Элмер Гентри
Шрифт:
Фрэнку впервые пришло в голову, что он и понятия до сих пор не имел, какая огромная армия умных, независимых тружеников существует в этом мире помимо хозяев, с одной стороны, и грубой рабочей силы — с другой. Он и не подозревал, как эти аристократы-умельцы презирают церковь, как издеваются над своими лидерами из Американской Федерации Труда [125] , которые из предосторожности многословно уверяют всех, что они ревностные христиане. Эти открытия не давали ему покоя. С той поры, проходя по улицам Катобы с видом юного пророка, он чувствовал себя ряженым комедиантом.
125
Американская Федерация Труда— реформистское профсоюзное объединение, созданное в 1881 году. Включало в себя
Вероятно, он все-таки отказался бы от духовного сана, если бы не преподобный Эндрю Пенджилли, пастор катобской методистской церкви.
Если бы кому-нибудь вздумалось вскрыть Эндрю Пенджилли до самого нутра, оказалось бы, что он насквозь чист и прозрачен, как стекло. То был священник, каких любят изображать в благочестивых романах, только этот существовал на самом деле.
Каждому приходу, в котором ему пришлось побывать за сорок лет службы, он был добрым пастырем. Прихожане любили его, слушали его и платили ему гроши. В 1906 году, когда Фрэнк приехал в Катобу, мистер Пенджилли был уже старый служака, хрупкий и согбенный, с серебристыми волосами, тонкими серебристыми усами и тихой улыбкой, обращенной ко всему миру.
На Гражданскую войну Эндрю Пенджилли пошел мальчишкой-барабанщиком; босой и раненый спал на морозе в горах Теннеси на голой земле и вернулся все еще ребенком. Потом служил приказчиком в лавке и учил детей в воскресной школе. «Обращен» он был еще в десять лет, но в двадцать пять на него произвели неизгладимое впечатление проповеди индейца-евангелиста Осейджа Джо; он стал методистским пастором и с тех пор ни разу не усумнился в благодати господней. В тридцать лет он женился на пылкой девушке-певунье с добрым личиком. Он любил ее такой романтической любовью, что даже укутать ее на ночь ватным одеялом было для него своего рода поэзией, а ее башмаки из сыромятной кожи казались ему туфельками феи. Он так беззаветно любил ее, что, когда она умерла от родов через год после их свадьбы, у него ничего не осталось в душе для другой женщины. Он жил один, а вместе с ним — ее немеркнущий образ. Самые ярые сплетницы никогда не позволяли себе даже заикнуться о том, будто мистер Пенджилли поглядывает на какую-нибудь вдовушку из своего прихода.
В молодости Эндрю Пенджилли не нахватался книжной премудрости и по сей день ничего не слыхал о критике, которой подвергается библия, о происхождении религий, о социологии, которой начинали увлекаться даже высшие духовные особы. Зато он прекрасно знал библию и верил каждому ее слову; мало-помалу пристрастился к чтению книг, полных мистического экстаза. Сам он был мистик в полном смысле этого слова. Мир ненависти, мир плугов и мостовых был для него куда менее реален, чем мир ангелов, чьи серебристые одеяния словно мелькали в воздухе вокруг него, когда он предавался одиноким думам у себя в коттедже. Новомодные методы преподавания в воскресной школе были столь же неведомы ему, как налоги или финансовая система Литовского государства, но немногие протестанты лучше него знали творения отцов церкви.
Когда Фрэнк Шаллард в день своего приезда в Катобу распаковывал свои книги в доме аптекаря и церковного старосты Холтера, у которого он остановился, ему сказали, что его ждет внизу преподобный мистер Пенджилли. Фрэнк спустился в гостиную (позолоченные метелочки осоки в вазе и корзиночка с диапозитивами для волшебного фонаря), и чувство тоскливого одиночества покинуло его, когда он увидел широкую и ласковую улыбку мистера Пенджилли и услышал его неторопливую речь:
— Добро пожаловать, брат! Я Пенджилли, из методистской церкви. Я никогда не был мастер разбираться во всех этих различиях между названиями церквей, и, мне думается, мы с вами сможем работать вместе во славу божью. Во всяком случае, я надеюсь! А еще я надеюсь, что вы будете ходить со мной на рыбную ловлю. Я тут знаю один пруд, где водятся щучки — одно загляденье!
Последняя фраза была сказана с неподдельным воодушевлением.
Много вечеров провели они вместе в коттедже мистера Пенджилли, не таком грязном и запущенном, как обиталище местного атеиста, дока Лема Стейплса, и потому только, что дамы из прихода мистера Пенджилли, стараясь перещеголять друг друга, наперебой подметали у него, вытирали пыль, перекладывали, каждая по-своему, его книги и нацарапанные куриным почерком наброски проповедей и кричали на него, чтобы он носил зимой калоши и теплое белье. Они не давали ему самому готовить, заставляя терпеть прелести кухни одного пансиона за другим, но по вечерам он иногда жарил для Фрэнка яичницу-болтунью. Он гордился своим кулинарным талантом, хотя никогда в жизни ничего, кроме яичницы, не готовил.
Его комната была завешана портретами и олеографиями. Как ни увещевали его местные церковные власти, всякий раз рядом с такими методистскими героями, как Леонидас Хэмлин и Фрэнсис Эсбьюри [126] в романтическом плаще, он упорно развешивал репродукции старых итальянских картин, изображавшие мадонн, воскресение Христа, святого Франциска Ассизского [127] и даже Святое сердце. В эркере помещалась целая проволочная пирамида с горшками герани. Мистер Пенджилли был страстный садовод и забывал полоть и поливать свои цветы, только когда по целым неделям предавался мечтаниям. Зимой он всегда дожидался, пока листочки герани пожелтеют и увянут, а потом тщательно срезал их, чувствуя себя человеком, который по горло занят важными делами.
126
Хэмлин,Леонидас; Эсбьюри,Фрэнсис — методистские епископы.
127
Франциск Ассизский(1182–1226) — итальянский монах и проповедник, учредитель названного его именем нищенского ордена. Утверждал идеал аскетизма и альтруизма.
В комнате безраздельно властвовали старый пес и совсем древний кот, которые терпеть не могли друг друга, ворчали друг на друга не переставая, а по ночам спали вместе, свернувшись тесным клубочком.
Развалившись в ветхой, покосившейся качалке, накрытой ситцевой перинкой, Фрэнк слушал не очень связные речи мистера Пенджилли. Вначале они беседовали о вещах чисто внешних: перемывали косточки прихожан, посмеивались над мужчиной, который ходил из церкви в церковь, оглушая почтенных богомольцев громогласными возгласами «аллилуйя», — словом, вполне по-человечески отводили душу, беззлобно — а иногда и не совсем беззлобно — сплетничая о своих ближних. Фрэнк на первых порах побаивался делиться своими юношескими сомнениями со столь ясным и святым старцем, но в конце концов поведал ему о том, что его смущает.
— Как увязать, — спрашивал он, — представление о милосердном и любящем боге с тем, что этот бог покарал Ездру [128] за похвальную попытку спасти падающий ковчег, убил — чуть ли не для забавы — сорок два ребенка лишь за то, что они дразнили Елисея [129] точно так же, как дразнил бы сегодня какого-нибудь старичка любой мальчишка из Катобы? Разумно ли это? А если нет, если какая-то часть библии — только миф, то где же граница? Можно ли верить после этого, что библия вообще боговдохновенна?
128
Ездра— библейский персонаж, древнеиудейский проповедник.
129
Елисей— один из библейских пророков, известен своей прозорливостью и чудесными исцелениями больных.
Мистер Пенджилли не пришел в ужас и даже не взволновался. Глубоко утонув в старом плюшевом кресле, сплетя тонкие пальцы, он размышлял вслух:
— Да, я слыхал, что просвещенные критики задаются подобными вопросами. Должно быть, такие вещи смущают людей. Но я порою спрашиваю себя, не для того ли господь ввел в библию эти камни преткновения, чтобы испытать нашу веру, нашу готовность всем сердцем и всей душой принять даже то, что может показаться нелепым рассудку? Разве умом многое постигнешь? Подумайте, многое ли знают даже астрономы об обитателях Марса, если они там есть? Не должны ли мы принять Иисуса Христа сердцем, верою, а не историческими выкладками? Разве не чувствуеммы его влияние на нашу жизнь? Разве не тот выше всех среди нас, кто всего сильнее ощущает это влияние? А может быть, господь желает отстранить от служения ему всех, кто чересчур надеется на свой жалкий разум и не способен смиренно и безоговорочно принять великую и неоспоримую истину милосердия Христова? Вот вы… Когда вы чувствуете себя всего ближе к богу? Когда читаете какую-нибудь ужасно умную книгу, в которой критикуется библия, или когда преклоняете колена в молитве, и дух ваш возносится в неведомую высь, и вы знаете,вы ощущаете всем существом своим, что вы общаетесь с богом?