Елена Прекрасная. Красота губит мир
Шрифт:
– Но она и правда первая! – обиделся за Елену Парис. – И я не боюсь ее мужа! Бывшего мужа.
Царь едва заметно поморщился. После грабежа в Спарте и разбоя на Сидоне этот сопляк решил, что ему все сойдет с рук? Он намеренно усомнился в красоте Елены, во-первых, чтобы понять, что Парис запомнил из разговора, а во-вторых, что он знает об их с Еленой отношениях. Похоже, ничего не понял и ничего не знал.
Может, это и к лучшему? Глупый муж красивой женщины тоже неплох…
Приам вспомнил их первую с Еленой любовную сцену… Отправив Париса почти сразу после прибытия на два дня подальше от Трои, Приам пошел к невестке. Она
– Елена, я хочу проверить, правы ли те, кто твердит о твоей красоте.
Женщина изумленно подняла глаза на царя, он что, не видит очевидного? И вдруг наткнулась на взгляд Приама, это был взгляд мужчины, обладавшего многими женщинами, он раздел ее глазами, как когда-то Агамемнон при первой встрече. Столь откровенное раздевание, не оставлявшее сомнений в намерениях, вообще-то всегда нравилось Елене, мужчина, смотрящий так, хозяин в постели и ему с восторгом подчиняются. Но Приам немолод, к тому же он отец Париса! Мысленно она тут же усмехнулась: ведь не останавливало же ее близкое родство Агамемнона и Менелая! Но получалось, что в Трое может продолжиться то, от чего она бежала из Спарты?!
Тем временем Приам, не теряя драгоценных минут, подошел и хозяйской рукой оголил грудь невестки. Елена всегда гордилась своей грудью, недаром в храме Афродиты по ее форме отлиты жертвенные чаши. Несколько мгновений царь откровенно любовался увиденным, потом его руки стиснули груди, словно привыкая к их форме, и направились вниз, сбрасывая ткань совсем.
Теперь она стояла обнаженной. Мелькнула мысль: хорошо хоть не перед остальными сыновьями! А руки Приама пробежали по ее талии и бедрам. Вдруг он повернул женщину спиной, та подчинилась, понимая, что возражать не стоит. Пусть посмотрит. Но оказалось, это не все. Также пробежав руками по спине, со вкусом похлопав по ягодицам так, как хлопают по лошадиному крупу мужчины, выбирая кобылу покрепче, Приам вдруг повелел:
– Иди на ложе…
Вот теперь сомнений не осталось… Она сделала последнюю попытку:
– Но я жена вашего сына…
– Жена? – Его руки все же подтолкнули ее на постель. – Ты жена Менелая. Была. А теперь ты сбежавшая от мужа женщина. И было бы жаль отдавать такую красотку грубым воинам…
Елену охватил ужас, она поняла всю тяжесть своего положения, потому больше не сопротивлялась. Но царь возразил:
– Э, нет, красавица! Не будь как колода, покажи, на что способна!
Он получил удовольствие, снова стиснул грудь и тихо сказал на ухо:
– Когда я пожелаю, ты будешь любить меня горячо-горячо. Только не смей говорить об этом никому и, конечно, возражать… В Трое не жалуют распутных женщин.
Уже встав, он вдруг усмехнулся:
– А про тебя верно говорили, что ты шлюха! – Повернул за подбородок к себе, пристально глянул в глаза: – Но я люблю шлюх, особенно таких красивых. А от сознания опасности ты будешь еще горячей! – И снова его руки сжали ее грудь. – Ты крепкая кобылка, хороший подарок привез Парис из Спарты!
Глядя ему вслед, Елена была готова разрыдаться. Положение, в которое она попала, казалось ужасным. Правда, вспоминать о силе Приама и его хозяйской хватке было приятно. Недаром этот самец произвел на свет столь большое потомство! Куда Парису до папаши! Но женщина уже поняла, что держать Приама в узде, как собиралась сначала, у нее не получится, и не только из-за Гекубы, а из-за него самого.
Он не стал приходить сам, снова отправив Париса куда-то из Трои, вдруг прислал за ней. Эфра ахнула:
– Госпожа, царь зовет тебя к себе! Но уже ночь…
Елена вздохнула, как объяснить Эфре, что она не может отказать? Та видно поняла сама:
– Только осторожно, если узнает царица, будет худо, совсем худо…
– Не трави душу. Лучше посмотри, чтобы никого не было в коридоре.
Закутавшись в покрывало, она скользнула неслышной тенью.
Елена никого не встретила и постаралась у царя не задерживаться. Но возвращаясь, вдруг столкнулась с Гектором! Старший сын Приама оглядел женщину с ног до головы и нехорошо усмехнулся:
– От отца идешь? Правильно про тебя говорят: шлюха ты!
И вдруг его рука крепко ухватила Елену за плечо, губы зашипели на ухо:
– А ты со всеми? Пойдем и со мной, а?
Елена вырвалась и почти побежала, вслед ей раздался смех Гектора:
– Нет, я со шлюхами не связываюсь, тебе нужен Деифоб, тот всех перебрал в Трое!
У себя она долго рыдала, лежа ничком. Губы невольно шептали:
– Где ты, Менелай? Спаси!
От страсти Приама ее спас не Менелай, а недуг самого царя. Все же Приам был немолод, имел множество болячек и из-за приступа очередной теперь почти не мог передвигаться. Гекубе хотелось ехидно сказать, что это наказание. Судя по всему, царь понимал все сам, потому что усмехнулся:
– Гекуба, Асклепий наказывает меня за мои проступки.
Та фыркнула:
– Есть за что, старый кобель!
– Раньше ты говорила не так… Когда тискал тебя, еще будучи женатым на другой, не звала меня кобелем.
– Так сколько лет прошло! Остепениться пора. К чему тебе жена Париса?
Приам смутился:
– Ты и это знаешь?
– Теперь знаю. А догадаться и раньше было нетрудно, слишком откровенно ты ее оглядывал.
Приам рассмеялся:
– Тьфу ты, старею! Сам себя выдал. Елену не тронь, она даже сопротивлялась.
– Угу, особенно когда сбегала с Парисом от мужа.
– Ладно, не ворчи, все равно ты у меня самая желанная, старушка. Никакие Елены с тобой не сравнятся!
Конечно, говорил бы так, не подсыпь я тебе кое-что, отбивающее всякую охоту таскаться по красоткам! – подумала Гекуба, но вслух ничего не сказала. К чему Приаму знать, что стало причиной упадка желания – возраст или старания жены?
Но Гекуба ошиблась в одном – плотью-то Приам успокоился, а глазами все же ел сноху поедом, любоваться красоткой не запретишь. Сама женщина этим откровенно пользовалась.
Очень быстро Елена поняла, что не все будет так просто в Трое, как ей кажется. Первым свою волю показал Приам. Потом она встретила откровенное презрение Гектора. И воли такой, как дома, не было, что толку от красоты, если ею некому восхищаться?
Женщины рода Приама были не столь лояльны к новой подруге, но вовсе не потому, что завидовали ее красоте, а потому что почувствовали угрозу устоявшимся традициям и понятиям о крепкой семье. Что будет, если все вдруг вздумают сбегать с понравившимися мужчинами?! Или все мужчины умыкать приглянувшихся женщин? То, что Елена первая красавица, дело почти не меняло, с первых и начинается, сегодня это первая, а завтра самая обычная. Что тогда будет с семьями? А где нет семей, нет и города.