Елизавета. В сети интриг
Шрифт:
Молчание затягивалось. Анна с тревогой наблюдала, как глаза посланника раз за разом останавливались на лице Елизаветы.
«Надо было сослать тебя, змея, в Чудов еще прошлым летом. Отговорили… Но, поди, и сегодня еще не поздно! Ужо я тебя, сестрица!»
– Разве может самая яркая звезда сравниться с луной, мерцающей на бескрайнем небе? – начал посланник. – Все звезды и иные небесные тела, поражающие нас красотой и заставляющие склоняться в безмолвном восхищении, меркнут перед ее блеском и величием!
И он склонился перед императрицей в низком поклоне – не оставляя и тени сомнения в том, кто же эта луна на бескрайнем небе (сиречь в палате
«Однако забавно сегодня, ничего не скажешь… – Елизавета вслед за остальными придворными дамами присела в почтительном поклоне. – Расскажу Алеше, то-то порадуется…»
Но Анна все-таки не была столь глупа, как думалось Елизавете. Да, отчаянное женское самолюбие и сознание своей неотвратимой старости преследовало ее постоянно и заставляло совершать непозволительные поступки. Однако кто сказал, что она этого не сознавала? Милостиво улыбаясь, императрица в душе горько кляла себя за такое проявление слабости и за то, что сама же поставила себя в неловкое положение перед всем двором. Махнуть рукой и забыть не получится… Дамы-то и кавалеры – бог с ними, посудачат и забудут, отвлекутся на что-то новенькое и более интересное, а вот Лизка и Бирон…
Анна еле удержалась, чтобы не закусить от досады губу. Черти бы их побрали, и сестрицу любимую, и милого дружка… Отчего-то Анне вспомнилась непростая история ее воцарения. Может быть, и сейчас, вот прямо сейчас змея Лизка мечтает, как ворвется в ее спальню с гвардейцами… Нет, не может такого быть! Мечтать она, может, и мечтает, от обиды да злости, но решиться на такое ох как непросто… Да и силушки у нее не станет. За ней, законной царицей, Бирон, он один стоит десятка… сотни… Тьфу ты, так до тысячи можно дойти в лести. Десяток – и будет с него…
Хотя когда в последний раз цари всходили на трон России иначе? Быть может, когда-то и где-то уставший правитель передавал своему наследнику власть с улыбкой… Однако о таком чаще рассказывают сказки, чем летописи.
Анна была права. Путаница с престолонаследием, увы, была непременным атрибутом любого властительного дома. Сыновья видели в отце-властелине лишь досадную помеху своему воцарению, а в братьях – только соперников. Так было и в тот раз, когда умер русский царь Федор Алексеевич и на престоле оказалось сразу двое его малолетних братьев: старший – Иван Пятый Алексеевич и младший – Петр Первый Алексеевич под регентством правительницы – их сестры, царевны Софьи Алексеевны, которая в регентши, и это не секрет, навязалась к братьям насильно.
«Жадная до власти была, сказывали, царевна Софья. И полюбовник ее, Васька Голицын, все подстрекал отнять трон у братьев. К тому же стрельцы московские именно ее, Софью Алексеевну, видели своей царицей. Иль она, умница, сделала все, что могла, чтобы убедить в этом и стрельцов и двор. Дескать, достаточно лишь стрельцам силушку свою собрать вместе, как на трон взойдет Софья Алексеевна. Быть может, так бы все и случилось, ежели б младший из братьев, Петр, к тому времени не вошел в возраст. Семнадцатилетним он низложил свою сестрицу, заперши ее в монастыре. Однако самоличным властителем не стал – папенька мой, Иван, оставался его соправителем до самой своей кончины. Злые языки называли его и больным и слабоумным… Глупцы! Как же, слабоумным… Ежели б так было, кто б ему дал жениться?.. А ведь ко дню его смерти нас у матушки уже трое было – я, сестрица Екатерина да сестрица Прасковья. Одно плохо – все девицы. Не успел папенька о сыне-наследнике позаботиться. Не успел…»
Анна ненадолго отвлеклась от мыслей о семье. Гости все-таки собрались именно на ее именины, и потому следовало им хоть каплю внимания уделить, хотелось того или нет.
Царица улыбнулась Бирону, стоявшему, как обычно, не рядом, но так, чтобы видеть и слышать все, что происходит.
«Добрый друг мой… Следи же за всем хорошенько. – Анне хотелось, чтобы именно это говорила ее улыбка. – А после, когда закончится балаган, ты мне поведаешь и о виденном, и о слышанном, и о том, какие подводные течения были тобою замечены в мутной водице моих покоев».
Анна, пусть и не самого великого ума, была все же дочерью, внучкой и правнучкой царей – и потому прекрасно знала, что честностью и открытостью не может похвастать ни один двор, сколько ни ищи их на свете белом.
Эрнст Иоганн Бирон, давний друг и фаворит, молча поклонился. Он безошибочно угадал то, что ему хотела сказать Анна. Собственно, так было всегда – недремлющий страж, вот кто он есть для Аннушки. Тайный властитель ее тела и разума… Хотя чаще он чувствовал себя тайным властелином всей огромной России.
«И то, разве бы хватило у бабы ума продержаться на троне дольше одного дня, ежели б не давал я ей ежесекундно советов, не подсказывал бы верных решений да правильных слов… Баба – она баба и есть…»
Игра света свечей в многочисленных камнях перстней и диадем, ожерелий и браслетов… Роскошные платья с невероятной ширины фижмами и панье, обнаженные плечи, едва прикрытые газовыми шалями, а то и вовсе бесстыдно выставленные напоказ… Слуги, снующие между дамами и кавалерами, с бокалами вина…
«Вот уж глупость какая, – подумала Анна. – Привез же царь Петр обычай! Нет бы посидеть за столом как пристало, воздать должное трудам поварским, как на Руси принято было испокон веков…»
Сейчас царица совсем «забыла», что по прихоти рекомого Петра много лет прожила вдовой герцога Курляндского на задворках империи и о том, как «на Руси испокон веков было принято», знала до смешного мало.
Анна Иоанновна без тени любви относилась к Петру Великому, хотя и зла его памяти не желала. Более того, она считала настоящей трагедией то, что в конце жизни у него не осталось сыновей, которым он мог бы передать престол и страну. Когда в конце января 1725 года он умирал, то у его постели стояли только дочери: старшая – Анна, средняя – Елизавета и младшая – Наталья, которая вскоре тоже умерла и гроб которой несли рядом с гробом великого царя. Императорский престол перешел к жене Петра – императрице Екатерине I, но и она, процарствовав всего два года, в 1727 году умерла.
Перед кончиной Екатерина завещала корону двенадцатилетнему внуку Петра Великого, Петру Второму. Он был сыном покойного царевича Алексея, рожденного первой женой Петра, Евдокией Лопухиной. Но юный император правил и того меньше: в начале 1730 года он заболел оспой и 19 января умер.
«Вот так престол достался мне…»
Осиротевший трон по завещанию все той же Екатерины должна была занять одна из ее дочерей, буде с маленьким Петром случится несчастье. Ей не было дела до того, что придется делать выбор между двумя сестрами, да и до того, что обе ее дочери считались незаконнорожденными – ведь царь Петр женился на ней после рождения обеих девочек. И пусть маленькие Анна и Елизавета были привенчаны, для царственных домов мира это значения не имело. Незаконнорожденные, бастарды… Передать престол незаконнорожденной… Это было бы не просто верхом глупости, а настоящим вызовом всей Европе.