Эликсир вечности
Шрифт:
– Знаешь, а ведь есть вероятность, что они встречались, – поразмыслив, решила я. – Бюрократы обожают ездить на семинары, курсы повышения квалификации, обмена опытом и так далее. Можно предположить, что они где-то когда-то пересекались.
– Обменялись кольцами и дали обет почти синхронно убить любовниц и застрелиться самим?
– Не знаю, – покачала я головой. – Но должно быть что-то, их объединяющее. Надо спросить у Юры, не был ли Корский завсегдатаем какого-нибудь дипломатического конгресса в Венеции, на худой конец, кинофестиваля. Да и синьор Монти мог
– Слушай, а ведь эта твоя Марианна Васильевна все знает, – вдруг поняла Ритка. – Раз она хотела показать брату запись этой душераздирающей сцены, значит, была уверена, что это ему будет интересно, это его касается.
– Черт! На самом деле, – согласилась я. – Кстати, у нее самой видеокамеры не было. Видимо, она попросила запись у кого-то из туристов. Или выкупила. Интересно, зачем? Может, она хотела предупредить брата об опасности? Мол, и с тобой случится то же самое… И действительно, случилось! А теперь еще эта авария. И у Марианны Васильевны теперь не спросишь. Ей кислородная трубка мешает все рассказать. И не только это…
Чем больше я узнавала, тем более беспомощной себя чувствовала. Куда мне девать целую кучу собранных улик? Интересно, как на меня посмотрит следователь, который официально ведет дело Корского, если я явлюсь к нему с этим диском и печаткой, найденной мною в кабинете покойного?
– Вряд ли он тебе обрадуется, – согласилась Ритка. – Как я поняла, дело о двойном убийстве возбудили для проформы, чтобы избежать слухов и пощадить чувства вдовы. Но следственно-оперативная группа не может не знать, что это убийство и самоубийство.
– Ну, если даже санитар в морге в курсе, то и следователю, наверное, сказали, – не сомневалась я. – И что мне делать? Может, Стасу позвонить?
Стас – наш с Риткой знакомый милиционер. Работает не для «галочки». Преступления не замазывает. Нормальный опер.
– Я ему уже звонила, – сообщила Марго. – Хотела о деле Корского что-нибудь выведать. «Как сообщил нам неофициальный источник», и все такое. Но – облом. Стас этим делом не занимается.
– Похоже, им вообще никто не занимается, кроме меня.
– У тебя, Вик, два варианта. Забыть о чужих смертях и жить своей жизнью. Или насобирать побольше улик, чтобы мой редактор счел интервью, которое я возьму у тебя на эту тему, достойным публикации.
– Опять же, не будем забывать про обещанное вознаграждение… Хотя его назначили лишь для проформы, если я раскрою дело, они от своих слов не отвертятся. Вознаградят как миленькие! Вот только где взять побольше улик? – задумалась я, совершенно не представляя, где их искать.
Но они нашли меня сами.
Телефонный звонок раздался в половине шестого утра. Нельзя сказать, что он меня обрадовал. У тех, кто звонит в такую рань, есть только одна возможность избежать гневной отповеди: «Вы вообще смотрели на часы? Запишитесь к окулисту!». Если мне сообщат, что неизвестная тетушка из Швейцарии оставила мне в наследство свой дом, счет в банке и сам банк, то,
– Виктория, это Петровская, – услышала я вовсе не голос адвоката некой умершей старушки. – У нас форс-мажор! Одна из моих сотрудниц слегла с аппендицитом. А у нас делегация из Пакистана. Важные переговоры насчет поставок оружия. Вы должны сопровождать группу, выезд в восемь утра.
– Но я не знаю пакистанский, – только и смогла возразить я. – И вообще не готовилась.
Перед Италией у меня было время, чтобы и язык повторить, и путеводители почитать.
– Конечно, у гостей есть переводчик, говорящий по-английски, – снизошла до пояснений Александра. – А там, куда вы едете, будет человек, разбирающийся в видах вооружений. Вы же – просто сопровождающая и можете ни в чем не разбираться.
Отлично! Очень вдохновляет на продуктивную работу с восьми утра.
– Вообще-то, у меня уроки, – зевнула я, хотя на самом деле у меня был методический день.
– Вообще-то, это ваш шанс не потерять работу при МИДе! И другого не будет, – отрезала Петровская.
Пришлось вылезать из постели, чувствуя себя несчастной и замерзшей. И чего этим пакистанцам не спится? Неужели нельзя назначить выезд в полдень?
Моя мама, которая всегда встает рано, в ответ на мои вздохи только головой покачала:
– Радоваться надо, что тебя позвали, дочка. Переводчик при МИДе больше подходит Юре, чем учительница английского в школе.
Любая мать хочет выдать дочь замуж и дождаться внуков. Моя – не исключение. Только женятся-то на человеке, а не на престижной профессии!
Юра тоже не понял моих страданий. Когда я позвонила ему, он попытался утешить меня в своем стиле:
– Писатель Воннегут считал, что «предложение неожиданных путешествий – это урок танцев, преподанный богом». Так что танцуй, клубничка!
– Какой еще Винегрет? – не поняла я.
– Курт Воннегут, американский постмодернист.
Спасибо, просветил меня, деревенщину.
Конечно, на улице было темно и сыро. Дождь не шел, а висел в воздухе сырой пеленой. Ветер словно задался целью сорвать с меня плащ. Конечно, Петровской осень не кажется катастрофой. Александра ездит на личной машине с климат-контролем и в любой момент может заглянуть в какой-нибудь уютный ресторанчик. Чашка горячего кофе, тирамису на тарелочке с шоколадной каемочкой… А я даже и позавтракать не успела! Пришлось забежать в «Макдоналдс» за кофе и шоколадным маффином. И затолкать в себя все это в вагоне метро. К счастью, полупустом.
Пакистанская делегация состояла из троих загорелых коротышек, которых я должна была сопроводить в Тулу на переговоры о поставках зенитно-ракетных комплексов. От меня действительно потребовалось лишь одно – улыбаться и время от времени переводить названия придорожных кафе, мимо которых мы проезжали. «Встреча», «Вдали от жен», «На пеньках».
– Что такое «пеньках»? – поинтересовался пакистанский переводчик.
– Национальный колорит, – пояснила я. – Лес, костер, шашлык, пенек… Вместо стола. Да и стула тоже.