Елена Прекрасная. Красота губит мир
Шрифт:
От хохота царя стало не по себе даже его брату Менелаю, а прорицатель Калхас лишь покачал головой:
– Агамемнон, ты можешь вызвать гнев Артемиды, за который потом дорого заплатишь.
– Не каркай, как старый ворон перед бурей!
В ближайшие дни ничего страшного не случилось, хотя присматривались и приглядывались к любому знамению. Стан немного успокоился. Совсем скоро сменится ветер (вообще-то уже пора бы смениться), и можно отправляться к Трое.
Но прошла неделя, а ветер, не ослабевая, дул в сторону берега и не позволял кораблям ахейцев не только выйти в море, но и вообще отойти от
Прорицатель Калхас сидел перед очагом мрачнее тучи, он едва повернул косматую голову в сторону братьев Артридов, пришедших за советом. Оба царя топтались у входа, не решаясь пройти без позволения хозяина пещеры. Тот недовольно кивнул:
– Проходите. – И без вопросов начал говорить сам. – Я тебя предупреждал, Агамемнон, что ты заплатишь дорогую цену за свои обидные слова против Артемиды.
– Ну, и чего хочет богиня? Я готов принести в жертву двух лучших коней из своей колесницы.
Калхас поднялся, накинутая на плечи шкура повисла до самой земли, Менелай невольно подумал, что годы сильно согнули старика, раньше так не висела… Голос прорицателя был хриплым:
– Ты должен принести в жертву дочь, царь!
– Что?!
Калхас развел руками:
– Или возвращайся обратно. Ты сильно обидел богиню.
– Царскую дочь в жертву из-за какой-то козы?!
– Ты кого козой зовешь, Артемиду?
– Да убил я на охоте козу!
– Не из-за убитого животного обида богини, а из-за твоего бахвальства. Тебе выбирать, Агамемнон, только пока не будет принесена в жертву царская дочь, корабли в море не выйдут.
У царя руки сжались в кулаки, а лицо побелело.
– Думай, завтра скажешь…
Потом братья долго сидели на берегу, глядя на волны, накатывающие на камни и отбегающие обратно. Ветер по-прежнему был сильным и по-прежнему дул с моря.
– Боги не прощают насмешки над ними, – вздохнул Менелай. – Если ветер не сменится, нужно распорядиться, чтобы каждый уходил, как может.
– А корабли куда?
– Не знаю.
– Это не просто задержка в пути, это крах всего, Менелай. Если мы не сможем в ближайшее время выйти в море, то не сможем никогда. Авлида не то место, чтобы большое количество судов могло бы простоять здесь до следующих Плеяд почти полгода. Ахейского флота просто не будет, понимаешь? Я собрал здесь всех и всех же погублю.
Потрясенный Менелай помолчал, потом вздохнул:
– Но ты же не можешь принести в жертву Ифигению?
– Не могу, – почти застонал Агамемнон, – но… принесу!
– Что?! Лучше пусть Елена остается в Трое!
– Дело не в моей мечте завоевать Трою или твоей вернуть Елену, это погубит всю Ахейю, всю! Не подошли только критяне, они и останутся хозяйничать в Эгейском море, а ахейцам погибель.
– Я объясню все ахейцам, они поймут.
– Что поймут? Что из-за гнева Артемиды на Агамемнона они останутся без кораблей, которые собирали с такими усилиями? Если бы все ограничилось презрением к тебе или мне, я бы махнул на все рукой, но я не могу позволить погибнуть Ахейе. Идоменей только и ждет, чтобы захватить власть над Великой Зеленью. И Приам своего не упустит. Нет, если дело только в моей жертве, то я ее принесу. Ифигения с Клитемнестрой неподалеку в стане, что у большого источника, надо отправить к ней слугу с вызовом к нам. Я напишу письмо.
– Тебе не простят этого не только жена и дочь… Да и как ты ей скажешь, мол, приезжай, я принесу тебя в жертву?
Клитемнестра не могла поверить своим глазам: Агамемнон просил Ифигению срочно приехать в лагерь, чтобы отдать ее замуж Ахиллу! Конечно, Ахилл уже известный герой, награбил в прошлом году столько, что хватит на десять царств, но у него есть жена дома! К тому же, кто решает такие вопросы так срочно? Свадьба старшей дочери не столь спешное дело, здесь нельзя торопиться.
Она обратила внимание, что Агамемнон звал только Ифигению, не упоминая ее саму. Конечно, с мужем отношения совершенно разладились, но не до такой же степени, чтобы отодвинуть ее в вопросе замужества дочери!
Клитемнестра решила ехать спешно и не идти сразу к Агамемнону, а поставить шатер и посмотреть, что там творится. Им давно бы пора выйти в море. Но ходили слухи, что Агамемнон чем-то обидел Артемиду и та наслала встречный ветер с моря, не позволявший вывести корабли из бухты.
Ахилл откровенно скучал, в прошлом году он успешно пограбил прибрежные города Мизии, больше десятка сровнял с землей, столько же обчистил, успел большую часть добычи продать на рынках и вернуться в Авлиду. Многие завидовали, многие жалели, что не отправились с ним, а послушавшись Агамемнона, отправились по домам, чтобы собраться снова. Ахилл не хотел признаваться, что не рвался домой из-за супруги, которую откровенно не мог терпеть. Даже присутствие там сына не могло повлиять на это его нежелание.
Теперь вот собрались, и что? Агамемнон умудрился обидеть Артемиду, та наслала встречный ветер, большой флот вытащен на берег, люди маются от безделья и начинают ссориться. Неужели Агамемнон не понимает, что если у стольких здоровых мужиков есть оружие и нет дела, они обязательно найдут приключения на свои задницы! Хорошо, если эти приключения будут направлены против других, а если внутри собственного войска? Еще полмесяца, и начнутся драки. А ветер не меняется… Старый Калхас что-то сказал Артридам, только вот что? Никто не знал.
Вдруг Ахилл заметил новый шатер, стоящий чуть в стороне. Ого, судя по расцветке и знакам, это шатер царицы Микен. Не успел он подумать, что могло привести Клитемнестру в это сборище грубых мужчин, где место только рабыням, но никак не царицам, как из шатра вышла сама Клитемнестра. Мало того, увидев Ахилла, она радостно заулыбалась и замахала ему рукой. Не слишком привыкший к выражению радости от цариц, парень смутился. Но Клитемнестра подошла ближе и, все так же улыбаясь, принялась говорить совершенно немыслимые вещи:
– Я очень рада, Ахилл, что Агамемнон выбрал тебя в мужья нашей дочери. Ифигения будет тебе хорошей женой. Она красива и умна, имеет добрый нрав и умеет быть вер…ной…
Лицо Ахилла столь заметно вытянулось, что последние слова Клитемнестра договаривала, уже растерянно замедляя речь. Стало ясно, что предполагаемый жених ни сном ни духом не подозревает о готовящейся свадьбе!
– Ахилл, Агамемнон ничего тебе не говорил о своем намерении отдать за тебя Ифигению?!
– Нет, – честно ответил мирмидонский царь.