Эльфовладелец
Шрифт:
Посреди комнатушки старый стол, похожий на школьную парту. В углу железный ящик с замком, вдоль стен пресловутые стеллажи с документами. За столом сидит пожилой мужчина в темно — коричневом костюме — тройке. Узловатые от артрита пальцы листают мое дело. Морщинистое лицо с небольшим прямым носом не выражает никаких эмоций. Пронзительные голубые глаза бегают по строчкам, не обращая на подозреваемого никакого внимания. Острый подбородок с ямочкой едва заметно подрагивает, будто следователь читает не размыкая губ. Высокий
Я немного расслабился. Следователь выглядел довольно старым для допроса с пристрастием. Хотя, ничто не мешает приказать сделать грязную работу вертухаям. Вон стоят, здоровые как шкафы. Я начал разглядывать кабинет в поисках пыточных устройств, но ничего такого не заметил. Наверное, все спрятано в том сейфе.
Хэнс взял чистый листок и обмакнул перьевую ручку в чернила.
— Представьтесь, — голос у сыщика был сухим и скрипучим, как и он сам.
— Джен Авелин, — пробормотал я.
— Число, месяц, год рождения.
Ну все, конец мне. Почем я знаю?! Но этих ребят такой ответ наверняка не устроит.
— Н — не помню…
Сыщик посмотрел на меня исподлобья и полистал папку с делом. Нашел какой-то документ и удовлетворенно хмыкнул.
— Судя по справке из госпиталя, у вас мозговая хворь в терминальной стадии. Давно начались провалы в памяти?
— Три — четыре дня назад.
— Скажите, господин Авелин, вам знаком человек по имени Абель Кэриан.
Я кивнул:
— Знаком, но не лично. Читал о нем в газете.
— Вы разделяете убеждение этого человека? — голубые глаза впились прямо в меня.
Под таким взглядом фиг соврешь, сразу почует. Но ведь можно и сказать правду, только несколько иную…
— Журналисты называют его сторонником эльфов, но чего он добивается и какими методами — не знаю.
Хэнс обновил чернила и продолжил писать протокол.
— Каково ваше мнение о Его Высочестве Гинтере Пятом.
А хрен его знает. Почитать законы так и не успел. Возможно, король на самом деле та еще мразь. Мало ли чем он отметился кроме порабощения эльфов. Может насаживал людей на колья потехи ради. Или убивал младенцев. Незнание в данном случае позволило ответить честно:
— Ничего против короля не имею.
Перо противно скрипнуло по бумаге.
— Хорошо. Как вы относитесь к рабам?
— Заставляю их работать. А что еще делать с рабами?
— Вы наказываете их?
В памяти всплыл эпизод с Триэль.
— Да, разумеется. Иногда гораздо жестче, чем они заслуживают.
Хэнс впервые улыбнулся. Что-то в моих словах показалось ему забавным.
— Многие считают, что предела жесткости для рабов не существует.
— Уверен, так считают богачи. Они могут покупать рабов десятками и делать с ними все, что захотят. Я бедный плантатор и не могу позволить такую роскошь.
— Что верно — то верно. Я смотрел выписку вашего банковского счета. Да еще и хонто урожай попортила. В такой ситуации каждого эльфа будешь ценить и беречь.
Мне не понравился тон, с которым сыщик произнес последнее предложение. Слышалась явная издевка и тонкий намек на мое отношение к невольникам. Но развивать эту тему Хэнс не стал. По крайней мере, на первом допросе.
— Господин Авелин, — старик отложил ручку и потер переносицу. — Не для протокола. Вы бы убили эльфа безо всякой нужды?
— Нет, — выпалил я, но тут же выкрутился. — А вы бы порвали свой пиджак безо всякой нужды? Спалили бы дом?
Хэнс улыбнулся и покачал головой.
— На сегодня, пожалуй, хватит.
— А когда я встречусь с адвокатом?
— Скоро. Думаю, на неделе. Подпишите вот это.
Я пробежал глазами протокол. Беседа передана слово в слово, почему бы не подписать?
— А можно вопрос?
— Пожалуйста, — сыщик откинулся на спинку и сцепил пальцы на животе.
— На каком основании меня подозревают?
— На вас поступили многочисленные жалобы от местных землевладельцев. Утверждают, что вы забыли присягу и поддались влиянию кэриан.
— Понятно. Вопросов больше не имею.
— Это правда? Что вы забыли присягу?
Я пожал плечами.
— Всякое может быть. У меня же мозговая хворь.
Остаток дня тянулся медленно, проклятое солнце никак не хотело уступать место ночи. Нас покормили еще раз — в два раза меньшими порциями, зато с терпким травяным настоем в железных кружках.
Потом я слушал стихи Аспа. Не политические, а обычные. Очень даже ничего — красивые и звучные, с необычной структурой и рифмами. Правда в них было такое количество аллегорий, отсылок и незнакомых слов, что я мало понимал суть. Но Асп декламировал очень живо, так что скучать не пришлось.
В перерывах (или просто по моей просьбе) мы разговаривали на отвлеченные темы. Я узнал, что в блоке не практикуются прогулки заключенных. От камеры до кабинета следователя — вот и вся работа ногами. В остальное время сидишь как сыч в бетонном мешке и карябаешь засечки на стенах.
Свиданья здесь только с адвокатом. Передачи с воли строжайше запрещены. Давать взятку бесполезно, политических держат в ежовых рукавицах по личному распоряжению короля. Иногда для профилактики заболеваний устраивают разгрузочные дни. Считают, что голод — лучшее лекарство.
Мыться и бриться тут негде. Асп на самом деле заехал недавно и не успел зарасти. В общем, тот еще курорт.
Вечером сосед взобрался на верхнюю нару и почти сразу захрапел. Мне же сон не шел совершенно. Слишком сильные дневные переживания. Слишком неясные перспективы в дальнейшем. Слишком жесткая долбанная постель.