Елена Троянская
Шрифт:
— Наверное, она чего-то хочет от тебя. Не давай опрометчивых обещаний.
Итак, мои опасения подтвердились.
— Хорошо, я буду осторожна, — пообещала я.
Когда я вошла в назначенное время, то застала Гекубу уже с дочерьми. Значит, они собрались заранее. Гекуба стояла в центре, и мне вспомнилась гордая Ниоба в окружении своих прекрасных семерых дочерей. Одна из женщин, самая высокая, была не дочь, а Андромаха, которая стройностью и изяществом напоминала тополь. Но остальные девушки были дочерьми Гекубы и окружали ее, как цветы: все разные,
— Как тебя зовут? Я тебя раньше не встречала.
— Филомена, — вежливо ответила девочка.
— Это моя младшая дочь, — сказала Гекуба. — Ей от роду десять троянских зим. Одна из них была очень снежной! Остальных ты знаешь?
Кого-то я знала хуже, кого-то лучше, но ни одну хорошо. Креуса почти не расставалась с Энеем, поэтому я всегда видела ее рядом с ним. Кассандру, с ее рыжими волосами, узнать было легко. Лаодику — ту самую, которая при первой встрече говорила о замужестве, — я, конечно, узнала, но с тех пор мы не виделись. У совсем юной девушки внешность была необычная, но запоминающаяся: нос слишком длинный, губы слишком тонкие и прямые, лоб чересчур большой, но странным образом эти черты сочетались в притягательное лицо, которое невозможно забыть. Едва я подумала об этом, как Гекуба, словно прочитав мои мысли, обняла дочь и поцеловала в щеку:
— Поликсена, ей всего двенадцать.
Последней была хрупкая темноволосая девушка удивительной красоты, которую звали Илона. Она только смотрела, говорила мало. Я не поняла, чем объясняется ее молчаливость: застенчивостью или враждебностью. Поначалу их бывает трудно различить.
Девушки разошлись по сторонам, словно рассыпался разноцветный букет. Все они носили одежду разных цветов, и я подивилась богатству выбора тканей, доступному в Трое. Стол у стены был завален рулонами тканей самых разных цветов.
— Теперь, когда ты стала дочерью Трои, тебе надлежит присоединиться к нам, — сказала Гекуба, оценивающе глядя на меня. — Я по рассеянности забыла пригласить тебя раньше.
— И я была единственной в этом обществе, кого родила не Гекуба, — пожаловалась Андромаха и тут же добавила: — Хотя, конечно, она относится ко мне как мать.
— Придет время, и еще кто-нибудь из моих сыновей женится, — сказала Гекуба. — А дочери выйдут замуж. Пока такое счастье выпало только Креусе. Но мы поправим положение. Для этого мы и собрались.
Она повернулась ко мне.
— Ты рассказывала мне про состязания женихов, которые проводились в Спарте. Как ты думаешь, не следует ли нам в Трое объявить о таких же?
Она смотрела пристально, испытующе.
Я оглянулась на ее дочерей. Такое сватовство — испытание не столько для женихов, сколько для невесты.
— Нет, ни в коем случае! Это затея утомительная, неприятная и дорогостоящая.
— К тому же потом невеста убегает с тем, кто даже не участвовал в испытаниях! Забавно, правда? — рассмеялась Лаодика.
Гекуба строго посмотрела на нее.
— «Забавно» в данном случае — не самое подходящее слово.
— О, я хотела сказать, что это замечательный… и смелый поступок! — не сдавалась Лаодика, несмотря на осуждение матери.
— Я надеюсь, ты не собираешься повторять этот поступок, — бросила Гекуба.
— Все может быть, если вы не откажетесь от плана выдать меня за фракийца! Матушка, я не хочу уезжать из Трои! Не отсылайте меня во Фракию!
— И правда, троянки всегда выходят замуж за троянцев, и наоборот, таков обычай, — вмешалась Креуса. — Даже Энея можно считать троянцем, их род близок нашему.
— Это верно. Дарданцы не считаются чужестранцами. Лаодика, может, тебе выбрать мужа из дарданцев?
— Дарданец, конечно, лучше фракийца, но он все равно не троянец.
— Не понимаю я ваше поколение! — пожала плечами Гекуба. — Я была моложе тебя, Лаодика, когда покинула Фригию, чтобы стать невестой Приама. Я не хныкала из-за тога, что приходится уезжать от отца с матерью. В чем дело? Даже мои сыновья, по-моему, не хотят жениться!
— Нам так весело живется здесь, в детских комнатах — я хочу сказать, покоях! — воскликнула Лаодика.
— Да, сестра! Не уезжай от нас! — подала голос малышка Филомена.
— Что мне с вами прикажете делать? — вздохнула Гекуба. — Хоть Гектор женился. Да вот теперь Парис… Елена, хоть ты скажи им. Ведь ты не увиливала от замужества, когда пришло время?
Я хотела сказать что-либо приятное для всех, но понятия не имела что. Ничего не оставалось, как сказать правду.
— Я тоже не хотела покидать родной город и поэтому — не только поэтому, конечно, но и поэтому тоже — из всех женихов выбрала того, кто меня не увезет из Спарты.
— Значит, не Париса! — заговорила Илона, и по ее тону я поняла, что она настроена враждебно — одной неясностью стало меньше.
— Нет. Это был не Парис. Я выбрала своего первого мужа. Второго мне послали боги…
— Давайте обсудим мое свадебное платье, — перебила Лаодика, указывая на стол с тканями. — Может, лучше начать с выбора платья, а не жениха…
И девушки, весело болтая, с явным облегчением принялись разматывать рулоны с материей. Гекуба подошла ко мне.
— А ты не хочешь высказать свое мнение? — спросила она.
— Лаодика будет хороша в любом наряде, поэтому ошибиться с выбором невозможно.
— Это пустая отговорка, — возразила Гекуба. — Ей нельзя носить красное, и коричневое тоже не идет.
Что бы я ни сказала, Гекуба отрицала или возражала. Это было невыносимо. Для чего же она позвала меня?
— Теперь, когда ты член нашей семьи, — заговорила Гекуба, — девочкам следует получше познакомиться с тобой. — Помолчав, она продолжила: — Запретный плод всегда более привлекателен. Лаодика восхищается тобой сверх меры. Это вредно для нее. Я не могу не принимать жену Париса, но я покривлю душой, если скажу, будто желаю, чтобы мои дочери походили на тебя.