоторые богословы-исследователи»! Получается, большинству людей наплевать, существовала ты в действительности или нет. Раз дорогая и любимая церковь этого не подт-верждает официально, значит, тебя и в природе не наблюдается… То-то эта змея Ева небось сидит и злорадно скалит крепкие белые зубы – добилась-таки своего.
Лилит машинальным жестом поправила вылезший из лифчика пышный бюст, ее мысли снова перескочили на неожиданный визит родного брата. Нет, ну надо же – после всего, что произошло, он еще имеет наглость приезжать к ней домой без звонка, скотина этакая! Если бы не его свинские интриги, ее личная жизнь могла сложиться ой как замечательно. Жила
В общем, устроил он ей с Адамушкой романтическое свидание – специально за ночь построил кафе, где музыканты из Ада исполняли душещипательные медляки, а официантки лихо носились по залу. Других посетителей в этот день, разумеется, не было, да и быть не могло. Познакомились, понравились друг другу, стали встречаться, спустя месяц она к нему в лес переехала, там и детки пошли. Все бы ничего, но только лет через пять прошла любовь, завяли помидоры – ушел Адам обратно к Еве.
Сколько она слез пролила, сколько скандалов устроила, сколько к брату бегала, чтобы воздействовал, заставил изменщика вернуться в семью, – все без толку. Братец нагло заявил, что ее сердечные проблемы ему по барабану, других дел хватает – люди новые на Земле появились, пора начинать активно работать, чтобы с пути истинного их сбивать – и точно, получилось у него все с этим… как его… Каином. То, что дети остались без отца расти – сволочь Ева даже по воскресеньям к ним Адама не отпускала – и что Лилит никаких алиментов на их воспитание сроду не увидела, брата тоже не волновало. Какие, мол, алименты, если денег еще не изобрели – бананы он тебе, что ли, присылать будет? Конечно, конечно – он свою выгоду от ссоры Адама с Евой получил, Голосу насолил – что ему до разрушенной жизни родной сестры? Маман ее поддержала как могла, сидела с внуками, пока у них рожки да хвостики отрастали, но облом с Адамом на Лилит повлиял сильно – долгоиграющего романа после разрыва с первым человеком на Земле у нее так и не возникло.
…От трагических размышлений Лилит отвлек звонок в дверь. Помня инструкции, она не двинулась с места. Однако звонки не прекращались – через какое-то время она услышала громкий стук. Какой народ-то настырный пошел! Конечно же, это не убийца – станет он так привлекать себе внимание, барабаня на всю округу. Подкравшись к двери на цыпочках, девушка услышала характерные трели – похоже, их издавал звонок велосипеда. Она заглянула в глазок и тут же успокоилась. На пороге стояла молоденькая девица в круглых очках, одной рукой державшая велик за «рога», а в другой – черную книгу.
– Что вам нужно? – осторожно сказала Лилит, не отрываясь от глазка.
– Здравствуйте, мы из секты «Свидетели Асмодея», – ответила ей девица звонким жизнерадостным тоном. – Вы не хотите поговорить с нами о дьяволе?
Лилит усмехнулась и сняла цепочку с медной защелки.
– Заходите, – пригласила она. – Вы как раз кстати. Я вам про него такое порасскажу…
Глава двадцать третья
Красное и синее
(21 час 50 минут)
– Т ак и знал – опять ты со своим джиу-джитсу. Тоже мне Джеки Чан нашелся. Посмотри – ты же ему последние мозги вышиб! Ничего тебе, братец, поручить нельзя.
Малинин топтался на месте, глядя на распростертое тело доктора Склифосовского. По растекающейся луже крови вокруг его головы было понятно, что он переборщил с ударом.
– Извиняйте, вашбродь – очень я за вас перепугался, – нервно пояснил унтер-офицер, потирая ушибленное запястье. – Кухонька-то маленькая, развернуться для хорошего удара негде. Одной рукой я его за пальцы схватил – неровен час, ампулу уронит, а другой в точку «фу мин» ткнул – чтобы, значит, мускулы обездвижить. Ну а когда он обмяк, тогда уже и по башке эту сволочугу отоварил от души – уже по-нашему, а не по-японски. Не ожидал, что такой квелый дедуля окажется. Да ладно, скоро придет в себя.