Эльфы. Во власти тьмы
Шрифт:
— Здесь чувствуется рука эльфа, — сказала Катиетт. — Их предательство стало окончательным. Когда все это кончится, cascarg не будет пощады. Эти слова пропитаны злом и ненавистью.
— Мы хотим их услышать? — спросила Меррат.
— Нет, но ты должна. Чтобы знать, с чем мы сражаемся. — Катиетт откашлялась и начала читать. — «…Эльфы ТайГетен, сражение за обладание Исанденетом закончилось, а вместе с ним — и битва за Калайус. Вы более не будете вторгаться в город. Кровь этих сорока жертв — на ваших руках. Если ваша нога еще раз ступит
Далее. Вы выдадите всех мирных иниссулов, которых защищаете, и всех гвардейцев Аль-Аринаар, которые ушли вместе с вами. И наконец, вы сдадитесь сами. На принятие решения у вас есть два дня. Если на рассвете третьего дня вас не окажется в Ултан-ин-Кайен, мы будем убивать по сорок эльфов с каждым ударом колокола и каждой каплей дождя. Казнь состоится перед храмом Шорта. Мы не лишены сострадания. Душам погибших не придется идти далеко, дабы обрести утешение в его объятиях.
Никаких переговоров больше не будет. Вы получили предупреждение».
— Обращение подписано? — спросила Меррат.
— А ты как думаешь? И они еще называют нас дикарями. Идемте.
Наступил рассвет, но он был кровавым и тошнотворным. Ночью Хитуур так и не сомкнул глаз. Крики несчастных, которых выволакивали из своих домов и потрошили на окраинах города, будут преследовать его в кошмарах до конца жизни. И дело было даже не столько в криках боли. В ушах у него до сих пор звучали слова мольбы. Причем мужчины молили не о том, чтобы сохранить им жизнь. Они взывали к Ллирон.
Хитуур одевался с необычной тщательностью, надеясь справиться с тошнотой, поселившейся в душе. Да, он совершил преступление, но только ради блага эльфов. Чтобы нация крепла и развивалась, вернувшись к прежнему образу жизни, который, как все они интуитивно понимали, был лучшим и единственно возможным. Да, при нем не было равенства, зато он давал уверенность и безопасность. Он работал. Инисс свидетель, он работал! Но это… Ужасно и отвратительно. А он своими руками помог устроить бойню. Это должно прекратиться. Чем скорее, тем лучше.
Покинув свою комнату, Хитуур прошел коротким коридором и оказался в панорамном зале, где надеялся застать Ллирон и Силдаан. Он уже собрался взяться за ручку двери, как услышал голос Ллирон. Хитуур замер, прислушиваясь. Оказывается, там был еще и Хелиас. И Силдаан тоже. Присутствовали и люди. Гаран. И высокий и худой лорд-маг, презиравший их всех, от которого исходил запах смертельной опасности. Хитуур замер, стараясь не дышать.
— …но вы не смогли отдать мне ТайГетен, — сказал Гаран.
— Мне нужно было время, — заявила в ответ Ллирон. — И тогда я бы передала их тебе тепленькими.
— При чем здесь время? Результаты приносят действия, как я уже продемонстрировал, — прошипел лорд-маг Истормун. Он говорил по-эльфийски правильно, хотя и с едва уловимым акцентом. — Я лишил их возможности нанести
Силдаан поперхнулась смехом.
— Ничего подобного. Они не сдадутся, как бы тебе этого ни хотелось. Они будут ломать голову, как добраться до тебя, не позволив тебе погубить при этом тысячи невинных жертв, но если для того, чтобы заполучить тебя, им придется пожертвовать всеми эльфами Исанденета, они это сделают безо всяких угрызений совести. И единственная разница теперь заключается в том, что они не просто убьют тебя, а вырвут у тебя сердце и покажут его тебе, пока оно еще будет биться.
В комнате воцарилась тишина. Хитууру показалось, что из-за закрытой двери на него потянуло холодом. Бревенчатые стены сочились страхом, который проник ему в самое сердце. Он содрогнулся, и ему пришлось сделать над собой усилие, чтобы остаться на месте.
— Ты преувеличиваешь, — заговорил наконец Истормун, и голос его прозвучал холодно и зловеще. — Разыгранная тобой мелодрама ничего тебе не даст. ТайГетен будут уничтожены. Ни один эльф, сколь бы быстр он ни был, не устоит перед магией. А я владею ею очень хорошо.
— Я всего лишь хотела предупредить тебя, что они придут по твою душу, — сказала Силдаан.
— Тогда пусть приходят, — резко бросил Истормун. — И пусть горят. Довольно. Почему я должен тратить на тебя свои силы и время? Итак, теперь Хелиас, верно?
— Милорд Истормун, — отозвался Хелиас. — Что вам угодно?
Хитуур покачал головой.
— Змей подколодный, — прошептал он.
— В твоих предложениях есть рациональное зерно, и мы поговорим о них подробнее. Чем меньше времени я буду вынужден провести здесь, тем лучше будет мое настроение. Но пока у нас есть и более важные дела. Скажи мне, Хелиас, какие из ваших… кланов, не так ли? Кланов, да. Какие из ваших кланов могут быть мне полезны, а какие — нет?
— Прошу прощения, милорд? — переспросил Хелиас.
— Что здесь может быть непонятного? — обронил Истормун.
Стоя в коридоре, Хитуур почувствовал, как на лбу у него выступил холодный пот.
— Я не… — начала было Ллирон.
— Я не с тобой разговариваю, — оборвал ее Истормун. — Сядь. Давай-ка по порядку, Хелиас. Начнем, пожалуй, с иниссулов, как они себя называют. Жрецы и воины, насколько я понимаю. А что насчет остальных? Они умеют работать? Приносить пользу и производить товары для Балайи? Для меня?
В комнате вновь воцарилась тишина. Хелиас явно взвешивал свои слова. Хитуур взмолился про себя, чтобы он ответил мудро. Увы, его надеждам не суждено было сбыться.
— По традиции они принадлежат к правящему классу. Большинство из них — владельцы деловых предприятий. Хозяева, а не работники. Стойкие приверженцы кодекса жречества и воинов.
— Видишь, как легко, — рассудительно отозвался Истормун. — Здесь появился новый правящий класс. Со мной во главе. Иниссулы нам больше не нужны, за исключением разве что жрецов. Хуже того, они поставляют бойцов для ордена ТайГетен. Мне представляется, что само их существование порождает больше проблем, нежели решает таковые. Гаран. Уничтожить всех.