Елена Троянская
Шрифт:
Я заставляла себя каждый день одеваться и выходить в залы, назло врагам. Видя, что я как ни в чем не бывало прогуливаюсь по дворцу — каких усилий это мне стоило! — мои враги почувствуют досаду, нетерпение и, возможно, потеряют бдительность. Отравитель начнет действовать более смело, и его удастся обнаружить. Если только я останусь жива после более смелых действий!
Геланор навестил меня в вечерних сумерках, когда я недвижно лежала на кушетке. Я с трудом приподняла голову и тут же вновь положила
— Прости мою невежливость, — извинилась я за то, что принимаю его лежа.
Собственный голос показался мне призрачно-далеким.
Я подняла дрожащую руку для приветствия, сорвала браслет, как лишнюю тяжесть, словно без него будет легче, бросила змейку на поднос, и она покачивалась, поблескивая золотыми кольцами. Змейка была сделана столь мастерски, что я неизменно восхищалась выполненной работой.
Геланор был очень расстроен.
— Я не вижу способа остановить это, — признался он.
По ночам я не спала от страха, но сейчас мне хотелось хотя бы казаться мужественной.
— Что ж, возможно, эта задача нам не по силам, — улыбнулась я.
Он оглядел комнату.
— Что это может быть? Это предмет, к которому ты постоянно прикасаешься. Но я ведь проверил и белье, и одежду.
Вдруг его взгляд остановился на золотой змейке.
— Ты брала этот браслет в Эпидавр?
— Нет. Я не хотела появляться в золотых украшениях в святилище. К тому же неблагоразумно брать в дорогу ценные вещи.
Геланор взял браслет и вертел его в руках, поворачивая так и этак, чтобы на него падал свет.
— Сколько дней ты его не надевала?
— Дней семь.
Он резко поднялся.
— Я заберу браслет с собой. Завтра ты не сможешь его надеть. Если спросят, скажи, что потеряла. Потом посмотрим, кто будет его искать.
Солнце поднялось и заглянуло в комнату.
А у меня не было сил подняться. Я лежала на постели без капли энергии, как пустая бутылка, из которой выпили все вино. Руки протянулись, как плети, вдоль тела. Глаза еще различали, хоть и смутно, узоры солнечных лучей на полу, ум подыскивал сравнения для них, но тело отказывалось служить.
Кто пожелал мне такого зла? По чьей вине я страдаю? Я не верила, что это кто-либо из богов. Это человек.
Наверняка это человек, который отравлен завистью ко мне и решил отравить меня. Я была царицей. Я была — по крайней мере, по слухам — дочерью Зевса. Во взглядах, прикованных ко мне, я читала тревогу и убеждение, что моя красота чрезмерна и имеет неестественное происхождение. Я стала заложницей своей счастливой судьбы, жертвой выпавших мне на долю непрошеных даров и мишенью людской злобы.
Но какие у людей могли быть причины ненавидеть меня? Разве кто-нибудь пострадал из-за меня? Лишился чего-то по моей вине? Я не могла вспомнить такого человека.
Мои служанки, весело болтая, вошли, чтобы одеть и причесать меня. Филира расправляла тунику. Дирка торжественно, словно священнодействуя, выбирала сандалии. А Номия открыла шкатулку с украшениями.
— Эти серьги на сегодня подойдут. По-моему, они с аметистами.
Вынув серьги, она держала их на весу.
— А где же твоя любимая золотая змейка? — спросила Эврибия, поискав в шкатулке и на столике. — Ее, похоже, здесь нет. Может, ты ее положила в другое место?
— Не помню, — с деланой беззаботностью ответила я.
Я смотрела, как тщательно она перебирала содержимое всех шкатулок, заглядывала под столики.
— Какие пустяки, Эврибия, не утруждай себя, — сказала я.
— Но ведь ты так любила этот браслет! Поэтому я огорчена его пропажей.
— Не стоит переживать, он найдется!
Днем, совершая медленную, но непременную прогулку, я повстречала пастухов, которые жарили ягненка на костре. Я попросила у них мяса и впервые за долгое время поела с удовольствием, без опасений. Никогда не ела ничего вкуснее той жареной ягнятины! Она точно не была отравлена злобой и ненавистью.
Когда я проснулась на другое утро, мои руки почти не дрожали, я чувствовала себя много бодрее. Во время дневной прогулки я отыскала пастухов и снова наелась от души.
Наутро я почувствовала себя еще лучше. И хотя на подушке обнаружилось несколько выпавших волос, но руки и ноги больше не дрожали.
Я пошла к ткацкому станку. Я сделалась настолько искусной ткачихой, что могла выткать целый сюжет. Орнаменты бывают, конечно, очень хороши, но насколько интереснее рассказывать с помощью ниток истории. Я работала над одним из подвигов Геракла. Меня занимала его победа над Лернейской гидрой, среди множества голов которой была одна бессмертная. Ее бесчисленные шеи симметрично переплетались, создавая гармоничную композицию. Ткачи не любят изображать гидру, ведь она воплощение зла, но с художественной точки зрения это очень выигрышная тема.
Ко мне подошел Геланор.
— Нашел! — объявил он.
Как долго я ждала этих слов и уже потеряла надежду их услышать!
Он показал браслет-змейку.
— Вот в чем причина, — сказал он.
Я взяла браслет в руки.
— Осторожнее! — предупредил Геланор. — Прежде всего скажи — ты ведь чувствуешь себя лучше? Ты часто надевала этот браслет?
— Я почти его не снимала, — ответила я. — Это мое любимое украшение.
— Так я и думал. Ну что ж, посмотри вот сюда.