Эликсир жизни
Шрифт:
– Получи, брат Супрамати, этот великий талисман-целитель! Исцеляй страждущих, никогда не отказывая им в своей помощи!
А теперь позволь мне дать тебе несколько советов и сделать несколько замечаний относительно твоего ближайшего будущего.
Ты еще не жил, в широком смысле этого слова. Бедный труженик, больной, вдвойне вынужденный беречь свои силы и избегать искушений, ты не можешь быть уверен, что не поддашься им; так как не забывай, что ты человек и что тебе присущи все человеческие слабости, тем более что воспринятая тобою эссенция жизни делает твои силы настолько неисчерпаемыми, что никакие безумства и излишества не в состоянии их истощить. Но для того, чтобы
Итак, иди, мой брат, и вмешайся в вихрь жизни! Когда же ты подчинишь себе все свои чувства, твоя кровь изменит свой состав, а излучения твоего очищенного мышления вознесут тебя выше только что описанного мною людского стада; когда, наконец, вся подготовительная работа будет кончена, тогда ты будешь способен открыть великую книгу высшего знания и искать причину причин.
Мне остается задать тебе последний вопрос: кого из здесь присутствующих братьев желаешь ты избрать себе в наставники для первого посвящения, когда настанет час и ты пожелаешь удалиться в уединение и приняться за работу?
Взгляд Моргана блуждал по блестящему собранию, по молодым и красивым лицам, которые приветливо улыбались ему, по лицам почтенных и величавых старцев и, наконец, остановился на Дахире. В белой одежде он не имел того мрачного и зловещего вида, какой придавало ему черное платье. Красивое, бледное лицо и большие, полные покорной грусти глаза показались Моргану невыразимо симпатичными.
– Могу я избрать того, кто приходил за мной и привел меня сюда?
Выражение радости и удивления осветило лицо Дахира.
– Хорошо, – ответил старец. – Пусть он будет твоим первым наставником!
Дахир подошел к Моргану и братски поцеловал его, и все присутствовавшие подошли поздравить нового брата. Минуту спустя старец, казавшийся главой собрания, сказал:
– Братья мои! Нам остается исполнить еще один долг; надо пресечь узы, связывающие изменника Нарайяну с делом, которое он бросил, вернувшись в невидимый мир раньше того срока, который ждет нас, когда наша миссия будет кончена.
Все отступили и образовали большой круг, в центре которого два мальчика поставили треножник с угольями и широкую маленькую чашку с белым веществом.
Тогда подошел первосвященник, поставил чашку на уголья и влил туда несколько капель из флакона, который достал из-за пояса.
Тотчас же послышались вдали удары грома и в зале сделалось совершенно темно. Вдруг сверху брызнула молния и зажгла на треножнике уголья, вспыхнувшие разноцветным пламенем. Поднялся столб дыма, который упал затем на пол, стал извиваться спиралью, напоминая собой кольца громадной змеи. Разыгралась настоящая буря. Удары грома и молнии беспрерывно следовали друг за другом. Земля дрожала и пришла, казалось, в движение. Отовсюду стали появляться странные и ужасные существа. Одни были крылатые, с головами сфинкса или птицы; другие – пресмыкающиеся, с человеческими лицами, но со зверским, хитрым и адски злым выражением.
Супрамати прислонился к колонне, с любопытством и со страхом смотря на отвратительную стаю, толпившуюся вокруг треножника и наполнявшую воздух пронзительными и раздирающими криками.
Вдруг со свистом и треском появился пурпурный облачный столб, который расплылся, открыв человеческую фигуру. Очертание и особенно голова фигуры резко вырисовывались на этом кроваво-красном фоне.
Сдавленный крик сорвался с губ Моргана: он узнал явившегося к нему незнакомца. Огненно-красная лента связывала Нарайяну с костром, на котором пылало таинственное пламя, распространявшее теперь удушливый аромат.
– Я разбил узы, которые не в силах был больше влачить, – произнес звучный голос Нарайяны. – Но я никому не сделал зла и нашел взамен себя человека, более достойного занять мое место, которого и сделал своим наследником.
– Ты желал свободы и получишь ее! Тебе предстоит раскаиваться в твоем поступке, а не нам оплакивать и сожалеть неверного служителя истины, – ответил первосвященник, поднимая обеими руками свой меч.
Он произнес несколько слов, которые Морган не понял, и меч с быстротой молнии опустился на огненную ленту, связывавшую Нарайяну с треножником. Раздался страшный крик, сопровождаемый раскатами грома, и фигура Нарайяны рассыпалась на тысячу искр. Столб огня и дыма с минуту кружился над треножником, а затем все угасло; темнота рассеялась и лучи солнца снова залили громадный зал своим радостным светом.
Моргану показалось, что он видел во сне эту ужасную сцену, хотя пустой и угасший треножник доказывал противное. С глубоким вздохом повернулся он и только теперь увидел Нару, стоящую с другими женщинами, среди которых находилась Лора. Сверкающий взгляд молодой женщины, видимо, искал в толпе высокую фигуру Дахира.
При виде своей невесты, которая показалась ему еще прекраснее, сердце Моргана усиленно забилось. Он хотел уже подойти к Наре, как вдруг первосвященник подозвал его и благосклонно спросил:
– Ты принял наследство Нарайяны? Согласен ли ты стать также супругом и покровителем его вдовы?
– Да! Это – для меня самая дорогая и священная часть его наследства, – ответил Морган.
В глубине души он был очень доволен этой необходимостью, так как Нара положительно очаровывала его.
– В такое случае подойдите и я соединю вас!
Два мальчика, убрав пустой треножник, положили перед жертвенником пурпурную подушку, вышитую золотом. Затем к Наре подошли две женщины, из которых одна несла венок из белых цветов, каких Морган никогда еще не видел, а другая – необыкновенно легкое и прозрачное покрывало. Убрав голову невесты, эти женщины соединили руку Нары с рукой ее будущего мужа. Нара и Морган опустились на колени на подушку. По бокам их стали два вооруженных рыцаря и скрестили над их головами свои мечи, на остриях которых пылало небольшое золотистое пламя.
Первосвященник взял с жертвенника блюдце и зажег на нем бесцветную жидкость, распространявшую острый, но приятный аромат.
Совершив несколько раз курение, он надел брачующимся кольца, а затем, подняв Нару, увел ее в святилище за жертвенником, закрытое вытканной из серебряных нитей завесой.
Через несколько минут оба вернулись. Нара казалась взволнованной и с опущенной головой заняла свое место на подушке.
Тогда первосвященник разломил над ее головой палочку слоновой кости, говоря: