Элемент Водоворота
Шрифт:
– Учиха Итачи обвиняется в участии в преступной организации Акацки, – начал Гаара.
– Стойте, стойте, а как же резня клана? – напомнил Тсучикагэ. – Разве он не уничтожил собственный клан за одну ночь? Почему это отсутствует в протоколе?
– Коноха сняла с Учихи Итачи обвинения в уничтожении клана, – ответила Цунадэ. – Поскольку были доподлинно восстановлены события той ночи. Были допрошены советники Хокагэ Хомура и Кохару, а также глава Корня АНБУ Шимура Дандзо. Кровь каждого Учихи, погибшего в ту ночь, – на руках этих троих. Коноха официально признаёт это. Учиха Итачи лишь выполнял
В зале послышалось неясное перешёптывание, Кабуто мельком заметил высоко поднятую голову Саске и низко опущенную – Итачи, мгновенно наполнившиеся слезами глаза Саюри.
– Но зачем Конохе?.. – начал было Кадзекагэ, но осёкся, ещё раз бросив взгляд на стоявшего в центре зала Итачи.
– Клан Учиха готовил заговор против Хокагэ, – пояснила Цунадэ, сложив руки в замок. – И все члены клана были неофициально объявлены мятежниками. Поскольку Учиха Итачи служил на тот момент в АНБУ, его сначала обязали шпионить в клане, а затем приказали убить всех Учих, пообещав взамен сохранить жизнь его брату – Учихе Саске, который был ещё слишком мал и не знал о заговоре. После чего Учиха Итачи ушёл из деревни и был признан нукенином.
– Кошмар какой! Разве так можно? Бедный Итачи-сан! – воскликнула внучка Тсучикагэ, и в зале повисла звенящая тишина.
Кабуто где-то в глубине души был доволен произведённым эффектом. Не столько потому, что Итачи был официально реабилитирован перед лицом общественности, но явно не перед лицом собственной совести, сколько потому что наблюдать удивлённые лица Кагэ и советников было забавненько, как сказала бы Саюри. Лица не находившего слов Тсучикагэ, сурово нахмуренного Райкагэ, хлопавшей глазами Мидзукагэ и задумчиво молчавшего Кадзекагэ стоили того – в первый раз, наверное, история нукенина так поразила власть предержащих. И именно этим Кабуто был доволен.
– Можем продолжать, Гаара, – предложила Цунадэ.
– Разумеется, – ответил Кадзекагэ. – Учиха Итачи обвиняется в участии в преступной организации Акацки, вторжении в Коноху четыре года назад, нападении и убийстве Джинчуурики Четыреххвостого – Роши из Камня полтора года назад, запечатывании Хвостатых демонов в Статую Гедо Мазо, – закончил он, подняв глаза на по-прежнему стоявшего, опустив голову, Итачи. – Вы хотите что-нибудь сказать в своё оправдание, Итачи-сан?
– Нет, – коротко ответил Итачи.
– Как давно Вы начали сотрудничать с Альянсом и передавать в Коноху информацию? – уточнил Кадзекагэ, очевидно, понимая, что оправдываться подсудимый не собирается.
– Как только Саске появился на ферме Хатаке Саюри-сан, – проговорил Итачи.
– У меня есть другая информация, – неожиданно заявил Джирайя, и все взгляды мгновенно обратились к нему. – Во время допроса Конан, также участница Акацки, рассказала мне и Цунадэ, что Удзумаки Нагато и Учиха Итачи начали подозревать Учиху Обито и по мере сил противодействовали запечатыванию Биджу.
– Почему вы не рассказали об этом суду? – уточнил Кадзекагэ, по-прежнему испытующе глядя на Итачи.
– Нагато и Конан мертвы, – проговорил тот негромко, – они уже не смогли бы дать показания и подтвердить мои слова.
– Во время вторжения в Коноху четыре года назад Учиха Итачи мог поймать
– Что ж, – попытался подытожить Кадзекагэ. – Саюри-сан, подтверждаете ли Вы, что Учиха Итачи передавал через Вас информацию в Коноху.
– Подтверждаю, – ответила Саюри, и взгляд, которым она в этот момент смотрела на Итачи, Кабуто хотел бы забыть навсегда. – Итачи… сан помог вычислить личность Учихи Обито, о чём мы сразу сообщили в Коноху.
– Кроме того, – продолжил Кадзекагэ. – Учиха Итачи сражался на стороне Альянса, в том числе в битве против Учихи Мадары, а также является участником Запечатывания Десятихвостого. Данные факты могут быть учтены в качестве смягчающих обстоятельств. Итак, коллеги, кто готов поручиться за Учиху Итачи?
Следующие несколько слов, произнесённых участниками Совета, решали, правда, радикально противоположным образом, сразу несколько судеб, видимо, поэтому произносились они в гулкой тишине и, Кабуто даже показалось, звучали несколько пафосно, отдаваясь эхом от стен зала.
– Копирующий ниндзя Хатаке Какаши, сын Белого Клыка Скрытого Листа.
– Юки Харука, джонин Скрытого Тумана, член Семи мечников Тумана.
– Сабаку но Канкуро. Раз уж пошли такие официальные представления, то начальник Тайной полиции Суны, – проговорил брат Кадзекагэ и, встретив недоверчивый взгляд Итачи, добавил: – Но здесь я, пожалуй, голосую как старший брат.
– Похоже, что я тоже, – задумчиво пробормотал Какаши, покосившись на взволнованно заламывавшую пальцы и непрестанно кусавшую губы Саюри.
Кабуто без особенного интереса следил за тем, как Итачи медленно направился в сторону делегации Конохи, где его уже встречала протянувшая к нему руки Саюри, и отчего-то думал о том, что конец истории вполне закономерен. Он даже почему-то кивнул, соглашаясь со своими собственными мыслями. Всё правильно. Зло побеждено, чудовище превратилось в прекрасного принца, принцесса идёт с ним под венец. Что до персонажей второго плана, то здесь, как правило, по крайней мере, во всех книгах, прочитанных Кабуто, действует принцип «кто-то должен умереть». По иронии судьбы эти персонажи получаются у авторов более характерными, живыми. Видимо, их, в отличие от главных героев, авторы никогда не боятся испортить, щедро добавив в их характер негативных черт, тем самым оживляя. Именно по этой причине смерть этих второстепенных персонажей в конце книги кажется такой закономерной. Бесконечно печальной, но правильной и закономерной. По странному стечению обстоятельств, второстепенные персонажи в книгах всегда нравились Кабуто больше всего.
– Ну? – требовательно произнёс Тсучикагэ, поведя плечами. – Давайте быстро разберёмся с последним и будем расходиться. Всё равно здесь уже всё понятно.
– Не спешите, Тсучикагэ-доно, – вежливо осадил Кадзекагэ, испытующе глядя на Кабуто поверх сложенных в замок рук и отчего-то хмурясь. – Мы всё же должны рассмотреть дело Якуши Кабуто.
– И так понятно, что у него недостаточно поручителей, а как его казнить – мне, по большому счёту, всё равно, – отмахнулся старик, опершись на стол руками, чтобы подняться.