Эльфийские хроники (сборник)

Фетжен Жан-Луи

Пройдя несколько шагов, Пеллегун почувствовал, что идти вообще-то тяжело. Тонкий слой затвердевшего снега, покрывающий равнину, проседал под ногами там, где имелись ямки. Это очень затрудняло ходьбу и утомляло лодыжки. Когда принц преодолел уже половину расстояния, его кольчуга стала давить ему на плечи с такой силой, как будто она хотела, чтобы он ушел под землю, а его пояс так сжал ему живот, что он уже едва мог дышать. Когда Пеллегун и его солдаты находились уже на расстоянии броска камня от ворот, принц увидел сквозь туман, застилавший ему глаза, что его рыцари высоко поднимают и затем опускают копья в знак того, что никакого врага они поблизости не обнаружили. Никого не оказалось за искореженными и почерневшими створками главных ворот, когда солдаты их отворили.

Хотя воины вокруг Пеллегуна с трудом переводили дыхание, краснея от прилагаемых для этого усилий, да и сам он боролся с тошнотворным головокружением, принц решил – для пущей важности – осмотреть укрепления. Возле ворот виднелись – уже присыпанные снегом – остатки охапок хвороста, которые подтаскивались к главным воротам и складывались возле них в кучи, чтобы эти ворота поджечь. Крепостные стены почернели от копоти. Через огромную брешь в стене открывался вид на главную улицу города, которую перегораживало что-то вроде баррикады, сооруженной из всего, что попало защитникам под руку.

Принц медленно вошел в город, расчищая себе дорогу среди обгорелых обломков мечом. Горлуа сказал ему правду: здесь повсюду остались следы битвы, но при этом нигде не было видно ни одного трупа – ни внутри крепости, ни за ее пределами. А вот следы крови на глинобитных стенах и бревнах укреплений имелись. Имелись они и на снежном покрове. Повсюду валялись сломанные стрелы, копья и мечи, кучи черного пепла, расколовшиеся камни. Однако все то, что было еще пригодным, и все то, при помощи чего можно было бы определить, кто же напал на крепость, бесследно исчезло.

Принц подозвал жестом одного из копейщиков, вошедших вместе с ним в крепость.

– Беги к Гэдону, – приказал он ему тихим голосом. – Скажи ему, чтобы он прислал мне десятерых из его рыцарей, и чтобы то же самое сделал Драган. Быстро!..

Затем он громко крикнул:

– Сержанты, ко мне!

Сержантов было четыре, и каждый из них по возрасту годился ему в отцы. У всех у них были мордатые физиономии – морщинистые, красные, с бородой и усами. Пеллегун указал на двоих из них пальцем.

– Возьмите по пять человек по правую руку, по пять человек – по левую. Осмотрите укрепления на всем их протяжении и затем возвращайтесь сюда. А вы двое тоже возьмите людей и посмотрите, что там делается вон на той баррикаде и за ней.

У обгорелых ворот крепости началась беспорядочная толкотня: все бросились исполнять полученные распоряжения. Затем снова воцарилась тишина, время от времени нарушаемая приглушенными звуками голосов тех, кого отправили в разведку и кто перекликался между собой.

– Что, по-твоему, здесь произошло?

Горлуа, стоявший позади принца в паре шагов от него, ответил не сразу, поскольку не сразу понял, что обращаются к нему.

– Ваше Высочество, я не знаю, что и сказать, – пробормотал рыцарь, подходя на шаг ближе. – У меня нет опыта участия в сражениях, но я, тем не менее, никогда не слышал, чтобы бывали битвы без погибших…

– Я тоже такого не слышал.

Их разговор был прерван шумным появлением рыцарей, прибывших по приказу принца.

– Скажи им, чтобы вели себя тихо, – рявкнул Пеллегун.

Горлуа тут же бросился бегом к воротам и, что-то крикнув, добился полной тишины. В то же самое время двое сержантов, отправленных вместе с рядовыми солдатами к баррикаде, привлекли к себе внимание принца тем, что стали поднимать и опускать свои копья. Никакой опасности, получалось, они там не обнаружили.

– Пойдемте, – приказал принц.

Окружив принца кольцом, рыцари пошли вместе с ним вдоль по улице, а вслед за ними устремились и пехотинцы: лучники, копейщики и воины, вооруженные короткими мечами. Городок был небольшим, и его площадь, расположенная за главными воротами, не вместила бы в ярмарочный день и полдюжины повозок. Принц и его спутники быстро пересекли ее, а затем перелезли через баррикаду, которую другие воины уже начали разбирать, и зашагали по узкой и грязной главной улице, которая – слегка в горку – вела к донжону.

Никто из воинов даже не перешептывался. Все дома, мимо которых

они шли, превратились в развалины. Одни из них были сожжены, другие – разрушены так основательно, как будто кто-то решил, что от них не должно остаться ни стен, ни мебели, ни хотя бы какого-нибудь кувшинчика или соломенного тюфяка. Ни одному жилищу не удалось избежать такого целенаправленного и одновременно безумного разрушения. Везде чувствовался гнусный запах, и лучше было даже и не задумываться над тем, чем же это пахнет. Здесь имелось еще больше следов крови, чем на укреплениях, однако, как и там, не виднелось ни трупов, ни каких-либо других человеческих остатков… Пеллегун, шагая в окружении рыцарей и прочих вооруженных людей, почувствовал, что всех их охватило уныние. Их шаги стали тяжелыми, медленными. Наконец они подошли к донжону – высокой и массивной башне, влажные камни которой слегка поблескивали от дневного света. Черные пустые бойницы, виднеющиеся на фасаде, были похожи на пустые глазницы слепого великана, а распахнутая дверь чем-то напоминала огромный рот, приготовившийся проглотить всех, кто к нему приблизится. Запах здесь был уже таким ужасным, что многие воины начали прикрывать нос и рот. Когда они подошли к донжону вплотную, то заметили внутри мерцающий свет факелов. Затем они услышали какие-то прерывистые звуки, похожие на скрип створки двери, раскачиваемой ветром. Сделав еще насколько шагов, они поняли, что стонет человек. Еще пара шагов – и они различили слова. Только лишь принц вместе с Горлуа и маленькой группой рыцарей решился переступить порог и посмотреть, что там внутри.

В большом зале лежали убитые обитатели Бассекомба: мужчины, женщины, дети, старики и даже домашние животные. Их свалили друг на друга так, что они образовывали груду высотой по меньшей мере четыре фута. От этой груды истерзанных человеческих тел исходил зловонный запах и растекалась во все стороны огромная лужа черной крови, в которой отражалось пламя факелов, горевших на стенах. А над кучей трупов в красноватом полумраке висел, медленно покачиваясь, белый, как восковая свеча, барон Вефрельд: его руки были связаны длинной веревкой, второй конец которой был прикреплен к балке потолка. Барон был абсолютно голым, его голова была запрокинута, а глаза смотрели в никуда. Он стонал, но так тихо, что его голос почти сливался с поскрипыванием веревки, однако можно было разобрать, что он повторял одно и то же слово:

– Пощадите… Пощадите… Пощадите…

Пеллегун закрыл глаза и – вместе с теми, кто его сейчас сопровождал – попятился прочь из зала. Его сердце сжалось от охватившей его тоски. И тут вдруг с западной части городских укреплений донесся сиплый звук рожка, тут же подхваченный криками, раздавшимися в противоположной стороне крепости.

Несколько долгих часов они шли вдоль ручья, впадающего в реку, в которой Махеолас едва не расстался с жизнью. Наступление ночной темноты не помешало им и дальше идти вперед, и они, возможно, продолжали бы двигаться всю ночь, если бы огромное и ветвистое засохшее дерево, которое упало и перегородило им дорогу, не заставило их остановиться – по крайней мере для того, чтобы осмотреться и решить, как это дерево обойти. Данная неожиданная остановка вырвала Морврина из состояния отчужденной задумчивости, в которое он впал сразу же после того, как покинул Силл-Дару. Он огляделся по сторонам с таким видом, как будто спрашивал сам себя, что он тут вообще делает, а затем его взгляд встретился со взглядом подошедшего к нему Гвидиона.

– Это хороший повод для того, чтобы сделать остановку и передохнуть, – сказал друид, улыбаясь усталой улыбкой, – тем более что наш пленник скоро уже вообще не сможет переставлять ноги…

Морврин посмотрел на него таким взглядом, как будто совершенно забыл о том, что и он тоже находится среди сопровождающих его, Морврина, людей, а затем молча пожал плечами. Для него не имело большого значения, остановятся ли они сейчас или немедленно пойдут дальше…

– Мы делаем здесь привал! – крикнул старый друид так, чтобы его услышали все. – Снова отправимся в путь перед рассветом.