Эльфийские камни Шаннары
Шрифт:
Эретрия сказала это так откровенно, что Вил некоторое время молчал, не зная, что ответить. Она увидела его замешательство и весело рассмеялась.
— Мы — скитальцы, Вил, и ты знаешь наши законы. Кроме того, все могло быть гораздо хуже. Кефело — старейшина, его уважают и боятся. И у меня совсем неплохая жизнь, ведь я вроде как его дочь. Я пользуюсь большей свободой, чем остальные женщины. И я многому научилась, целитель. Поэтому я не такая, как все.
— Ну, с этим я не могу спорить, — согласился Вил. — Но почему ты мне все это рассказываешь?
Она сжала губы и вызывающе посмотрела на него, как бы поддразнивая.
— Потому что ты мне понравился, почему же еще?
Вил старался не смотреть ей в глаза.
— Этого я и боялся.
Эретрия резко выпрямилась. Теперь ее лицо было дерзким и надменным.
— Она что, твоя жена? Или вы собираетесь пожениться?
Вил удивился.
— Нет.
— Хорошо. А то я подумала, что… — Эретрия снова улыбнулась своей озорной улыбкой, — Кефело не собирается отдавать тебе коня.
Вил обдумал это заявление, потом спросил:
— Это точно?
— Я знаю, что он за человек. Он не отдаст тебе коня. Он разрешит тебе ехать с нами, если ты не будешь причинять ему беспокойства, например пытаться украсть коня. Но он никогда не вернет его по доброй воле.
Лицо долинца ничего не выражало.
— Я еще раз спрашиваю: почему ты говоришь мне все это?
— Потому что я могла бы тебе помочь.
— А почему ты хочешь мне помочь?
— Потому что и ты можешь помочь мне.
Вил нахмурился.
— Как?
Эретрия откинулась назад, усаживаясь поудобнее. В ее глазах заплясали веселые огоньки.
— Я полагаю, Вил Омсфорд, что ты не тот, за кого себя выдаешь. Ты не простой целитель, путешествующий по лугам Каллахорна вместе со своей сестрой. Мне кажется, ты сопровождаешь ее как покровитель, защитник. — Она подняла руку, предупреждая его возражения. — Не торопись отрицать это. Ты не сможешь меня обмануть: я все же дочь самого главного обманщика в мире, ты не забыл? Я изучила это искусство гораздо лучше, чем ты. — Она улыбнулась и положила ладонь на его руку. — Ты мне нравишься, Вил, правда нравишься. Я хочу, чтобы ты получил своего коня обратно. Очевидно, это для тебя очень важно, иначе бы ты не пошел за нами. Но один ты ничего не добьешься. А я могу помочь тебе.
Вил с сомнением смотрел на нее.
— Но зачем тебе это надо? — наконец спросил он.
— Когда я помогу тебе вернуть коня, я хочу, чтобы ты взял меня с собой.
— Что?! — вырвалось у Вила.
— Чтобы ты взял меня с собой, — твердо повторила девушка.
— Но я не могу!
— Можешь, если ты хочешь вернуть коня.
Он беспомощно покачал головой.
— Но почему ты хочешь уйти? Ты же сама только что говорила…
Эретрия резко прервала его:
— Все это в прошлом. Теперь Кефело решил, что мне пора замуж. По обычаю скитальцев, он сам выберет мне мужа и за определенную плату отдаст меня ему. Да, у меня была неплохая жизнь, но я не желаю, чтобы меня продали во второй раз.
— А разве ты не можешь уйти сама? Ты вполне на это способна.
— Если на то пошло, я способна на гораздо большее, целитель. Вот почему я нужна тебе. Если тебе удастся увести коня — хотя вряд ли тебе это удастся без моей помощи, — скитальцы погонятся за тобой. А раз это произойдет, тебе ничего не остается, как взять и меня вместе с конем. Ведь я достаточно знаю о скитальцах, чтобы помочь тебе уйти от погони, — Она пожала плечами, — Я думала о том, чтобы уйти самой. Если не будет выбора, лучше уйти, чем снова быть проданной, да еще неизвестно кому'. Только куда мне идти? Скитальцам нигде не рады, а я, нравится мне это или нет, — одна из них. Если я уйду одна, я везде буду отверженной. Безрадостное существование, правда? Но с тобой мне будет легче: ты — целитель, тебя уважают. Я не прошу большего: просто путешествовать вместе с тобой. Я могла бы помогать тебе в твоем деле. Я способная. Ты увидишь, что я…
— Эретрия, — мягко прервал ее Вил, — нет смысла говорить об этом. Я не могу взять тебя с собой. Я не могу взять с собой никого, кроме Амбель.
Ее лицо потемнело.
— Не спеши отг&чкивать меня.
— Ничего не поделаешь, — Он пытался решить, что можно ей сказать. Немногое, понял он. — Послушай. Сейчас тебе очень опасно ехать со мной куда бы то ни было. Когда я уеду, не только Кефело будет искать меня. Они куда страшнее его. Они и теперь меня ищут. Если я возьму тебя с собой, ты будешь в большой опасности. Я не могу этого допустить.
— Но ведь эльфийка идет с тобой, — настаивала Эретрия.
— Амбель идет со мной, потому что она должна идти.
— Это лишь слова. Я не верю тебе. Ты возьмешь меня с собой, Вил Омсфорд. Ты возьмешь меня с собой, потому что ничего другого тебе не остается. Ты должен взять меня!
Он покачал головой.
— Я не могу.
Она резко поднялась, на ее лице застыло выражение обиды и гнева.
— Ты еще передумаешь, целитель. Придет время, и у тебя не будет другого выхода.
Эретрия повернулась и пошла прочь, потом внезапно остановилась, помедлила и резко обернулась к нему. Она буквально впилась в него глазами, постояла так и вдруг ослепительно улыбнулась.
— Я предназначена для тебя, Вил Омсфорд, — сказала девушка.
Когда она ушла, долинец долго смотрел ей вслед. Его охватило странное, похожее на изумление чувство.
Скитальцы закончили ужинать. Вдруг низкий прерывистый звук, похожий на кашель, прорезал мирную тишину ночи, заставив всех в лагере замереть. Он доносился откуда-то с южного конца озера, рядом с которым остановились скитальцы. Раздавшись один-два раза, он замолк. Все как один повернулись в ту сторону и, испуганные, ждали, что будет дальше. Через некоторое время кашель повторился, громыхая из темноты, как яростный рев какого-то чудовищного быка, бросающего вызов всему свету. Мужчины немедленно схватились за оружие и, вглядываясь в ночь, бросились туда, откуда доносился звук. Но звук замер и больше не повторился. Кефело и его люди выжидали, чувствуя, что этим дело не кончится. Но все было тихо, и Кефело хриплым голосом приказал всем вернуться к костру. Нарочито громко отпуская шутки по поводу бесов, крадущихся в ночи, он похвалялся, что ни один из них не осмелится пробраться в их лагерь, не спросив на то разрешения у него, Кефело. Снова кубки были наполнены вином, и каждый охотно выпил. Однако время от времени они посматривали в сторону озера.
Примерно через полчаса страшный звук раздался снова, на этот раз гораздо ближе; внезапный и ужасный, он тяжело повис в ночной тишине. Испуганные скитальцы снова схватились за оружие и бросились к дальней стороне лагеря. Теперь Вил побежал с ними, Амбель тоже не отставала. Они остановились между двумя повозками, настороженно вглядываясь в стену деревьев. Но ничего не было видно. Кефело нерешительно прокрался к самому краю поляны, к огромным деревьям, крепко сжимая обеими руками рукоять тяжелого широкого меча. Но лес был спокоен и тих. Кефело развернулся и пошел обратно, его лицо застыло в напряжении. Теперь ему было уже не до шуток. Он распорядился подвести поближе к лагерю коней, которые были привязаны на берегу озера, потом расставил часовых и приказал им следить за лесом. Все остальные укрылись в круге повозок, ближе к свету костра. Скитальцы потеряли интерес к вину, хотя кое-кто пил и сейчас. Разговоры продолжались, но тихие и настороженные, часто мелькало слово «бес». Мужчины держали своих женщин и детей поближе к себе. Все были явно встревожены.