Эльфийская песнь
Шрифт:
Моргалла пожала плечами:
– Значит, ты ничего не понял. Ты чертовски отличный бард и поможешь себе, если будешь об этом помнить.
С этими словами Моргалла повернулась и побежала к веселой компании у костра.
Данила проводил ее взглядом и пожалел, что не может от души последовать совету дворфа. Какого бы высокого мнения ни была о нем Моргалла, факт оставался фактом: он взялся за роль, которая ему не по силам, а требования намного выше, чем его способности. К несчастью, ему недоставало не только таланта, но и времени. Тяжело вздохнув, юноша постарался сосредоточиться на стоящей перед ним задаче.
Изменчивая
Арфист нагнулся и поднял Изменчивую Лиру. Одним словом он превратил ее в арфу, изготовленную из светлого дерева. В поисках уединения юноша отправился в лес, чтобы спокойно порепетировать и подумать. Неподалеку от лагеря под кроной огромного дуба он обнаружил небольшую полянку. Молодой человек уселся под деревом и стал наигрывать несложную мелодию, чтобы настроить инструмент.
Сумерки сменились ночью, но Даниле хватало света полной луны и мерцающего хоровода светлячков. Он уже почти наизусть выучил слова баллады. Еще с детства удивительная способность позволяла ему сохранять в памяти все услышанное и прочитанное, и учителя постарались развить этот природный дар. Музыка тоже быстро всплыла в памяти, и после нескольких пробных пассажей он присоединил свой голос к звукам арфы. Сильный, чистый тенор рвался к небу, заявляя о твердой уверенности, которой юноша на самом деле не испытывал.
Если в древней музыке и руническом тексте и была магия, он не смог ее почувствовать. Возможно, Вин прав: эльфийская магия по праву принадлежит только эльфам. Волшебство текло в их крови и исходило от эльфов безо всяких усилий и ухищрений. Люди, как когда-то говорил ему Хелбен, использовали волну магии, окружавшую всякую вещь, а эльфы были частью этой волны.
Данила постарался отогнать все сомнения и полностью погрузился в музыку, используя способность концентрироваться, полученную на занятиях по магии.
Привлеченный пением молодого Арфиста, Вин тоже вышел на поляну. Этим вечером он научил Данилу основам эльфийской магии, но самый главный урок был впереди. Молодой человек показал себя способным учеником, и менестрель почти не сомневался, что Арфист справится со сложным заклинанием. Лишь сначала эльф не слишком верил в то, что сможет объяснить основы песни-чары человеку, который с детства считал магию трудоемким древним искусством, имел дело с монотонными заклинаниями, рунами, тщательно продуманными жестами и другими смехотворными компонентами. Сам Вин забыл об одном: магия живет в музыке и в душе музыканта. Вот это Данила должен понять и запомнить.
А пока менестрель достал из поясной сумки сложенный в несколько раз лист бумаги с наброском Моргаллы, сделанным с Данилы еще в Глубоководье. Тогда архимаг доверил его Вину. Хелбен понимал, что его племянник еще не был готов взглянуть на себя проницательными глазами дворфа.
Вин вышел на полянку под дубом. Данила был полностью поглощен музыкой – он играл и пел, прикрыв свои серые глаза.
– Невзирая на все, что произошло, несмотря на все доводы, что ты приводишь сам себе, ты еще не веришь, что можешь овладеть эльфийской магией, – тихо проговорил эльф, прерывая пение.
Арфист замолк и подскочил от неожиданности.
– Возможно, ты поверишь мнению Моргаллы, если не веришь себе.
Данила всмотрелся в рисунок. Обычно Моргалла полагалась на несколько самых красноречивых, выдающихся деталей, чтобы выразить свою точку зрения, но этот портрет был выполнен в строгой реалистической манере и с необычайной точностью. Моргалла изобразила его в одежде для путешествия – неприметной, но удобной. Посадка головы говорила о благородном происхождении юноши, странствующего инкогнито. В уголках его губ притаились смешинки, но глаза смотрели серьезно, даже немного печально. Он играл на лютне, но хоровод звезд и планет вокруг свидетельствовал не только о музыке, но и о волшебстве. Что удивительно, Моргалле удалось изобразить человека, полностью контролирующего свои способности и примирившегося с внутренними противоречиями. Под рисунком имелась краткая подпись:
«Бард».
– Магия живет в музыке и еще в сердце барда. Леди дворф ошиблась в выборе инструмента, – сказал Вин, указывая на лежащую рядом арфу. – Но я уверен, она не ошиблась во всех остальных деталях.
Данила ничего не ответил, и некоторое время спустя эльф добавил:
– Уже поздно. Тебе надо отдохнуть, на рассвете мы отправляемся в Глубоководье.
Глава 13
Накануне дня Летнего Солнцестояния Хелбен Арунсун поднялся задолго до рассвета. В ожидании своего племянника архимаг беспокойно мерил шагами расстояние от замка до окружающей его стены. За день до этого Данила восстановил содержание свитка по памяти и оставил копию в замке. Всю ночь Хелбен изучал загадочный текст, но лишь Лаэраль удалось распознать в нем зашифрованную песню-чары эльфийской магии. Леди волшебница была одной из немногих желанных гостей на Эвермите и хорошо изучила традиции и обычаи эльфов. Хелбен же никогда не обращал особого внимания на такой род магии, поскольку в его пальцах не было музыки, а в голосе и того меньше. Лаэраль тоже не была музыкантом, и ни один из двух волшебников не изучал эльфийскую магию.
Таким образом, задача снять заклятие неотвратимо ложилась на плечи Данилы. Был ли его племянник к этому готов, Хелбен не знал. Его собственных познаний в музыке для разрешения загадок было недостаточно, не мог он и в полной мере оценить усилия Вина и Данилы.
– Доброе утро, дядя!
Архимаг резко повернулся. Перед ним с беззаботной улыбкой на лице стоял племянник, и на его плече висела довольно потрепанная лира. Рядом с ним стояли Вин и Моргалла. Хелбен рассеянно заметил, что волшебное перемещение нелегко далось дворфу – одной рукой с побелевшими от напряжения костяшками пальцев девушка сжимала копье, а второй не менее напряженно вцепилась в локоть эльфа,
– Ну, вот вы и добрались! – воскликнул архимаг, безуспешно стараясь скрыть облегчение под маской равнодушия.
– Как и всегда, ты вполне реально оцениваешь то, что очевидно, – насмешливо бросил Данила. – Дядя, клянусь богами, не запах ли это моих любимых сладких рулетиков доносится с кухни?
– Овсянка, – рассеянно поправил его Хелбен, направляясь к башне. – Добро пожаловать, проходите скорее.
– При таком-то гостеприимном приеме? – фыркнул Данила. – Мне что-то не хочется. Если б я знал, что нас ждет овсянка, я бы сразу выбрал местом назначения кондитерскую Акреига.