Элрик — Похититель Душ (сборник)
Шрифт:
Роза проталкивалась сквозь толпу, крича на людей, обвиняя их в черствости, пытаясь добраться до мальчика, чьи предсмертные судороги приводили к тому, что он еще глубже погружался в кучу отбросов. Когда Элрик, Уэлдрейк и Роза добрались до него, он был уже мертв. Элрик протянул руку к телу, но тут прилетела еще одна стрела с черным оперением и вонзилась мальчику в сердце.
Элрик в гневе поднял голову, и лишь совместными усилиями Уэлдрейку и Розе удалось удержать его, иначе он вытащил бы из ножен свой меч и бросился искать лучника.
— Гнусная трусость! Гнусная трусость!
— Может быть, преступление этого мальчика было еще хуже, — осторожно предположила Роза. Она взяла Элрика
Элрик согласился с этой мудростью. Он был свидетелем деяний куда более жестоких, деяний, совершенных его соплеменниками, и прекрасно знал, что даже самая жестокая пытка может кому-то казаться делом совершенно справедливым. Он взял себя в руки, но теперь с еще большей настороженностью оглядывал толпу. Роза повела их к следующему ряду двигающихся деревень, которые с невероятной медлительностью поскрипывали колесами своих платформ, перемещаясь со стариковской скоростью по телесного цвета дороге. Длинные кожаные фартуки, свисающие с платформ, мели землю по мере их продвижения, и все это очень напоминало дородных вдов, вышедших на вечернюю прогулку.
— Какое колдовство движет эти платформы? — пробормотала Роза, когда им наконец удалось протиснуться сквозь толпу. — И как нам подняться на какую-нибудь из них? Эти люди не хотят с нами разговаривать. Они чего-то боятся…
— Несомненно, госпожа.
Элрик оглянулся, чтобы посмотреть на то место, где умер мальчик. На куче мусора все еще было видно его распростертое тело.
— Свободное общество вроде этого не собирает налогов, а значит, им нечем заплатить тем, кто выступил бы в роли полицейских. А потому семья и кровная месть становятся важнейшими инструментами правосудия и порядка, — сказал Уэлдрейк, который все еще был обескуражен произошедшим. — Они — единственное прибежище. Я думаю, мальчик заплатил своей жизнью за грех кого-нибудь из родичей, а может, и за свой собственный. «Кровь за кровь! — проревел царь пустынь, — глаз за глаз — клянусь! На заре, лишь прольется свет на Омдурман, погибнет назарей!» Нет-нет, это сочинил не я — поспешно добавил он. — Это, как мне сказали, написал популярнейший среди обитателей Патни М. О’Крук, прославившийся в искусстве пантомимы…
Полагая, что коротышка-поэт просто бормочет что-то себе под нос, сам себя таким образом утешая, Элрик и Роза не обращали на него внимания. Роза приветственно махала ближайшей гигантской платформе, чей фартук со скрежетом и шипением скользил по земле. Из отверстия в кожаном занавесе вышел человек, одетый в ярко-зеленый бархатный костюм с алой оторочкой. В ухе у него красовалась золотая серьга, на руках были золотые браслеты, на шее — ожерелье, на поясе — цепочка, тоже золотая. Он оглядел их своими темными глазами и вернулся туда, откуда пришел. Уэлдрейк хотел было последовать за ним, но передумал.
— Интересно, какую плату потребуют они с нас за разрешение войти?
— Войдем — и узнаем, — сказала Роза, откидывая с лица волосы. С этими словами она направилась к следующей неторопливо двигающейся платформе, из-за фартука которой высунулась женская голова в красной шапочке, посмотрела на них без всякого любопытства, а потом исчезла. Затем выглянула еще одна голова, потом еще. Какой-то человек в раскрашенной кожаной куртке и медном шлеме выказал больше интереса к их лошадям, чем к ним, но в конечном счете выставил большой палец, словно говоря: убирайтесь вон. Увидев это, Элрик пробормотал, что больше не собирается иметь дело с такими грубиянами, а найдет другой способ вести свои поиски.
Следующая деревня выслала им навстречу состоятельного
— Нам нужны ваши лошади, — сказал он. — Но что-то у вас больно умный вид. Только смутьянов нам в нашей деревне не хватало. Так что лучше я распрощаюсь с вами.
— Ни наш внешний вид, ни наши мозги их не устраивают, — сказал, усмехаясь, Уэлдрейк. — Единственное, к чему они еще проявляют какой-то интерес, так это к нашим лошадям.
— Настойчивость и упорство, господин Уэлдрейк, — мрачно сказала Роза. — Мы должны найти наших сестер, а мне кажется, что деревня, которая выразила готовность их принять, не откажет в гостеприимстве и нам.
На взгляд альбиноса, это была ущербная логика, но тем не менее хоть какая-то логика, тогда как он ничего другого предложить не мог.
Их подвергли осмотру и не приняли еще пять деревень. Наконец из деревни, которая казалась меньше других и чуть более ухоженной, чем большинство проехавших ранее, ленивой походкой вышел высокий человек, чья несколько пугающая наружность смягчалась парой любопытных голубых глаз. Его шикарная одежда свидетельствовала о том, что он любит пожить себе в удовольствие, что несколько противоречило суровому выражению его лица.
— Добрый вам вечер, господа, — сказал он музыкальным и чуть манерным голосом. — Меня зовут Амарин Гудул. В вас есть что-то необыкновенное. Вы, случайно, не художники? А может быть, вы рассказчики? Или вы разыгрываете свою собственную историю? Как видите, наша жизнь в Троллоне скучновата.
— Я Уэлдрейк, поэт. — Маленький фат вышел вперед, ни слова не говоря о своих спутниках. — И я писал стихи для королей, королев и простолюдинов. Кроме того, мои стихи издавались в разные времена, и я оставался поэтом на протяжении нескольких инкарнаций. Я чувствую ритм, сэр. И этому завидуют все — пэры и прочие высшие по положению. А еще у меня дар импровизации. Вот. В Троллоне, дивном и неспешном, жил Амарин Гудул, известный нарядом и умом. Друзья Гудула так ценили, что берегли…
— А меня зовут Роза. Я отправилась в путь в поисках отмщения. Я уже побывала в самых разных мирах.
— Ага! — воскликнул Амарин Гудул. — Значит, ты плыла по мегапотоку! Ты разрушила стены между мирами! Ты пересекла невидимые границы мультивселенной! А ты, мой господин? Ты, мой бледный друг? Каким даром обладаешь ты?
— У себя дома, в моем маленьком тихом городке, у меня репутация фокусника и философа, — кротко сказал Элрик.
— Замечательно, мой господин. Но ты бы не оказался в этой компании, если бы тебе нечего было нам предложить. Возможно, философия, которую ты исповедуешь, необычна?
— Должен признать, она абсолютно традиционна.
— И тем не менее. Тем не менее. У тебя есть лошадь. Входи. Добро пожаловать в Троллон. Я не сомневаюсь, вы найдете здесь людей, близких вам по духу. Мы в Троллоне все немного не от мира сего! — И, издав дружелюбный гогот, он тряхнул головой.
Он повел их в поселение на колесах, в его сумрачную темноту, лишь едва освещаемую слабыми лампадами, так что поначалу они могли разглядеть лишь самые общие контуры предметов, которые здесь находились. Им показалось, что они попали в огромную конюшню с таким множеством стойл, что их ряды терялись где-то вдалеке. Элрик чувствовал запах лошадей и человеческого пота. Они шли по центральному проходу, и он видел сверкающие от пота спины мужчин, женщин, юношей, которые изо всех сил упирались в шесты-весла, дюйм за дюймом двигая вперед гигантское сооружение. В другом месте рядами стояли лошади в упряжи; упираясь мощными ногами в землю, они тащили платформу за мощные канаты, прикрепленные к стропилам крыши.