Элеонора Дузе
Шрифт:
После спектакля я страшно устала. Можно сказать, совсем бы выдох¬
лась, не будь я так довольна. В общем, конечно, спектакль, благодаре¬
ние богу, удался на славу. У меня сознание, что я поняла Лидию (мое
имя в «Свадебном визите»), никогда не видя в этой роли Сару. А вы
меня упрекали за то, что я ей подражаю! В обморок па сцене я не па¬
дала, по чувствовала, что под влиянием душевного волнения лицо мое
изменилось до неузнаваемости.
Театр «Кариньяно»,
в который выходят артистические уборные,— это настоящая Берези¬
на71—холод и сквозняки...»
Сезон в Турине оказался для Дузе чрезвычайно трудным. «Глав¬
ный мой враг тут — холод. Я чувствую себя глупой и несчастной...
И все же хочется надеяться, что попутный ветер понесет мой парус».
А парус, напротив, встретился с противным ветром — об этом свиде¬
тельствуют письма Дузе из Милана, из «этого противного Милана,
который столько времени досаждал мне». Там она почувствовала себя
совершенно «убитой», когда, выйдя на сцену, услышала неодобри¬
тельный ропот публики. К концу первого акта настроение зрителей
изменилось. «Утешьтесь, вы добились самого большого успеха, на ко¬
торый может рассчитывать дурнушка. Начало совсем неплохое»,—
заметил один слишком «нскрепний» почитатель, заглянувший к ней
в уборную, чтобы ее приветствовать. «Я дурнушка,— писала она в
письме к Д’Аркэ,— сама прекрасно знаю, что некрасива. Но слышать
ото от другого...»
Во время гастролей в Риме, с октября по ноябрь 1882 года, Дузе
представился случай завязать дружбу с одним из самых восторжен¬
ных своих поклонников, графом Жозефом Примоли. Именно он, по-
видимому, представил ее своему большому другу Джузеппе Джако-
за72, и Дузе, неизменная сторонница всего нового, незаурядного, от¬
важилась на осуществление оригинального замысла — поставить на
сцене театра «Кариньяно» 21 января 1883 года философскую коме¬
дию Джакоза «Нитка», написанную им для кукольного театра.
Вот ее краткое содержание, рассказанное Альпииоло на страницах
«Театро иллюстрато» в феврале 1883 года.
Сцена представляет собой лачугу Кукольника, в которой вдоль
стен висят на гвоздях Доктор, Флориндо, Розаура, Панталоне, Арле¬
кин, Коломбина и другие куклы, исполняющие немые роли.
Доктор утверждает, что вся власть, вся сила, «каждый шаг, каж¬
дый жест, каждое движение кукол зависят от привязанных к их го¬
лове, рукам и ногам ниток».
И добавляет, что эти нитки «держит в руке человек, который ими
управляет».
Все потрясены. Но тут вмешивается Коломбина, которая говорит,
что
видны. Люди видят только нитки, приводящие в движение кукол, за¬
то куклам видны нити, связывающие людей. В общем, замечает в за¬
ключение острая на язык Коломбина, эти благословенные ниточки не
видны тем, кто ими связан.
Эти слова встречаются без особого восторга. Куклы говорят Ко¬
ломбине, что она глупая, сумасшедшая, если затевает такие разгово¬
ры, когда вот-вот начнется представление. Никто не замечает, как
появляется Кукольник. Одну за другой он снимает со степы кукол и
выносит на сцену. Однако куклы убеждены, что они совершенно сво¬
бодны, что идут собственными ногами, и поэтому шествуют с гордым,
независимым видом... как истинные куклы. В лачуге остаются только
Арлекин и Коломбина.
«Арлекин. Хм, все ушли. Какая рабская покорность! Пойди сюда,
Коломбиночка (Коломбина выполняет просьбу).
Флориндо (за сценой). Арлекин!
(Арлекин застывает, словно окаменев.)
Коломбина (смеясь). Останься, дорогой!
Арлекин (дергаясь на гвозде). Нитка! Нитка! Нитка!»
О судьбе комедии, ошибочно определенной как «комедия для бу-
ратини» *, тогда как на самом деле речь идет о марионетках, управ-
ляемых с помощью ниток, нам удалось разыскать только следующую
заметку в римском «Опиньоне» от 21 января 1883 года: «В специаль¬
ной телеграмме из Турина нам сообщают, что бенефис синьоры Ду-
зе-Кекки в театре «Кариньяыо» прошел блестяще. Очень понрави¬
лась «Нитка», морально-философские сцепы Джакоза. «Джулия»
Вейе встретила в первых актах довольно холодный прием, зато после
последнего акта восторг публики, покоренной изумительным мастер¬
ством исполнительницы, был неописуем. Синьоре Дузе-Кекки пре¬
поднесли цветы и подарки, среди которых кольцо с бриллиантами и
очень ценная жемчужная брошь».
На всю жизнь сохранила Элеонора Дузе трогательную симпатию
к поэзии марионеток. Она была крестной матерью «Театро деи Пик-
коли», руководимого Подрекка73, отправив на открытие театра в Ри¬
ме следующее поздравительное послание: «Среди грезы и реально¬
сти искусства марионетка может стать чудом, если ею руководит
душа». В Лондоне и Нью-Йорке она не раз встречалась с римской ку¬
кольной труппой, а в последние годы жизни написала Витторио Под¬
рекка, выражая в своем письме желание объединиться с ним.
«Дорогой синьор Подрекка, я мечтала, я очень хотела поговорить