Эльфийские камни Шаннары
Шрифт:
Лицо Рона покрылось испариной, оно больше не было напряженным, дыхание выровнялось. Брин смотрела на горца сквозь пелену слез. Песнь желаний умолкла.
«У меня получилось, — вновь и вновь повторяла девушка. — Я это сделала. Использовала магию для добра. На этот раз я спасла — не разрушила».
Не вставая с колен, Брин уткнулась лицом в грудь Рона и крепко обняла его. Через мгновение она заснула.
Глава 28
Они задержались в торговом дворе еще на два дня, чтобы Рон набрался сил для дальнейшего путешествия на восток. К утру лихорадка прошла; горец чувствовал себя отдохнувшим, но все-таки был еще слаб для пешего перехода. Брин попросила торговца Стэбба позволить им остаться у него еще на денек, и тот согласился. Мало того, он снабдил их всем необходимым: едой, элем, лекарствами и теплыми одеялами. И при этом ни за что не хотел брать с Брин плату. Он счастлив просто помочь им, уверил Стэбб девушку. Но Брин чувствовала, что их присутствие беспокоит торговца Ни разу после той ночи Стэбб не решился взглянуть в глаза девушке. И она хорошо понимала, что происходит. Торговец был добрым и порядочным человеком, но теперь он боялся ее и того, что она может с ним сделать, скажи он хоть слово против. Скорее всего, он бы и без того им помог, но страх прибавлял ему рвения. А может, он инстинктивно чувствовал, что это лучший способ поскорее избавиться от Брин.
Большую часть времени девушка проводила в чуланчике на задах конюшни, ухаживая за Роном. Она рассказала ему обо всем, что случилось с ними после гибели Алланона. И странно, ей вдруг стало легче. Хотя оба — и Рон, и Брин — еще не оправились от потрясения после всего, что произошло, теперь, когда они поделились друг с другом своими чувствами, к ним вновь вернулась решимость: они пойдут дальше и во что бы то ни стало закончат поиск, который начинали вместе с друидом. Теперь горец и девушка еще больше сблизились. После гибели Алланона они могли положиться лишь друг на друга, больше у них никого не было. И Брин с Роном по-новому оценили то, что они сейчас вместе, вдвоем. Они проговорили весь день. О своем выборе, который был сделан и привел их к нынешнему положению. И о выборе, который, возможно, их еще ожидает.
Но кое о чем Брин все же умолчала. Было то, что она не смогла бы открыть даже Рону — самому близкому теперь человеку. О том, как Алланон отметил ее кровью, сочившейся из его растерзанного тела. И кровь эта каким-то непостижимым образом связала их, даже через смерть. А еще Брин никак не могла сказать горцу, для чего она вызвала песнь желаний: в первый раз — в ярости, чтобы погубить человеческую жизнь, а во второй раз — в отчаянии, чтобы спасти ее. Нет, никак не могла. Отчасти потому, что и сама толком не знала, как это вышло, отчасти же потому, что все это пугало ее настолько, что Брин просто хотелось все забыть. А не забыть, так хотя бы больше не думать. Кровавый ритуал был загадочен и непонятен, а цель его — темна, чтобы сейчас говорить об этом; а песнь желаний была вызвана чувствами, которым — Брин поклялась себе — она никогда больше не даст выхода.
И была еще одна причина, почему Брин не хотела открыться Рону. Горец слишком сильно переживал потерю меча Лиха — так убивался, что, похоже, уже ни о чем другом не мог думать. Он должен вернуть этот клинок, твердил Рон снова и снова. Он будет искать и отыщет его, чего бы это ему ни стоило. Настойчивость Рона пугала Брин: меч стал так важен для горца, словно был частью его существа. Рон уже не верил, вдруг догадалась Брин, что переживет этот поход, если только не отыщется меч. Отчего-то Рон вбил себе в голову, что без меча он погибнет. И Брин было страшно.
Слушая Рона и изумляясь тому, как сильно стал он зависеть от магической силы меча Лиха, девушка тоже стала задумываться о своей связи с песнью желаний. Раньше она говорила себе: «Это просто забава!» Но оказалось, что это не так. Магия эльфов совсем не забава, она столь же опасна, как и то колдовское могущество, которое несет в себе пропавший меч Лиха. Она способна убивать. Она действительно оказалась тем, о чем всегда говорил отец: опасным и странным наследством. И лучше бы его вообще не было. Да и Алланон предупреждал: «Нет силы, равной силе заклятия». Брин слушала Рона, но в мыслях ее темным вихрем кружились лишь эти слова. Сила, которой нет равных. Сила исцеляющая и сила уничтожающая — она испытала обе. Быть может, она, как и Рон, тоже попала под власть магии? Кто из них кем владеет: Брин магической силой или наоборот?
Девушка знала, в свое время отец тоже искал ответ на этот вопрос. И его битва была не из легких. Именно битва. Вил Омсфорд боролся с собой, чтобы утвердить свое господство над магической силой, заключающейся в эльфийских камнях. И он выдержал эту битву, испытал ошеломляющую мощь магии эльфов, а потом отказался от нее навсегда. И все-таки даже за краткий миг могущества ему пришлось расплатиться — магическая сила эльфинитов проникла в кровь и плоть Вила и передалась его детям. И теперь, может быть, грядет новая битва. Но что будет, если на этот раз сила вырвется из-под контроля?
Незаметно приблизился вечер. Брин и Рон съели принесенный торговцем ужин и молча смотрели, как за окном сгущается сумрак. Вскоре Рону захотелось спать. Девушка оставила его в комнате, а сама тихо выскользнула во двор, в прохладу осенней ночи, чтобы подышать свежим воздухом, пропитанным запахом прелых листьев, и посмотреть, как в темном небе загораются яркие звезды и встает белый серп луны. Проходя мимо торгового двора, Брин увидела Стэбба. Торговец сидел на пустой веранде, удобно устроившись на стуле с высокой спинкой, и лениво попыхивал трубкой. Он был один — в этот вечер никто не зашел к нему выпить или просто поболтать.
Девушка подошла к нему.
— Вечер добрый, — как-то поспешно проговорил Стэбб и резко выпрямился на стуле, словно собирался рвануться прочь.
Брин кивнула.
— Утром мы уйдем. — Ей показалось, что в темных глазах торговца промелькнуло облегчение. — Но прежде я хотела поблагодарить за помощь.
Он покачал головой.
— Да ладно, чего уж. — Стэбб помедлил и нервным жестом откинул со лба прядь волос. — Я вот подумал, не собрать ли чего вам в дорогу. Наверняка что-то нужно. Хотя бы на первые несколько дней.
Брин не стала спорить. Все равно возражать бессмысленно — надо принять, что дают.
— Есть у тебя какой-нибудь лук? — спросила она, вдруг подумав о Роне, — Ну, чтобы мы смогли поохотиться по пути…
— Охотничий лук? Сказать по правде, как раз один есть — Торговец уже вскочил на ноги. Он умчался в дом и через несколько мгновений вернулся с луком и целым колчаном стрел. — Вот, возьми. И давай так: ты мне ничего не должна, — решительно сказал Стэбб. — Крепкий, хороший лук. Он все равно теперь твой. Эти парни, которых ты разогнала, так спешили, что все тут позабывали, — Он внезапно замолчал и неловко прокашлялся. — Ну, в общем, бери, и все.
Стэбб положил лук и стрелы перед Брин, плюхнулся обратно на стул и принялся нервно постукивать пальцами по деревянным подлокотникам.
Брин подняла оружие с пола.
— На самом деле, конечно, он не мой, — тихо сказала она — И особенно после того… что случилось.
Торговец внимательно изучал носки своих ботинок.
— Ну так и не мой тоже. Бери, бери, девонька.
Наступила долгая тишина. Торговец глядел мимо Брин в темноту, упорно избегая встречаться с девушкой взглядом. Брин покачала головой.