Елена Троянская
Шрифт:
Парис подвел меня к скоплению горшков.
— Видишь, здесь есть цветы всех расцветок, кроме черного. Черных цветов не бывает в природе. По легенде, черные цветы растут на берегах Стикса. Правда ли это? Ты никогда не бывала на реке Стикс?
— Нет, никогда.
На свете множество мест, где я никогда не была. Иные находятся совсем недалеко от моего родного дома.
— Я знаю, что в священной роще Персефоны растут черные тополя. Наверное, черный цветок она тоже считает своим.
Я
— И зачем Андромахе черный цветок? — спросила я.
Тут налетел сильный порыв ветра и швырнул пригоршню пыли мне в лицо. Откуда берется такой сильный ветер в закрытом дворе?
— Откуда этот ветер? — пробормотала я.
Парис рассмеялся.
— Буйноветреная Троя. Разве ты забыла рассказы о наших ветрах?
— Нет, не забыла. Но этот ветер кажется волшебным: как ему удается проникнуть в замкнутое высокими стенами домов пространство?
Я вцепилась в свой плащ, который ветер пытался сорвать с меня.
— Он дует большую часть года строго с севера. Благодаря ему уроженца Трои легко узнать. При ходьбе он слегка наклоняется. Я еще не привык, поэтому хожу прямо.
На нас набросился новый порыв ветра, плащи взвились, и мы со смехом побежали через двор к портику.
Все двери были выкрашены в ярко-красный цвет, имели бронзовые ручки и засовы, которые мастер украсил изображениями оленей, львов и кораблей.
— Эти покои прежде принадлежали Гектору. До того, как он выстроил собственный дворец.
Парис указал на дверь. В ее блестящей красной поверхности отразилось мое лицо. В бронзовых деталях повторялись наши движения. Мы пошли дальше, и Парис сказал:
— Теперь здесь живет Гелен. Это мой брат-авгур, близнец Кассандры, который тоже предсказывает будущее, но более понятно.
— Это он истолковал сон Гекубы?
Тот самый сон, из-за которого Париса обрекли на смерть!
— Нет. Это был Эсак. Вряд ли я смог бы мирно беседовать с Геленом, если б это сделал он. А с Эсаком, благодарение богам, я вижусь нечасто.
Парис остановился возле двери, которая ничем не отличалась от остальных.
— Нам сюда!
Парис поднял бронзовый засов и отворил блестящую дверь. Я переступила порог, остро сознавая, что сейчас окажусь в доме Париса. Я добровольно переступила порог этого дома, без похищения, принуждения и насилия.
Комната показалась мне огромной — больше, чем тронный зал в отцовском дворце. Похоже, в Трое все больше и красивее, чем в остальном мире. Маленькие покои превосходят по размеру царский мегарон в Спарте!
— О! — не удержавшись, воскликнула я, оглядывая зал.
Сквозь опущенные шторы на окнах проникал неяркий свет, лишившийся части своей силы. На полу лежали уже знакомые мне драгоценные ткани: по ним полагалось ходить, беззаботно топтать их. Неизмеримо богатство Трои! То, что другие бережно хранят в кладовых, здесь бросают под ноги.
Парис пробежал через большой зал и провел меня в комнаты поменьше.
— На самом деле я живу здесь.
Он распахнул дверь: передо мной открылась комната с высокими окнами до потолка.
Вот где Парис чувствовал себя дома. Стены были покрашены в цвет земли, пол выложен из гладкого камня красноватого оттенка. Вдоль стен стояли стулья с кожаными сиденьями, низкая полка у стены была уставлена луками со стрелами.
У противоположной стены в нише стояла кровать, застеленная красно-желтым.
Это был уютный, чудесный уголок.
— Парис, нам не нужен никакой дворец! Мы устроим свой дом здесь.
Он подхватил меня на руки.
— Ни за что! У самой прекрасной женщины на свете должен быть самый прекрасный дворец!
— Для меня нет ничего прекраснее твоих комнат!
Я сказала искренне, ибо эти стены излучали счастье — я сразу почувствовала.
— Нет, ни за что, — ответил Парис. — Я должен построить дворец, достойный тебя! Я не могу допустить, чтобы ты жила в этой берлоге!
— Отчего же нет? Если ты хочешь сделать приятное мне, то почему не поинтересуешься моим мнением? Разве я не имею права выбрать, где мне жить?
— Нет. Потому что ты не видела нового дворца и тебе не с чем сравнивать.
Он отвел спутанные ветром пряди с моего лба.
— Но ты его тоже не видел!
— Я вижу его в своем воображении. А ты нет.
— Парис, я понимаю, ты хочешь сделать меня счастливой. Но я уже счастлива, с той минуты, как встретила тебя.
— Конечно, мы счастливы друг другом, и для счастья нам достаточно друг друга. Но остальные люди не разделяют нашего счастья. Поэтому нам нужна крепость, в которой можно укрыться от недоброжелателей. Это главная причина, по которой нам необходим новый дом. Чтобы защитить свою любовь.
Он говорил правду. Весь мир ополчился против нас. Мы должны противостоять его нападкам, и это жилище, при всей его сказочности, является слишком хрупким, чтобы защитить нас. Оно слишком близко к покоям остальных царских детей.
— Хорошо, ты прав, — сказала я.
— А пока… Мы так давно не были вместе.
И он подвел меня к ложу, застланному коврами.
Ах, Парис… Быть любимой Парисом — значит быть любимой за то, что ты есть. Если бы боги могли любить, они бы любили нас просто за то, что мы есть. Но боги не способны любить. Поэтому мы ищем человека, который полюбит нас, ибо всем нам нужна любовь.