Эльфийка и Орден Чистоты
Шрифт:
— Неудивительно, — невесело улыбнулся Риаган. — Скользкий тип. Зовут его Самиаль Марандар. Рядом с Аоталем с детства. Сирота, воспитывался в семье как бедный родственник. Аоталю предан как собака. Выполняет для него самые щекотливые поручения. Жесток даже по меркам темных эльфов. Подлый и коварный. Пожалуй, в клане Тадаран его боятся даже больше, чем самого главу. Что касается Аоталя, то в других кланах его недолюбливают. Но терпят. Уж слишком набрал силу за годы своего правления. Те же, кто осмеливаются выступать против него, со временем исчезают. Причем так, что не подкопаешься. Похоже, у него есть шпионы во всех кланах, и те доносят ему о том, что происходит у соседей и кто может быть опасен. К тому же клан Тадаран за время правления Аоталя стал гораздо богаче благодаря разным темным делишкам и контрабанде. Говорят, не брезгует даже с орками дело иметь. Так что денег на подкуп у него достаточно.
— И давно он правит? — спросила я, чувствуя, как внутри все сильнее скапливается тревога.
Услышанное ничуть не обнадеживало. Если даже темно-эльфийские кланы не желают открыто выступать против Аоталя Тадарана, то мне в борьбе с ним точно не победить. Неужели и правда лучшим выходом было бы принять покровительство Риагана? Я отбросила эту паническую мысль и решила, что поступлю так лишь в крайнем случае. Да и то, сразу оговорю, что разрывать отношения с Вэйдом в любом случае не собираюсь.
— Аоталь стал князем Тадаран чуть больше двадцати лет назад, — задумчиво начал Риаган. — История достаточно темная, еще и поэтому к нему неоднозначно относятся другие князья. Аоталь происходит из опальной ветви Тадаранов, замешанной в интриге, после которой старый князь Данарель изгнал их в родовое поместье и запретил оттуда и нос высовывать. Причем главой той ветви была женщина — кузина Данареля. И пощадили заговорщицу лишь потому, что князь питал когда-то к ней чувства. Убивать не захотел даже после предательства. Аоталь ее сын. Причем, ходили слухи, что от Данареля. Но точно никто не знает. В любом случае в его жилах течет княжеская кровь, что давало ему право на трон в случае, если прямых наследников не останется.
— Позволь сделать предположение, — произнес внимательно слушавший до того Лис. — Это он сделал так, чтобы прямых наследников в итоге не осталось?
— Неопровержимых доказательств нет, — покачал головой Риаган. — Данарель и его зять Миграль погибли во время военного похода на другой клан. Но история там, опять же, темная. Многие говорят, что выглядело все так, словно враги изначально знали о том, куда двинутся тадаранцы и сколько их будет. Так что смогли подготовить идеальную западню. Данарель же погиб еще накануне самой стычки с врагами. Ему перерезали горло ночью, пока спал. Обвинили, естественно, вражеских лазутчиков, которые якобы пробрались в лагерь. Но были те, кто считал, что действовали свои. Причем из ближайшего окружения, что позволило подобраться к князю незаметно. Миграль решил продолжать поход, несмотря на смерть Данареля. Взял на себя командование. Но закончилось все поражением. И пусть подоспевшая подмога остановила продвижение вражеских войск, но клан остался без предводителя. Трон должна была занять княжна Лавинель, — темный эльф при этих словах посмотрел на меня, и я поняла, что речь о той самой княжне, на которую я похожа.
Сердце невольно екнуло, стоило подумать о том, что она и правда может оказаться моей матерью. Но тогда почему сородичи считали ее мертвой?
— Продолжай, — попросила я.
— Она тогда была беременна. Известие же о смерти отца и мужа ее попросту подкосило. А в тот момент требовались решительные и жесткие действия, чтобы взять управление княжеством под контроль. Лавинель же не могла себя заставить делать ничего. Только оплакивала утрату. Аоталь воспользовался этим, чтобы оказаться при власти. Да и его мать к тому времени была мертва. Он же сам в заговоре против старого князя не участвовал. На это и упирал, набирая себе все больше сторонников среди аристократов. Предлагал за помощь деньги и различные блага. Все меньше оставалось тех, кто готов был поддержать законную наследницу. К тому времени как она нашла в себе силы вступить в борьбу за трон, было уже поздно. Она оказалась на положении пленницы в родном замке. Не знаю, что собирался сделать с ней Аоталь. Ходили слухи, что уговаривал выйти за него замуж. Так получил бы власть на законных основаниях. Но судя по всему, Лавинель отказалась. Как ей удалось сбежать, до конца неизвестно. Возможно, помогли верные эльфы. Но далеко убежать не удалось. Аоталь со своими воинами пустился в погоню. Довольно быстро они напали на след, загнали беглянку к Черному Ущелью, подстрелили лошадь. У Лавинель было два пути: или сдаться на милость победителя или… — он грустно вздохнул.
— Она выбрала второе? — глухо воскликнула я.
— Воины, что были с Аоталем все, как один, утверждали, что она спрыгнула с обрыва. Выжить просто бы не смогла. Причем даже когда союз кланов их опрашивал, задействуя менталистов, прежде чем признать Аоталя законным князем, они подтвердили — не лгут. Аоталь ее не убивал и не принуждал к самоубийству, Лавинель это сделала сама. — Он помолчал, потом продолжил: — Когда я увидел тебя впервые, сходство с княжной просто поразило. Даже мелькнула мысль, что ты можешь оказаться ее дочерью. Ведь она была беременна. Но выжить, спрыгнув с того обрыва, не смог бы никто. Слишком высоко, а внизу острые камни. Скорее всего, ты просто дальняя родственница, а ваше сходство — поразительная случайность. Думаю, Аоталь придет к такому же выводу. Нет никаких оснований считать, что ты вправе оспаривать его власть. Так что, может, все и обойдется.
— А как же предупреждение моей матери? — не согласилась я. — Почему-то она предостерегала меня от того, чтобы встречаться с сородичами.
В ответ на вопросительный взгляд Вэйда и Лиса пришлось рассказать и им о письме матери.
— Если бы я знал это раньше, ты бы уже давно была переведена в другой Департамент, — мрачно сказал напарник. — Если понадобилось бы, даже герцога Баниана об этом попросил.
— Именно поэтому я тебе ничего и не говорила, — вздохнула и умоляюще посмотрела на него. — Знала, что ты так и поступишь. Да и, может, опасность не так уж велика. Риаган прав, у Аоталя нет оснований воспринимать меня как угрозу. Он разберется в ситуации и потеряет ко мне интерес.
— Но шкатулочку твою стоит проверить, — благоразумно заметил Лис.
— Как только вернемся домой, я это сделаю, — кивнула я. — И будем надеяться, что она все еще закрыта.
Мужчины молчали, обдумывая услышанное. Я даже обрадовалась, когда объявили начало второго акта, и можно было отвлечься на что-то другое, кроме собственных тяжелых мыслей.
Риаган поспешил покинуть ложу, чтобы не мозолить глаза Аоталю. Успел как раз вовремя — тот появился спустя три минуты после его ухода. И мгновенно отыскал взглядом меня. Я невольно сглотнула, глядя в темные глаза, меняющие оттенок от золотисто-янтарных до почти черных. Интересно, о чем он сейчас думает и что намерен предпринять дальше? Или лучше не знать?
Отвела глаза и обратила внимание на более безобидный объект — птерку в одной из лож напротив. Та снова смотрела на Лиса, но он в этот раз тот думал о чем-то своем и не отвечал тем же. Невольно потеплело на душе от осознания того, что оборотень за меня на самом деле беспокоится. Так что даже упускает возможность пострелять глазками в сторону заинтересовавшей девицы. Заметила, что Лара Ар-Нил явно расстроилась из-за этого и с самым несчастным видом уставилась на сцену.
Надо же, похоже, Лис ее и впрямь зацепил. Жаль только, что у них нет шансов быть вместе. И дело даже не в том, что оборотень не способен на серьезные чувства. Уж слишком велика разница в положении и происхождении. Отец Лары не пожелает видеть рядом с дочерью обычного оборотня, да еще преступника. Да и трудно представить кого-то настолько отличающегося друг от друга, как Лис и птерка. Она — чистая, светлая, искренняя, что видно с первого взгляда. Он же хитрец и манипулятор, думающий лишь о собственной выгоде и живущий исключительно своими интересами. Хотя кто я такая, чтобы делать подобные выводы?
Невольно покосилась на Вэйда. Мы с ним тоже совершенно разные, но нас тянет друг к другу так, что это видят все окружающие. И я не представляю рядом с собой кого-то иного.
Появившиеся на сцене актеры заставили оторваться от посторонних мыслей и сосредоточиться на спектакле. И я обрадовалась этому. Есть возможность успокоиться и собраться с силами до того, как в жизнь опять ворвется реальность с ее проблемами и загадками.
ГЛАВА 18