Елена - чудовище для демона и дракона
Шрифт:
— Что… что вы имеете в виду?
— Наш любезный друг, — демон кивнул на спящего дракона, — это знает. Если вы не отдадитесь мне добровольно, к концу недели я превращусь в чудовище и возьму вас силой. Лучше не доводить до беды. Сделать это, пока я себя контролирую. Иначе потом придётся иметь дело с безумным голодным зверем.
Мой разум сейчас напоминал зависший компьютер.
— Что, простите? — переспросила я. Не может быть, чтобы я поняла правильно, иначе получается… выбора нет?
— Я догадываюсь, о чём вы подумали, — продолжил Кроу.
Ни о чём я не думала: мысли скакали в голове, как шарики для пинг-понга. Их было так много, что я не знала, за какую ухватиться.
— Чешуйчатый выскочка вам не поможет.
«Точно! Дрэйвен! Вот, кто меня спасёт!»
— Не поможет, — повторил демон, заметив радостное облегчение на моём лице. — Когда зверь вырвется наружу, никакой облезлый дракон с ним не справится.
«Зверь? Это образно? Оборот речи или?.. »
Дракона в его зверином обличье я уже видела и готовилась до конца жизни закидываться успокоительным и мучиться кошмарами по ночам. Неужели Кроу хочет сказать, что превратится в нечто подобное и... Живое воображение — зло. Я невольно представила, как возбуждённое чудище взгромождается на меня, накрывает массивной тушей, придавливая к земле. Красные глаза горят. Зловонное дыхание вырывается из зубастой пасти. А между задними лапами болтается метровая дубинка.
Меня передёрнуло.
Что же делать? Будить в демоне зверя не хотелось, а пересилить себя и лечь в постель с посторонним мужчиной я не могла.
— Я не давлю, — сказал демон, вновь расстегнув ширинку.
Не давит, как же.
Глава восьмая
В которой главной героини нет, зато есть влюблённый Вождь. Ретроспектива
Он навсегда запомнил день, когда увидел её впервые.
Большую часть времени небо над Болотами было затянуто тучами, и в лесу царил мглистый сумрак. Но тем утром солнце плыло над кронами сосен, золотя древесные стволы и крыши палаток из сыромятных шкур. Радуясь хорошей погоде, поселенцы сидели на пеньках рядом со своими домами — плели рыболовные сети или точили наконечники стрел. Вождь как раз оторвал взгляд от кинжала, к которому приделывал рукоять, когда из-за деревьев вышла Она. С её появлением воздух сгустился и словно тень накрыла палаточный городок.
Ведьма!
Разговоры стихли. Мужчины, особенно молодые, испуганно замерли. Самые трусливые бросили работу и поспешили укрыться в хижинах. Старикам бояться было нечего, и те лишь почтительно склоняли головы, когда на них падала её тень.
Незнакомка казалась задумчивой. Под босыми ногами мягко шелестела трава. Подол длинного платья тянулся по земле, собирая сухие листья. Взгляд рассеянно скользил по лицам, и впервые за много лет Вождю захотелось, чтобы выбрали его.
«Заметь меня! — мысленно закричал он и сам изумился своему желанию. — Заметь меня!»
Ведьмы навещали поселение часто. Как правило, ближе к закату — выбирали любовника на ночь. Мужчины знали, кого из них следует опасаться, чья страсть оставляет на телах синяки, кто возбуждается при виде боли и крови. Порой после близости с ведьмой приходилось заштопывать раны или идти на поклон к местному знахарю.
Свой первый раз Вождь запомнил в подробностях. Сначала его опоили тошнотворным зельем, от которого тело скрутило судорогой. Член болезненно распух и не опадал часами, красный, текущий, но неспособный к разрядке. Приятно не было. В процессе его, неопытного юнца, душили, наслаждаясь зрелищем закатившихся глаз. После того как колдунья ушла, он сжался в комок, не зная, как унять боль в пульсирующем члене, чувствительном настолько, что к нему нельзя было прикоснуться.
Удивительно ли, что, дожив до двухсот пяти лет, Вождь так и не научился наслаждаться близостью. Зато хорошо знал, каково это — чувствовать себя беспомощным. Его брали, как вещь, не спрашивая согласия. Толкали на подстилку из листьев и имели. Раз за разом. Думал ли он сопротивляться? Думал ли об этом хоть кто-нибудь из них?
Женщина, вошедшая в лагерь тем солнечным утром, была ему незнакома. Вождь не знал, чего от неё ожидать. Поставят ли его на колени, вынудив глотать омерзительное пойло с тёрпким вкусом можжевеловых ягод? Прикажут быть страстным или магически обездвижат, как в тот, прошлый раз? Тогда, натешившись, колдунья бросила его, беспомощного, на полу хижины, где он провалялся несколько часов, не в силах пошевелить даже пальцем. Голый, униженный.
Он вычислил время, когда чародейки искали развлечений, и уходил дальше в лес. Охотился, ловил рыбу. Ему хватило сломанных во время чужого оргазма рёбер и ожерелья из синяков на горле.
Не все женщины были жестоки, но рисковать не хотелось.
Что же изменилось теперь? Почему при взгляде на светловолосую незнакомку замирало сердце?
В тот день Она ушла с другим. Выбирала недолго. Кивнула юноше с голым торсом — смазливому пареньку, зашивавшиму на пеньке рубаху. Тот побледнел, но понятливо нырнул в глубину палатки. А Вождь… Вождь стиснул кулаки.
Второй раз он увидел Её в мутном мареве лихорадки, когда рана, полученная на охоте, загноилась. Вепрь оцарапал клыком, и в порез проникла инфекция. Он думал, что умрёт. Он почти умер.
Серебристые волосы падали на лицо, и сначала казалось, что это струи дождя, такие желанные, охлаждают пылающую кожу. Никогда женские ладони не касались столь нежно, забирая боль, а не принося её. Зрение подводило, не давало разглядеть склонившуюся над ним ведьму. Хотелось запомнить каждую черточку. Слабый, он цеплялся за ускользающее сознание и тянул, тянул руку, мечтая коснуться затуманенного лица, которое силился рассмотреть. И эту дерзость великодушно простили.
— Забирайте своего вождя, — голос. Он должен его запомнить. — Опасности больше нет.
* * *
Светловолосая была добра. Мужчины, которых она уводила, никогда не кричали от боли, не оставались на земле, обездвиженными. Украдкой он рассматривал их тела и не замечал синяков.
— Работай, бездельник. Сетку надо починить к завтрашнему утру.
Он срывался, потому что в очередной раз выбрали не его. Стремился первым попасться на глаза, но его хижина стояла поодаль, на краю оврага, спрятанная частично сосной, частично — кустом можжевельника. А ведьма не утруждала себя долгими поисками, равнодушная к тому, с кем снимать напряжение. Не старый, не кривой, не увечный — и ладно.
А он был красив.
«Посмотри на меня. Посмотри! Чем я хуже того заморыша без единого мускула?»
Острым ножом Вождь сбривал с груди волосы, чтобы подчеркнуть идеальный рельеф. Через день стирал одежду в ручье. Развешивал у палатки убитых зайцев, показывая охотничьи навыки.
Теперь он реже прятался в лесу — боялся пропустить момент, когда придёт Она. И поплатился — красоту и умения оценили другие.
Скольких женщин он познал? Десятки. Но не ту единственную, которую хотел.