Елена Прекрасная. Красота губит мир
Шрифт:
И вот к этой несчастной Эноне притащили умирающего Париса с просьбой о помощи.
Женщина даже не сразу поняла, о чем ее просят. Парис смертельно ранен? Так и должно быть! Кто-то отомстил убийце за его сына.
Губы Париса дрожали:
– Только ты можешь меня спасти…
– Нет! Уйди! Тебя ждет смерть, медленная, мучительная… Нет!!! – Энона упала на колени, сжав голову руками, зарыдала, забилась в слезах.
Геликаон покачал головой:
– Ты спасала любого… Я никогда не видел, чтобы ты отказала в помощи, Энона. Неужели ты не можешь простить
У женщины вдруг высохли слезы, она подняла голову, глядя на Геликаона широко раскрытыми, полными ужаса глазами:
– Забыть? Ты просишь забыть?! Что, Геликаон? Если бы он просто бросил меня даже с сыном ради другой… привез сюда ее всем на потеху и мучения… если бы обидел только меня…
Геликаон хотел сказать, что троянцы не любят Париса, однако смерти ему не желают, но не успел. Энона горько усмехнулась, ее глаза горели странным огнем, и было непонятно, чего в этом пламени больше – ненависти или все же горькой муки любви.
– Но его любовница, распутная женщина, которую он притащил из-за моря, соблазнила нашего сына! И он убил сына! Уби-и-ил, – стонала она, раскачиваясь из стороны в сторону, – убил нашего сына ради продажной женщины!
– Что?! – обомлел Геликаон. А Парис силился приподняться с земли, протягивая руку к Эноне:
– Я… не знал, что это он…
Энона встала в полный рост, нависла над лежащим Парисом и сидевшим Геликаоном:
– А если бы это был не Кориф, а чей-то другой сын?! Из-за женщины, готовой лечь в постель с любым, кто позовет, ты можешь убить человека?! Ты недостоин жить сам! И не из-за предательства, а из-за готовности приносить в жертву распутнице сыновей Трои!
Парис застонал, откинувшись на спину. Но стон был явно не из-за телесных мучений, а из-за понимания содеянного. Его вернули в Трою умирать.
Энона смотрела вслед троянцам сухими страшными глазами. В них не было слез, слезы превратились в кровь, по капле вытекающей из страдающего сердца. Она раскачивалась из стороны в сторону, обхватив голову руками.
Я не могу! Ну почему же я не могу?! Почему любовь никак не остынет в моей груди?! Столько лет прошло, но под седым пеплом все тлеют горячие угольки… Афродита, почему любовь бывает проклятием?!
Энона поняла, что не сможет оставить погибать без помощи предавшего ее и сына Париса. Она метнулась в город. Теперь было все равно, с кем останется Парис, кого он будет любить. Энона не простила только убийство сына, остальное покрылось горячим пеплом.
Парис едва дышал, он попытался улыбнуться:
– Ты все же пришла…
– Молчи, не трать силы, они тебе нужны, чтобы выжить.
– Не… стоит… я знаю, что… умру… знаю… Посиди рядом…
Каждое слово давалось с большим трудом, но ему так хотелось попросить прощения у обиженной Эноны!
– Прости… меня…
Лоб Париса был в испарине, волосы слиплись, дыхание частое и хриплое.
Елена смотрела на ту, которую Парис бросил ради нее, и понимала, что женщина по-настоящему любит бывшего мужа до сих пор, даже после страшной трагедии с сыном любит… Она пыталась найти и в себе хоть искру того пламени, что заставило бежать из Спарты в Трою, искала и не находила. Если искра и была, то ведь искры долго не живут, либо разгораются в пламя, либо гаснут, оставив всего воспоминание…
Действительно, оказалось поздно, хотя если бы Энона и принялась лечить Париса сразу, едва ли что вышло. Отравленные стрелы оставляют мало надежд на жизнь.
Парис умирал долго и мучительно. Он не искал взглядом ту, из-за которой погибал, которая стала поводом для стольких бед, гаснущим взором Парис смотрел на свою первую и настоящую любовь, не страсть, подаренную Афродитой, а любовь – Энону. А та, не отрываясь, смотрела в глаза умирающему мужу. По ее щекам текли слезы, но Энона не замечала, она даже не видела нынешнего Париса, перед взором несчастной женщины вставал тот, что впервые обнял ее на берегу реки, а возмущенный отец с силой плеснул на них волной. Тогда они бросились на колени перед богом реки, и он смилостивился, но обещал, что если только Парис причинит боль его дочери!..
Причинил, и речной бог ничего не сделал предателю, дочь упросила…
А теперь этот обидчик умирал, и Энона готова отдать свою жизнь взамен его, она даже просила об этом, но боги не приняли такую жертву, каждому свое время. Парису пора уходить в царство Аида. Там он расскажет Корифу, что любовь к Елене никому не принесла счастья, и попробует вымолить прощение у сына.
Взор Париса затуманился и дыхание прекратилось. Самый красивый сын Приама окончил свой жизненный путь…
Энона поняла, что дольше оставаться во дворце не может, она встала и, не глядя ни на кого, вышла прочь. Елена дернулась следом, сама не зная зачем и что скажет. Ее остановила рука верной Эфры:
– Не трогай ее. Это ее муж умер, а не твой. Твой под стенами Трои…
Гекуба словно окаменела, в глазах ни слезинки, взгляд остановился. Молчал и Приам. Погибли Троил, Гектор, теперь Парис… Гибель ждет многих и многих троянцев. Зачем? Почему?
Факельщики поднесли огонь к сложенным дровам костра. Они хорошо знали свое дело, пламя вспыхнуло сразу со многих сторон. И вот уже дым вознесся вверх, огонь почти коснулся тела Париса, еще немного, и оно начнет гореть, тогда вместе с дымом вверх унесется и душа Париса. Как бы он ни прожил жизнь, и что бы ни заслужил, только богам решать, что с ним будет дальше…
И вдруг!.. Раздался женский визг, это, не выдержав увиденного, страшно закричала Лаодика. Было от чего. К помосту с костром метнулась Энона и, оттолкнув воина ограждения, бросилась в пламя! Ее тело мгновенно превратилось в факел, загоревшись вместе с телом Париса.
Все произошло настолько быстро, что никто не успел помешать нимфе. Многим показалось, что из пламени вверх вылетели два голубка – белый и серый. А может, это была просто игра света, ведь когда горит большой погребальный костер и так ярко светит солнце, то многое может почудиться…