Елизавета I, королева Англии
Шрифт:
В начале 1565 года молодой лорд Дарнлей получил разрешение королевы Елизаветы поехать в Шотландию. Этому предшествовала переписка английского посла в Эдинбурге Рэндолфа с государственным секретарем Англии Сесилом. Еще в декабре 1564 года Рэндолф писал Сесилу: «Я со злорадством ожидаю, когда милорда Дарнлея (именно так – «дорогушей» – насмешливо называл его посол) появится здесь». В другом письме он высказывал опасения, что королеву Елизавету будут обвинять в том, что «она заслала такую чуму в эту страну».
12 февраля 1565 года лорд Дарнлей приехал в Эдинбург. За три месяца до этого туда нагрянул его отец граф Леннокс, наставник
Не прошло и недели, как королева Мария приняла лорда Дарнлея. Прием этот был необычный, носил особый характер. Королева не скрывала, что она очарована своим гостем. Она стала засыпать его подарками – бордовый бархат на халат, золотые нашлепки на попону для коня, перья на шляпу.
Более того, Мария давала понять окружающим, что она влюблена в лорда Дарнлея. Действительно ли она влюбилась, или Мария маскировала тайный политический замысел, сказать с уверенностью невозможно. Могла ли эта, по-своему великая, женщина полюбить такого пустоголового, слабохарактерного, наглого мальчишку? Любовь, как известно, зла, и история хранит немало таких случаев. Однако более вероятным представляется второй вариант.
Главной страстью, владевшей Марией Стюарт всю ее жизнь, была ненависть к кузине, английской королеве Елизавете. Другой ее страстью была ненависть к сводному брату Меррею, который слишком хорошо ее понимал, а простить такое Мария не могла. И, наконец, в Марии жила всепоглощающая жажда заполучить корону Англии.
В свете этих амбиций брак с Дарнлеем, внуком Маргарет Тюдор, сестры Генриха VIII, мог оказаться ступенькой к достижению этих сокровенных целей.
Шотландский посол в Лондоне Мейтланд писал о своей госпоже: «Королева унаследовала кровь английских королей. Боюсь, что она скорее рискнет всем на свете, чем откажется от своих прав». То же самое можно было, по его мнению, сказать и о ее страсти править. Мейтланд обмолвился: «Движущей пружиной могут быть раздражение или презрение».
Мария странным образом изменилась. Английский посол Рандольф писал: «Ее Величество уже не та. Ее ум уже не такой острый, она утратила свою красоту. Ее веселость и живое выражение лица не те, какие я видел раньше, – это женщина, вызывающая жалость».
Важно отметить, что, приехав в Эдинбург, лорд Дарнлей встретил в королевском дворце весьма примечательную личность, которой предстояло сыграть знаменательную роль во всей этой истории. Это был низкорослый, уродливый, смуглый, злобный, но веселый человек низкого происхождения, итальянец-музыкант, игравший на лютне и обладавший хорошим голосом, Дэвид Риччо. Он попал в Шотландию в свите одного савойского дворянина и остался здесь. Королеве Марии понравился его голос, и она наняла его петь в своем домашнем квартете.
Поначалу Дэвид Риччо был на положении слуги, но хитрый и умный итальянец очень быстро выдвинулся среди тугоумных шотландских лордов и сделал хорошую карьеру при дворе, став секретарем королевы Марии, ее советчиком и весьма влиятельной личностью. Когда лорд Дарнлей появился в Эдинбурге, Дэвид Риччо произвел на него очень сильное впечатление, они подружились и стали просто неразлучны, вплоть до того, что сплошь и рядом спали в одной постели. Можно не упоминать и о том, как Риччо способствовал готовящемуся браку королевы Марии с лордом Дарнлеем.
В Англии многие члены Тайного совета понимали, что предстоящий брак таит в себе опасность для Елизаветы и английских протестантов. Они советовали королеве
Католическая Франция заволновалась – конфликт мог перерасти в европейский. Французскому послу в Лондоне было поручено просить аудиенции у королевы Елизаветы и попытаться убедить ее смягчить свое решение.
Посол увидел королеву за шахматным столиком, украшенным красным кораллом. Он заметил: «Игра отражает слова и дела людей. Если мы, к примеру, теряем пешку, это кажется несущественным, а в результате это приводит к потере всей партии». Королева подняла голову на короткий момент и ответила: «Я вас поняла: Дарнлей не больше, чем пешка, но он может объявить мне шах и мат, если позволить ему это». И передвинула серебряную фигуру на шахматной доске.
14 июня 1565 года королева Мария направила Елизавете письмо, в котором утверждала, что единственной причиной для ее брака с лордом Дарнлеем является желание «соответствовать желаниям ее дорогой сестрицы». «Дорогая сестрица» ответила категорическим требованием немедленно выслать в Англию лорда Дарнлея и его отца.
Когда английский посол Рэндолф вручил Марии ответ Елизаветы, шотландская королева разрыдалась, граф Ленокс словно лишился языка, а молодой оболтус лорд Дарнлей самоуверенно заявил, что не намерен возвращаться в Англию.
Мария собралась с силами и сказала послу, что она надеется, что ее дорогая сестрица не имеет в виду то, о чем она писала в письме. Рэндолф в ответ заявил, что его госпожа имеет в виду именно то, о чем сказано, – если подданные королевы Елизаветы не повинуются немедленно ее приказу, то она обладает достаточной властью и силой, чтобы наказать их.
Тем временем главари шотландских протестантов Моррей и Аргайл, понимая, чем грозит им брак королевы Марии с лордом Дарнлеем, обратились к Рэндолфу с просьбой передать Елизавете, что они не просят ее ввести в Шотландию войска, но «если Ее Величество даст им три тысячи фунтов стерлингов, они смогут сплотить ряды их сторонников».
Королева Мария, узнав об этом, пришла в ярость и назначила своему сводному брату свидание. Моррей уже готов был отправиться туда на свидание, но ему донесли, что это путешествие станет последним в его жизни – лорд Дарнлей и Риччо замыслили его убийство. Моррей укрылся в замке своей матери, в Лохлевилле, и объяснил причины своего бегства. Мария обвинила его в том, что он намеревался сделать ее пленницей, а Дарнлея выслать в Англию. В июле Дарнлей получил новый приказ вернуться в Англию. Со свойственной ему надменностью он ответил, что «у него есть долг верности только по отношению к королеве шотландцев. Возвращаться в Англию я не собираюсь. Мне хорошо здесь. Таков мой ответ».
«Вы забыли, милорд, о своем долге», – сказал посол и покинул зал для приемов, не попрощавшись ни с кем.
28 июля 1565 года королева Мария приказала лорду Лайону, главе геральдической службы, объявить лорда Дарнлея герцогом Олбани и королем Шотландии.
В воскресенье утром королева, облаченная, как сообщал Рандольф Лестеру, «в широкое черное траурное платье, под черной вуалью, как на похоронах своего мужа», проследовала в сопровождении отца новобрачного и графа Атолея с королевскую часовню, где и была обручена с лордом Дарнлеем. «Хвала Господу!» – провозгласил друг новобрачного Дэвид Риччо, когда новый король надел кольцо на палец королевы.