Элингтонское наследство
Шрифт:
Мэк продолжил чтение. Оказывается, эта Мириам потащилась в Хэйзлдон-Хиис, чтобы встретиться с неким Джимми Моттингли. Теперь Мэку стало ясно, какое безрассудство проявила эта девушка. Что заставило эту самую Мириам Ричардсон зайти в соседний дом, где гостила Дженни? Она отправилась туда до того, как он приехал…
И уже от соседей на ночь глядя отправилась в Хиис? Что за странный каприз? Мэк опять взялся за газету.
Ах вот оно что! У девушки, оказывается, был любовник! Вот кто такой этот самый Джимми Моттингли. Опоздал на свидание… и, ну да… он ее, похоже, и убил… Ну что ж, все складывается не так плохо, вполне
Мэку показалось, что его обступили пустота и мрак.
Но он тут же подавил это чувство. Он тут ни при чем. Ему нет дела до какой-то Мириам Ричардсон. Он собирался убить не ее, а Дженни… Но Дженни — вот дьявольщина! — осталась жива.
Мэка охватила бессильная ярость. Он оказался в дураках: решился на такой риск и все зря. И во всем этом водовороте нелепых случайностей где-то пряталась записка. Мэк со злостью скомкал газету и встал. Им овладело такое бешенство, что он готов был кого-нибудь прикончить, уже без всякой надобности, просто поддавшись неодолимой потребности… Однако инстинкт самосохранения забил тревогу, предупреждая об опасности. Ярость отхлынула, уступив место холодным рассуждениям.
Что он теперь должен делать? Отныне только это имело — значение. Только это. Надо, надо вспомнить, поставил он дату или нет… Он писал в расчете на то, что Дженни безропотно выполнит все его требования. Он явно переоценивал собственную значимость и свои таланты, но это в той или иной степени свойственно любому молодому человеку, являющемуся главой семьи и предельно избалованному лестью обожающей его матери.
Мэк шагал взад-вперед по комнате. Нелепая гибель Мириам мало его трогала, он воспринимал ее как досадную случайность. Ему нужно было избавиться от Дженни. Во-первых, потому что она стояла у него на пути, во-вторых, она предпочла ему какого-то незнакомца. Нет! Ладно бы незнакомца!.. Ричард тоже был Форбсом, кровным родственником! Ему, Мэку, предпочли даже не какого-то неизвестного малого, а их же родича! Он отбросил эту мысль.
Хватит. То, о чем не думаешь, вроде бы уже и не существует. Дженни не существует. Она мертва.
Мэк остро осознал, что это не так — Испепеляющее чувство бессилия. Дженни не была мертва. Дженни жива! И он вынужден с этим смириться. Убить се теперь было бы полным безумием… И этого нельзя будет сделать еще долгое время. Значит, незачем об этом и размышлять.
Записка… Что случилось с запиской? Допустить, что Дженни ее не получила, Мэк не имел никаких оснований.
Между тем записка лежала в штанах Дики Прэтта, погребенная под всякой всячиной, которой обычно бывают набиты карманы мальчишек. Кроме самого Мэка этой записки никто не читал и никто не мог ему сообщить, что в верхнем левом углу ее была аккуратно проставлена дата.
Глава 28
Дожив в неимоверном напряжении до вечера пятницы, Мэк наконец решил, что его злополучная записка не грозит тягостными последствиями. Либо Дженни не получила ее, либо не обратила на нее никакого внимания.
Мэк склонялся ко второму варианту, хотя это было весьма обидно. Ничего! Когда-нибудь он за все с Дженни рассчитается.
Дженни еще очень пожалеет, что отвергла его, посмела так его унизить! Мэк перебирал одну идею за другой. Всему придет свой черед. А пока можно передохнуть, не предпринимая ничего опасного.
В субботу Мэк приехал в Элингтон-хаус. Миссис Форбс писала письма, когда он вошел. Небрежно ее поцеловав, Мэк сразу же прошел к камину. День для сентября выдался холодный, Мэк ехал в открытой машине и ехал очень быстро, с ветерком.
— Есть еще какие-нибудь новости о Дженни? — спросил он.
Отложив авторучку, миссис Форбс встала из-за стола и тоже подошла к камину.
— О Дженни? — переспросила она. — О мой дорогой, разве ты не слышал? Она умудрилась впутаться в криминальную историю — только и всего!
— В криминальную историю? Боже правый!
Наклонившись, миссис Форбс подложила в камин еще одно полено.
— Я ведь тебе уже говорила, что Дженни в Хэйзлдоне?.. Конечно говорила. Так вот! Там была убита девушка, которая гостила в соседнем с Дженни доме. Говорят, Дженни будет свидетельницей на суде, потому что эта девушка уходила не из своего дома, а из дома мисс Дэйнсворт. Отправилась на свидание с молодым человеком, и тот ее убил.
— Да что ты говоришь?! Полагаю, Дженни будет неплохо смотреться на скамье для свидетелей. Однако что она может сказать по этому поводу?
— Только то, что эта девушка заходила к ним, я имею в виду к Кэролайн Дэйнсворт и Дженни. Разумеется, они не могли предвидеть, что ее убьют. Но в суд их обеих вызовут наверняка.
— Понять не могу, зачем они там нужны? — небрежно спросил Мэк.
— Вероятно, чтобы уточнить время, когда эта девушка покинула их дом. Сегодня утром мне в деревне сообщили кучу новостей.
— В деревне? В нашей?
— Ну конечно! Я ведь рассказывала тебе о миссис Мерридью. Это кузина мисс Кремптон. Ты помнишь мисс Кремптон?
— Да, помню. Довольно нелепое создание с медоточивой речью, полной яда.
— Вот-вот, это она и есть! Только, не дай боже, кто-нибудь тебя услышит. У нас тут относятся к ней с большим почтением, — миссис Форбс нетерпеливо взмахнула рукой.
Мэк поправил полено в камине.
— Я читал то, что пишут в газетах, — сказал он. — Но, по правде говоря, никак не думал, что тут каким-то образом замешана Дженни. Пожалуй, даже лучше, что она не здесь. Пусть будет подальше от нас, раз ей придется — участвовать в судебном процессе. Хотя я совсем не уверен, что Мэг и Джойс все равно все не пронюхают.
— Боже милостивый! Надеюсь, что нет!
Мэк засмеялся.
— Поистине мудр тот родитель, кто знает, что на уме у его чад! Ты думаешь, что на самом деле знала хоть что-нибудь про нас с Аденом, когда мы были в их возрасте?
Сама не зная почему, миссис Форбс почувствовала страх, холодное его прикосновение… Слова Мэка в данном случае ничего не значили и тон, которым они были сказаны, был, скорее, небрежным, однако ее словно окутала мрачная тень. Правда, наваждение исчезло раньше, чем она успела разобраться в том, что произошло. Ничего, пожалуй, и не было… Совсем ничего! Она бы не могла объяснить, откуда взялась эта пугающая тьма… Чтобы отделаться от этого тяжкого ощущения, она рассмеялась.