Эльф из Преисподней
Шрифт:
Вооружённые производили впечатление уже издалека. Читалась в них манера держаться, которая позволяла с лёгкостью выделить их из толпы — дворяне, не простолюдины. Но благородных особ по улицам бродило мало. Я подозревал, что они считали ниже своего достоинства опускаться до черни.
По улицам разъезжали повозки, которые Лютиэна называла автомобилями. Они вносили свою лепту в окружающий шум и гам, постоянно сигналя друг дружке или нерадивому пешеходу, что пробегал перед ними.
Зазывалы бесчисленных распивочных хватали меня под локоть, норовя увлечь
— Кстати, вот мне что непонятно, — припомнил я, — Мы тут уже давно, да и ел я ещё дома. А в туалет совершенно не хочется. Почему так?
Сестра положила мне руку на лоб.
— Кажется, температуры нет, — заключила она через минуту, — Просто приступ идиотских шуток. А, или ты правда забыл? Зачем бы дьяволу забирать и это воспоминание? Не суть. Видишь ли, мы — первые среди избранных народов. Позволять несовершенству природы диктовать наш уклад — как-то неправильно, согласись.
— Полностью поддерживаю!
— И потому при рождении на каждого эльфа накладывается заклинание, которое избавляет от… отходов без необходимости уподобляться низшим расам.
Я покачал головой, дивясь тому, что может здешнее волшебство. То есть в теории магия Мундоса способна на нечто подобное… но цена, которую пришлось бы уплатить за вмешательство, настолько высока, что желающих попробовать не было.
Когда нам надоело гулять, мы вышли на мост с витыми перилами. Тут гулял ветерок, щекотал беспокойную ленту реки.
— Город контрастов, — сказала Лютиэна, — грязный, и шумный, и какой-то спёртый. Но местами, — она огляделась, росчерком обвела в воздухе купол далёкого храма, — местами как жемчужина, которую наконец-то вытащили из неказистой раковины.
Эльфийка по-прежнему носила мужскую одежду, и на неё оглядывались. Куда чаще с одобрением, чем с негодованием. В меня летели тонкие шпильки зависти. Я походя собирал их — капля в море, но приятно.
Поддавшись порыву, я приобнял Лютиэну и чмокнул в щёку. Цветочный аромат, ворвавшийся в ноздри, перебил петроградское амбре. Невинный жест даже по меркам отъявленных пуритан, но эльфийка вскинулась и залепила мне щелбан. На людях Лютиэна разводить нежности не любила.
После моста мы выбрались к аллее, и идти стало куда приятнее. Возле деревьев устроились скамеечки, обычно забитые людьми. У конца аллеи я остановился. За аркой, что вела во дворы, ощущалось буйство эмоций. Ужас, боль, насмешка и предвкушение — это сочетание буквально потащило меня под арку. Я надёжно заглотил наживку.
— Ты куда? — озадачилась Лютиэна, но я не намеревался отчитываться перед вещью. Зашёл под арку, которая гулко подхватила шаги. Грубые голоса, что доносились из двора, смолкли на мгновение. Я осторожно выглянул.
Дома, подпиравшие один другой, образовывали подобие колодца, откуда был один выход — через арку. Здесь лежало царство затхлого воздуха, плесени на стенах и вечной полутени. Я поразился, как велик был контраст между солнечными мостовыми и неказистой изнанкой. Но, впрочем, редко когда задняя дверь могла похвастаться хотя бы половиной внимания, которое доставалось парадной.
В колодце было тесновато от набившихся туда оборванцев. Их предводитель, самый грязный и самоуверенный из всей компании, оскалился, показав подпорченные зубы.
— Жить надоело, парень?
Почему-то отморозки всегда выбирают в вожаки наиболее мерзких среди своих. Но даже с самыми примитивными жизненными формами стоило попробовать договориться. Хотя его следовало осадить: я не любил, когда мне грубили.
— Да вы продолжайте, я не мешать пришёл, — дружелюбно заверил я, — Только без угроз, а то я тебе твои же пальцы скормлю и выблевать заставлю.
Рожа хмыря скривилась, словно я уже приступил к исполнению обещания.
— Ну всё, каюк тебе.
Его комнатные собачонки подобрались, собираясь напасть, — но тут атмосферу разрядила подоспевшая Лютиэна. Точнее, подонки остановились, когда увидели шарик огня над её ладонью. Я вновь подивился тому, как магия работает на Земле. Мундос такой эффектностью похвастаться не мог. Потому, в общем-то, нас и призывали особо отчаявшиеся. На разрешённую магию Мундоса никакого здоровья смертным не напастись.
— Маг! — пискнул кто-то в задних рядах, и банду будто приморозило к месту.
— Как люди относятся к убийствам преступников? — спросил я у сестры.
— Правопорядком в Российской империи занимается сыскная служба, и она не любит, когда убивают не её сотрудники.
— А, значит, как и везде.
Государственная монополия на насилие — скучнейшее изобретение смертных.
Я посторонился, махнув рукой.
— Проваливайте, что с вас взять…
Я и не думал их спугивать, просто хотел оказаться поближе к источнику вкусных эмоций. Но тупость рода людского разрушила и их развлечение, и мои планы.
Первым пожелал смыться предводитель шайки. Когда он проходил мимо меня, то прошипел:
— Ты ещё пожалеешь…
Я глубоко вздохнул.
Я милостивый демон, в этом не могло быть сомнений.
Но какой демон спустит угрозы в свой адрес?
Мой кулак прилетел в подбородок главаря со смачным хрустом. Придурка отбросило к стене. Не давая ему прийти в себя, я врезал в живот, а когда дурак согнулся, то добавил по спине. Со свистящим хлюпаньем предводитель шпаны рухнул мне под ноги, и я немного попинал его. Пара ударов по лицу, пара по рёбрам — ничего серьёзного.
Что ж, я получил хоть какое-то удовольствие от клубящегося среди придурков страха. Слабая надежда замерцала в груди: может быть, кто-то решит вступиться за главного, присовокупит к страху злость или, может быть, решимость отомстить. Но, похоже, местная фауна была не в состоянии родить что-то достойное теперь, когда с неё сбили спесь.