Елена Прекрасная. Красота губит мир
Шрифт:
Первым желанием Елены было не ходить! Но потом она подумала, что если сейчас не огрызнется по-настоящему, то останется в положении полуналожницы. Пора Гекубе понять, что Елена не простая невестка, каких у Гекубы и Приама полно, она самая красивая женщина и спартанская царица! Поэтому, немного покрутившись перед большим зеркалом и убедившись, что выглядит прекрасно, женщина кивнула Климене:
– Пойдешь со мной.
Елена стояла перед Гекубой, как равная, чувствуя себя тоже царицей.
– Я запретила тебе ссорить моих сыновей, так ты решила перессорить весь Илион?! Женщина не может
– Пока ее не назовут матерью, а не только женой!
– И чья ты мать? Назови и покажи мне своих детей. – Видя, что Елена замерла, не зная, что ответить, Гекуба насмешливо продолжила: – Тебе нужно объяснять все правила поведения? Хорошо: я запрещаю тебе ходить на рынок! Свои прелести показывай мужу, но не всем подряд.
Елена в ответ выпрямилась, окинула насмешливым взглядом Гекубу:
– Запрещаешь мне?! Я тоже царица и сама знаю, где мне ходить!
Гекуба поднялась в полный рост, презрительно окинула взглядом невестку:
– Ты не царица, царицей ты была у себя в Спарте. Здесь ты моя невестка, добыча моего сына, и будешь подчиняться тем правилам, которые я для тебя установлю! Другие могут свободно ходить по Трое, но не ты, у тебя слишком нехорошая слава распутницы. Иди к себе и не выходи, если не хочешь, чтобы перед твоей дверью поставили охрану! Иди!
Гекуба махнула рукой, отпуская Елену словно рабыню, и сама вышла из комнаты во внутренние покои, оставив невестку стоять с разинутым ртом. Елена действительно просто не знала, что ответить. Она вдруг отчетливо, сильнее, чем в первую ночь с Приамом, осознала положение, в которое попала. Здесь она действительно не царица, а всего лишь дочь сына, и не старшего, и действительно его добыча. Парис не сватал, не завоевывал ее, он похитил вместе с сундуками с золотом.
Женщина шла в свой дворец, не замечая никого вокруг, ее душила злоба. Ну почему об этом нужно было подумать только сейчас? Это твоя месть, Афродита?! Она почти налетела на какую-то женщину, чуть посторонилась, не глядя, но та вдруг снова заступила дорогу, тихо смеясь.
– Елена, поссорилась с моей матерью? Неудивительно, Гекуба не любит тех, кто что-то делает или говорит против. Зря ты ей возражаешь, нужно уметь подстраиваться и жить по-своему. Хочешь, научу?
Елена с трудом вспомнила, что перед ней Креуса, старшая и самая загадочная дочь Приама и Гекубы, редко появлявшаяся во дворце. Кажется, она жена Энея?
– Почему я должна подстраиваться?
– А почему нет? Я не могу разговаривать с тобой здесь, когда твой дорогой глупый Парис отправится куда-нибудь вместе с Гектором, я приду к тебе и действительно кое-чему научу.
Креуса легко заскользила прочь, словно и не встречалась с Еленой.
Странная женщина, ее почти не видно, но жить с Энеем на горе Ид и заниматься разведением скота она категорически отказалась. Всегда появляется там, где нужно, все обо всех знает… Елена уже слышала от Париса, что больше всего Креуса любит золото. Мелькнула мысль: если она действительно сможет научить, как справиться с Гекубой, то не жаль подарить несколько красивых украшений, привезенных из Спарты.
Снова взяла злость, она, красивейшая женщина, вынуждена искать защиты от глупой старухи! Ну… Гекуба не глупая, наоборот, очень хитрая, но ведь старуха же! Высохшая, желтая, какая-то едкая… Неужели придется ее долго терпеть? С другой стороны, куда денешься, если она царица? Елена поняла, что быть не единственной, да еще и младшей царицей ей совсем не нравится! И безо всякой надежды занять место Гекубы?
От такой мысли она даже остановилась как вкопанная. Где была ее голова, когда она видела только красоту Париса и совсем не думала о его положении?! Он не царь, а всего лишь царевич, и чтобы стать царицей, нужно как минимум пережить если уж не Гекубу, то Приама! Но старый бабник, несмотря на все его недуги, крепок, как ясеневое копье Ахилла! Как же она могла думать только о богатстве Трои, вместо того чтобы думать о положении самого Париса?!
Заснуть в тот вечер долго не удавалось. Парис пытался разузнать, что же такое сказала его мать Елене, но та только отмахивалась, все запреты Гекубы были мелочью по сравнению с пониманием того, как надолго это зависимое положение! Елена кусала губы, Парис не слишком рвется к власти, оставалось что-то предпринимать самой. Вдруг вспомнилась Креуса. Чему та хотела научить?
– Парис, расскажи о Креусе. Почему ее почти не видно и чем занимается твоя старшая сестра?
Муж удивился:
– Креуса? Я мало что знаю о ней, как и все вокруг. Никто не видит, как она приходит и уходит. Даже Эней не знает, ведь его жена не ходит через ворота. Но знаешь, у нее странные наклонности, говорят, что она любит женщин…
Этого еще не хватает! Сначала Елена решила держаться от старшей дочери Приама подальше, если узнает Гекуба, то будут неприятности похлеще запрета ходить на рынок. Но потом вспомнила об обещании Креусы помочь справиться с царицей и снова поинтересовалась:
– Гекуба ее не любит?
– Не то слово, ненавидит!
– За что?
– Это ты у Гекубы спроси. Креуса очень хитрая. Она льстит царице, но все делает по-своему. Мне надоело разговаривать о сестре. Лучше иди ко мне, я так люблю твою грудь… А правда, что по ее форме отлиты чаши в храме Афродиты?
– Да.
– Надо посоветовать сделать так же и у нас. Только ты никому не рассказывай, пусть думают, что я это придумал!
Удивительно, но немыслимая роскошь быстро надоела до оскомины. Яркие фрески, богато украшенные колонны, мозаика на полу, множество маленьких бассейнов, журчащая вода, всюду, куда ни кинешь взгляд, позолота, настоящее золото, серебро, драгоценные камни и драгоценные породы деревьев… Великолепные ткани, украшения и золото, золото, золото… И ощущение, что все это не твое!
Она быстро привыкла к этой роскоши и также быстро стала ею тяготиться. Принимала по утрам ванну с лепестками роз, приказывала умащивать свое тело драгоценными маслами, надевала тунику и хитон из самых роскошных тонких тканей… А радости не было. Словно все временно, словно пользуется чужим и из милости.
С одной стороны, у нее было все, с другой, никакой свободы. Требовалось соблюдать столько условий, что свободно вздохнуть получалось, только закрывшись в собственной комнате. Хорошо хоть ее окно выходило в сторону моря!