Элевсинские мистерии
Шрифт:
5. Отражения таинств
В IV веке до Р.Х. в Афинах из дионисийского танца родилась драма, в частности трагедия. Особую роль в этом эллины отводили Феспиду (ок. 535 года до Р.Х.). Немецкие классики в своем понимании древней трагедии основывались вовсе не на созданных в 472 году "Персах" Эсхила (525–456), хотя это, вероятно, самое древнее сценическое произведение, а на его же "Прометее Прикованном", который был поставлен в 458 году. Именно в "Прометее" они усматривали начало греческой драмы, сравнивая его с библейским рассказом о грехопадении человека и спасении его благодаря нисхождению во ад и воскресению Христа. Авторы более позднего времени, например М. Крюгер в своей книге "Лики
И в сказании о Прометее, и в библейском символе рая присутствует мотив вины, связанной с обретением знаний и умений. Тут и там вопрос, не увидят ли далекие потомки в как будто бы виновном наставнике — победителя, оставлен открытым. У Эсхила один за другим держат речь титан Прометей, титан Океан, гонимая Герой смертная девушка Ио — ее роль вполне под стать мис-ту — и олимпийский бог Гермес. Громовержец Зевс действует, но не произносит ни слова. Смысл истории куда глубже, чем полагает правящий готовым миром Зевс. И страждущий титан Прометей знает об этом.
Прометей слышит гром, чувствует удар молнии и кричит: "И всю эту бурю послал на меня разгневанный Зевс, чтоб меня устрашить!" Титан нисходит в Тартар, в стихию земли, зная о грядущем восхождении в огне, — для людей в этом заложено знание о силе преображения в таинствах. Таинства воспринимают грядущую метаморфозу личностно; поэтому главное в драме — имя божественного владыки будущего.
Создав первых людей, Прометей подарил им небесный огонь. Он знал, чтб делает, хотя в наказание висит с тех пор крестообразно распятый на утесах Кавказа. Его палач и страж Гефест, как и он сам, властвует огнем, особенно подземно-вулканическим. Гермес тщетно старается выпытать у Прометея, которому открыто грядущее, имя и происхождение будущего властелина мира; Прометей молчит. Лишь посещающим его богам воды и ветра он кое на что намекает.
В таинствах на первом месте было, скорее всего, божество ветра, то есть Артемида или здесь — Гера со своей посвященной Ио; лишь затем следовал Посейдон как владыка вод. Перестановкой древний поэт маскирует мистерию. В остальном же трагедия повторяет строение элев-синских таинств, коль скоро путь через стихии отвечает порядку ветер — вода — земля — огонь.
В основе едва ли не каждой аттической драмы V века лежит заданный мистериями образец, который отчетливо просматривается в комедии Аристофана "Лягушки" (405 г.). Мы видим здесь Диониса, которого Геракл ведет в Гадес, у Ахерона ему надоедают лягушки — души, не обретшие избавления. Но вблизи Плутонова дворца оба они слышат музыку флейт: это процессия душ, что были посвящены в Элевсинии и теперь, после смерти, направляются в Элизий. Мертвые мисты поют те же песни, какие пели, шагая из Афин к Элевсину. Перед троном Плутона решится, который из великих трагиков столетия — Эсхил, Софокл или Еврипид — наиболее велик. Ситуация напоминает вторую сцену в Гадесе из "Одиссеи", где к концу эпоса Агамемнон и Ахиллес оценивают свой земной путь. В таинствах решение приходится на Третью оргию, и принимают его боги огня; зовутся они, как правило, Гефестом и Прометеем-Дионисом. Если Первая оргия — под знаком ветра и речи — напоминает странствия Иисуса-учителя, то Вторая — под знаком стихии воды — напоминает страсти, о которых повествуют Евангелия, а Третья — под знаком стихии земли и огня — смерть и нисхождение Спасителя во ад. (Евангелия об этом умалчивают, но зато говорит христианский Символ веры). Воскресение его стоит под знаком света и соответствует явлению богини в желанном "созерцательном образе" во время Третьей оргии.
Этот гимн — детальнейшее вербальное свидетельство Элевсиний. Гомеровским древние называли его, а также еще 33 песни потому, что особенностями языка он родствен гомеровским эпосам и Фукидид (f 400 до Р.Х.) в своей "Истории" (III, 104), согласно преданию, приписывает Гомеру I гомеровский гимн (в честь Аполлона Делосского). Певец этого гимна называет себя "зренья лишенный певец, что живет на Хиосе высоком"; Фукидид делает отсюда вывод, что это Гомер. Впоследствии авторство распространили на все собрание.
V гимн (Деметре) по языку относится к VII веку. Его содержание — свидетельство эпохи, когда архаический городок Элевсин еще имел политическую самостоятельность. Поэт — он же, видимо, и певец — был хорошо знаком с древним мифом; форму он создал заново. Такие песни исполнялись перед жертвоприношениями или таинствами, а особенно удачные повторялись и в последующие годы, в ту же пору. В культе повествовательный миф божества выполнял задачу, сходную с той, какую в христианской литургии выполняет предварительно читаемое Евангелие. Миф облекает божество образом, тогда как причастие, жертва и пресуществление призывают его силу.
Орфические гимны — сборник более поздний, примерно эпохи тирана Писистрата (560–527), который усердно развивал религиозную связь Афин с Элевсином. Помимо гомеровских гимнов его друзья, в особенности Ономакрит, бережно сохранили и произведения Гомера и Гесиода. Названия гомеровский и орфический приобрели дополнительный смысл — публичный, общедоступный и тайный, относящийся к таинствам. Мы разделяем точку зрения Фрица Графа, который заключает свою книгу "Элевсин и орфическая поэзия Афин в доэллинскую эпоху" (1974) такими словами: "Будучи близки Элевсинским таинствам, эти сочинения предназначались для того, чтобы посредством интерпретаций открывать современности элевсинский обряд и элевсинский миф, возраст которых исчислялся веками".
Самый древний пласт V гомеровского гимна — имена. Кроме топонимов Крит и Элевсин (оба они догречес-кого происхождения, и смысл их неясен), все имена сплошь "говорящие". Тем не менее и они "говорят" по-своему: Крит в VII веке еще считался "страной древней культуры", такой же древней, как египетская IV тысячелетия. Уже непонятное эллинам название Элевсин по крайней мере напоминало им греческое eleusis — "пришествие [богини] ". В топониме звучало и мифическое, опять-таки доэллинское наименование мистического царства — Элизия, где обитали блаженные души. Трещины в земле от молний назывались en-elysia. Убитых молнией считали жителями Элизия. Семела, смертная мать бога Диониса, была праобразом таких погибших от молнии.
"Deo" или "demeier" означает "матерь Де", в более древней фонетической форме "da". В 1939 году в Пилосе на микенской табличке II тысячелетия до Р.Х. была найдена надпись "da-ma-te da 40" — "поле площадью 40 да". Последнее слово, таким образом, обозначает меру площади. Стало быть, можно сделать вывод, что богиня "Дд-матер", или Матерь полей, существовала уже во II тысячелетии210.
Персефона делит первую, нерасшифрованную часть своего имени с героем Персеем и титаном Персом211, единственным чадом которого была Геката, ночная богиня, свершающая — спряденную не ею — судьбу, в самом крайнем случае обрезая ее нить {лат, secare)212. Она по-сестрински связана с несущим смерть стрелком — Аполлоном Гекатом, то есть "далеко разящим". У Гесиода Геката стала водительницей служанок Персефоны. Вторая часть имени, — фона, означает губительница, что опять-таки вполне под стать царице мертвых.
Ее супруг зовется Гадес ("незримый"), или Плутон ("богатый"). Метанира делит свое имя с en-neroi, или nerteroi, то есть мертвыми. Если эта царица живет "среди мертвых", то она человеческая ипостась Персефоны. Ее сынок зовется Демофонт ("губитель народов"), недаром же он покровитель весенних воинских игр.
Первым посвященным Деметры стал юноша Трипто-лем, его примеру последовал юноша Евбулей, или Евбул, а затем знатные люди постарше: Келей, Поликсен, Ев-молп и Дисавл. Имя Дисавл означает "без двора" и тем самым свидетельствует о кочевой жизни. Евмолп ("крас-нопевец") — эпитет (умирающего) лебедя, а в облике лебедя умирающим с музыкою являлся Аполлон. Келей — лесная птица дятел, принадлежащая богу войны Аресу. Поликсена ("гостеприимца") имя сближает с Гадесом ("хозяином многих [мертвых]"). Евбулей ("благой советчик") есть ипостась Плутона, как гласил столь популярный тогда оракул мертвых.