Елена - чудовище для демона и дракона
Шрифт:
Коконы опускались и раскручивались. Из белых лохмотьев яркими пятнами возникали женщины. Все они выглядели одинаково. Мумии с серой кожей и глазами, лишёнными зрачков. У всех чётким треугольником выделялись ключицы, остро выпирали лопатки и плечевые кости. Платья напоминали красную паутину, плотно обёрнутую вокруг грудей и бёдер, но ажурную на талии.
Я опустила голову и убедилась, что одета так же. За алым кружевом угадывались полоски рёбер.
Я не знала, куда идти, но беспокойства по этому поводу не испытывала. Влилась в толпу и позволила себя вести.
Долгое время мы шли под деревом, не в силах покинуть тень его разлапистой кроны. Высоко над головой тянулись ветки, висели коконы, напоминающие плоды экзотических растений. Земля под босыми ногами ощущалась гладкой и твёрдой, как кость. Чтобы воткнуть в неё лопату, пришлось бы максимально напрячь мышцы.
Но вот дерево осталось позади. Мы вышли за пределы его грандиозной тени, и я осознала, что границы между небом и землёй нет. И небо, и земля были цвета вулканического пепла.
— Смотрите, новенькая, — услышала я за спиной, но оборачиваться не стала, и без того уверенная: говорят обо мне.
— И правда. Давно у нас не было пополнения. Дадим ей имя или пусть сама выберет?
— Не успеет. Кто-нибудь назовёт раньше. Почему не мы?
— «Лу» — как тебе?
— Звучит странно.
Я ускорила шаг, не желая становиться Лу или обретать другое, столько же несуразное имя. Попыталась вспомнить собственное или придумать что-нибудь благозвучное, но голова по-прежнему была набита ватой.
Из-за того, что небо и земля сливались, казалось, будто я иду в тумане, но через несколько метров я увидела туман настоящий. Он клубился у ног, тоже серый, но темнее окружающего пространства. Сначала доставал до щиколоток, затем добрался до голеней, а вскоре скрыл и колени.
Если в коконе пахло мокрой древесиной, то теперь в воздухе разливался отчётливый яблочный аромат.
На плечо опустилась ладонь.
— Вот свободный стол, Элли. Добро пожаловать в туманный круг.
Глава тридцать вторая
В которой главная героиня вливается в ряды загробных трудоголиков
Теперь я заметила ряды хрустальных столов, утопающих в тумане и почти с ним сливающихся. Напротив каждого стола — зеркало, у ножек — глубокие плетёные корзины.
— Меня зовут Риэль, — произнесла незнакомка, давшая мне имя. Не самое плохое, стоит заметить. Лу звучало как кличка домашнего питомца, а это вызывало смутные ассоциации.
Риэль — женщина в таком же, как у меня, алом платье, с такими же белыми глазами и выпирающими ключицами — подняла пустую корзину, стоявшую рядом с моим рабочим местом, и сунула мне в руки.
— Сначала надо набрать яблок.
Я попыталась вспомнить, люблю ли яблоки, и, к своему ужасу, обнаружила, что забыла их вкус. Но стоило тревоге взметнуться в душе, как меня снова окатило волной безмятежности. Прижав корзину к груди, я последовала за Риэль, ведомая не голодом, а любопытством.
К тому моменту, как туман рассеялся, мне объяснили, кто я, где я и в чём заключаются мои обязанности.
— Это интересно, — сказала Риэль. — Почти так же великолепно, как спать на ветвях Исполина.
Впереди серое пространство причудливым образом разрывалось. Это было похоже на дыру в ткани. Словно мы находились внутри гигантского шатра и заметили в его стенке брешь, ведущую наружу. В узком вертикальном отверстии виднелся кусочек сада, утопающего в закатных лучах.
Мы скользнули в это отверстие. Со стороны сада оно выглядело как дупло яблони.
— Яблоки нужны, чтобы читать в Зеркале, — пояснила Риэль, и мы принялись поднимать с земли красные упавшие фрукты.
Обычно, когда солнце так близко подбиралось к горизонту, вокруг начинало стремительно темнеть, но в саду мы провели около часа и за это время наши тени даже не выросли. Секунда, отделяющая закат от сумерек, всё длилась и длилась. Верхушки деревьев словно макнули в мёд. Солнце золотило траву. Более идиллическую картину сложно было вообразить.
Когда корзина была наполнена доверху, я заметила питона, бесшумно перетекающего с ветки на ветку среди листвы. Страха я не почувствовала, но вздрогнула, едва тот свесился с дерева прямо перед лицом моей спутницы. Женщина, однако, не испугалась. С улыбкой погладила змея по голове, словно домашнюю кошку.
Осмелев, я тоже коснулась жёлтой чешуи, на ощупь та оказалась сухой и тёплой.
— Удо очень дружелюбен, — заметила Риэль. — Только со своими, конечно.
Сто килограммов дружелюбия сомкнулись мускулистыми кольцами вокруг моего тела. Питон был необычайно крупным и, пожалуй, способным проглотить меня целиком. Когда он вылез из своего зелёного укрытия полностью, у меня перехватило дыхание — метров десять, не меньше.
— Всё, Удо, хватит обниматься, — Риэль бросила в корзину последнее яблоко.
Питон, к счастью, оставил меня в покое и снова исчез в листве.
День пролетел на удивление незаметно. Как Риэль и обещала, читать биографии незнакомых людей не было скучно. Вопреки опасениям, рука ничуть не устала держать перо. Гора дневников у ног росла и росла. Подшивая первую книгу, я с непривычки уколола палец, но царапина затянулась вмиг, даже кровь выступить не успела.
Во рту таяла яблочная мякоть. По пальцам струился сок. Тонкая кожура не ощущалась, точно её и не было. Я чувствовала себя словно под кайфом, одурманенной и радостно-возбуждённой. Наслаждаясь работой, предвкушала, как вернусь в кокон. И ни разу за всё время у меня не возникло желания узнать своё истинной имя, задаться вопросом, кто я и почему здесь оказалась?
Разве имеют значения мелочи, когда ты так бесконечно счастлива?
Периодически мы с Риэль ходили в сад, чтобы в очередной раз наполнить корзины яблоками. Обменивались парой–тройкой фраз, в остальное время молчали, поглощённые любимым делом. Другие женщины тоже не разговаривали. Тишину нарушали только скрип пера по бумаге и хруст яблок.
Поэтому раздавшийся над головой изумлённый голос заставил меня, склонившуюся на столом, испуганно подскочить.
— Неужели… Елена?
Глава тридцать третья