Элрик: Лунные дороги
Шрифт:
Начав говорить со скрелингами (как продолжал называть их Гуннар) на одном языке, я узнал о них гораздо больше. Сверхъестественные верования их были весьма изощренными, хотя чародейские силы – ограниченными и в основном применялись лишь для выращивания растений и охоты. Лишь представители великого рода шаманов, последним из которых и являлся Ипкаптам, понимали мир духов и исследовали его. Именно там он и черпал свои силы.
Семья Ипкаптама не пользовалась особой популярностью. Слишком часто они злоупотребляли привилегиями. Но пакваджи верили, что семье сопутствует удача. Я предполагал, что, когда удача подведет Ипкаптама, соплеменники перестанут его почитать и терпеть его выходки, а может, и вовсе лишат жизни.
Гуннар большую часть пути прошел в одиночку. Никто не пытался его отыскать. Пакваджи считали его кем-то вроде низшего демона. Ко мне они тоже относились с естественной неприязнью. Некоторые даже верили, что я перебежчик из Какатанавы.
Наш союз мог распасться в любой момент. Гуннар и Клостергейм имели общие цели, но я понимал: непременно придет тот день, когда они станут врагами. Гуннар наверняка собирался избавиться и от меня, когда я стану больше ему не нужен. Подобно моему кузену Йиркуну, большую часть времени Гуннар размышлял о том, как взять над остальными верх. Те из нас, кто не имел духа соперничества, всегда попадали впросак. Обычно я в любой ситуации использовал хитрость и безжалостность. Когда ты прошел обучение мелнибонийского посвященного, нет необходимости предвидеть действия других. По крайней мере, так я думал. Возможно, именно такое мышление и привело к вымиранию нашего народа.
Но Гуннар обладал такими же типичными слабостями, поскольку считал, что, как и он, я постоянно что-то замышляю. Возможно, Клостергейм с Ипкаптамом вели себя именно так – но не я. Я все еще готов был поверить, что гоняюсь за химерами. Меня интересовал лишь создатель черного клинка.
Викинги пребывали в довольно бодром настроении. Они достаточно повидали, чтобы поверить – где-то неподалеку находится город, который они смогут ограбить, даже если он и не сделан из золота. Они сознавали преимущества железного оружия и примерно знали, как вернуться обратно к морю и кораблю. Может быть, они верили, что плыви они и дальше по морю, им удалось бы избежать всех тех ужасов, что они пережили на пути сюда. Многие из них считали, что это обычный поход вглубь континента, благодаря которому они обогатятся и обретут знания. Они осознавали, как дороги меха пакваджи, и поняли, что туземцы ценят железо. Пакваджи работали лишь с метеоритным и самородным железом, которое им удавалось добыть в скалах. Каким-то образом они утратили легендарные навыки добычи и плавки металла. И в итоге за маленький кинжал у них можно было купить множество драгоценных шкур.
Викинги также считали, что обладают тайными силами, по крайней мере, те, с кем я общался. Я поразился: шаман, так тонко чувствовавший все сверхъестественное, не прознал о моем щите в защитном чехле, Щите полета, украденном у пакваджи! Мне еще предстояло узнать, действительно ли он может даровать способность летать своему владельцу и способны ли заклинания и песни вызвать духов, связанных со щитом.
Опыт показывает, что большинство магических объектов зависит скорей от доверчивости обладателя, чем от благословения духов. Щит мог не обладать вообще никакими свойствами, кроме связанных с ним древних суеверий. Гуннар отказался объяснять, как он нашел его в Европе, но мне показалось, что он купил или выменял его несколько лет тому назад, возможно, у кого-то из народа Запада, кому, по словам Ипкаптама, его подарили. Но здесь народ Запада жил бы далеко от моря – если, конечно, мы не находились на большом острове. Если же мы на острове, то народ Запада мог обогнуть Край мира по морю, как и Гуннар с Розой, отплыв из Китайских морей.
А может, свое сокровище Гуннар привез из того путешествия, когда он вернулся на «Лебеде», а Берберка Роза возглавила свой корабль-катамаран «Либо-либо»?
Мы заспорили, стоит ли нам дойти до цели быстрее или продолжать идти в том же темпе, зато никого не оставлять позади. Клостергейм говорил, что скоро наступит зима. С каждым днем холодало. Мы шли на север. Обычно и пакваджи, и викинги отправлялись в поход весной. Зимой же двигаться почти невозможно. Скоро реки покроются льдом, и мы не сможем плыть на каноэ.
Так что мы вновь созвали совет. В конце концов было решено: двое африканцев-ашанти, Асолингас и Бомендандо, самые быстрые бегуны, и пакваджи по имени Нагатчи пойдут в нескольких милях впереди остальных, чтобы провести разведку. Тогда мы сможем принять более взвешенное решение.
Трое бегунов отправились вперед, когда вечернее небо начинало темнеть. Постоянно дул пронизывающий восточный ветер, кусающий даже сквозь несколько слоев одежды. Ледяная крошка била по щекам.
Опустилась ночь. Ипкаптам, Клостергейм, ярл Гуннар и я снова собрались у маленького костерка во временном типи. Ипкаптам считал, что зима пришла необычайно рано. Он думал, что у нас есть месяц-другой до того, как выпадет снег. И снова тревожился, что мы оскорбили ветра. Лучше всего как можно скорее добраться до воды. Если снег пойдет, достичь Какатанавы станет намного труднее. А если реки станут, то и вовсе невозможно, и придется ждать до следующего года. Он повернулся к Клостергейму, ожидая от него предложений. Сможет ли он позвать на помощь кого-нибудь из магических союзников? Или можно как-то умилостивить ветер, чтобы тот унес снег в другую сторону? Что, если он предложит Снежному ветру самое дорогое, что у него есть, – жизни его детей?
Клостергейм на греческом сообщил, что все свои силы он уже потратил на поддержку своего сверхъестественного союзника Владыки Шоашуана, грозящего нашим врагам. Его и вызвать-то удалось лишь благодаря странной природе полуразумных ветров этого мира, о которых упомянул Ипкаптам. Может быть, как раз Владыка Шоашуан и притягивает к ним плохую погоду. Но если Белый Ворон все-таки сможет отнести Черное копье какатанава, то пакваджи уже никогда не смогут победить своего древнего врага и никогда не восстановят свою честь. Призыв же могущественных духов лежит вне его возможностей. Несмотря на весь свой опыт общения со сверхъестественным, он никогда не мог одновременно контролировать две подобные силы одновременно. Гуннар пробормотал, что заключил уже слишком много сделок, и сказал, что обдумывает эту проблему. Я тоже оказался бессилен: в этом мире мои чародейские силы практически не проявлялись, но зато я почти не нуждался в магии и лекарствах, чтобы жить.
– Значит, придется нам ограничиться умом, доставшимся от природы, – хмыкнул Клостергейм.
На следующее утро один из ашанти вернулся. Бомендандо был рад снова оказаться в лагере. Дрожа, он стоял у костра, завернув долговязое тело в бизонью шкуру. Он, кажется, был напуган и чувствовал себя неловко. Он сказал, что остальные остались охранять то, что они нашли, а он пришел рассказать нам об этом. Товарищи его тоже вернутся, если почувствуют опасность. Они остались следить за теми, кто обитает в холмах.
Я никогда раньше не видел на лице Бомендандо такого встревоженного выражения. Он явно не ожидал, что ему поверят.
– Да ладно, парень. – Гуннар угрожающе протянул к нему руку. – Что вы там увидели?
– След, – ответил Бомендандо. – След ноги.
– Так там есть люди? Сколько их?
– Это не человеческий след, – задрожал Бомендандо. – Он был совсем свежий, и, поискав, мы нашли другие, более старые. Это след великана.
Мы в мире великанов, ярл Гуннар. Так мы не договаривались. Вы ничего не говорили ни о великанах, ни о Каменных людях. Говорили лишь, что там плохо защищенный город. Вы говорили, что великанов выгнали из этих земель люди и карлики. Вы говорили, что великанам запрещено покидать свои города. Почему вы не сказали нам об этих других великанах, которые бродят вокруг?
– Великаны! – с презрением бросил Гуннар. – Обман зрения. След просто размазался, вот и все. Всю свою жизнь я слышал басни о великанах, но так ни одного и не увидел.
Но Бомендандо покачал головой и поднял копье. Рукой он отмерил половину древка.
– След был вот такой ширины и в два раза длиннее. Великанский.
Ипкаптам встревожился:
– Им нельзя выходить из города. Они не могут покинуть его. Им запрещено. Великаны всегда охраняли то, что поклялись охранять. Если они уйдут, миру настанет конец. Вы, наверное, видели человека.