Эмигранты
Шрифт:
— Чиполлина?
— Чичолина! — вспомнил я. — У меня в ноуте есть несколько довольно интересных снимков. И Лару Крофт с игры «Расхитительница гробниц», я привозил диск. И дадут мне когда-нибудь пожрать, интересно? Надеюсь, у тебя в меню не рыба, а то меня от нее уже воротит.
— Свиные отбивные с гречкой, — успокоил меня император.
Некоторое время я вкушал дары щедрой австралийской земли, а потом, отодвинув пустые пластиковые миски, осведомился:
— Но как же тебе удалось тут столько всего понастроить за год с небольшим?
Действительно, в Ильинске было уже три с половиной улицы деревянных домов, а вокруг центральной площади, кроме императорского дворца, располагались ничуть не уступающая ему по размерам церковь и три двухэтажных кирпичных строения. Мой дом, напротив него еще один почти такой же, но немного недостроенный, а чуть в стороне стояло строение раза в полтора побольше. Кроме того, на западной окраине Ильинска имелась тюрьма, пока совмещенная с полицейским участком.
Причем церковь была существенно крупнее, чем предполагалось по проекту. Правильно, конечно: ведь это главный храм колониальных земель, названный в честь самого почитаемого австралийского святого апостола Фомы, который, как известно, в конце жизни добрался до южного материка и основал там Австралийскую христианскую церковь. У нас он был известен как святой Фомен, и церковь, естественно, именовалась Фоменковским собором.
— Твой Гонсало не только навербовал в Маниле, но и доставил сюда полторы сотни рабочих, в основном строительных специальностей, — пояснил Илья, — поэтому строительство резко ускорилось. В готовой двухэтажке располагаются министерства животноводства и обороны, а недостроенная — английское посольство. Специально не торопились, чтобы ты мог спокойно и без суеты оснастить его всей необходимой электроникой.
— Это мы запросто, опыт есть, — кивнул я. — А как тут вообще живут переселенцы, волнений или бунтов не было?
— Типун тебе на язык. Правда, одного испанца пришлось расстрелять за разжигание религиозной розни, а четверо за это же отбывают двухлетний срок на химии — нитроглицерин производят. Уже четвертый месяц трудятся и до сих пор не взорвались, прямо фантастика какая-то. Из первой партии человек пятнадцать женились на мориори и стоят в очереди на подданство. Кабатчик вообще в дополнение к своей привезенной жене взял еще двух; ему я подданство уже дал, но неофициально, чтобы это не помешало основной деятельности. Стучит, подлец, со всем старанием и так, что любо-дорого слушать! Пора, пожалуй, и об орденах задуматься.
— Про южноамериканские экспедиции расскажешь?
— Из Миши получился не только неплохой капитан, но и приличный политик. Там же сейчас коренных патагонцев завоевывают пришедшие с севера арауканы. Да, собственно, уже почти завоевали. Так он договорился с арауканами о поставках селитры в обмен на наши старые кремневые ружья, а патагонцам, которым процесс завоевания по каким-то причинам не очень нравился, предложил перебираться в Австралию. В результате чего у нас тут, кроме Ильинска, теперь есть и рыбацкий поселок километрах в пятидесяти юго-западнее. Там бухта с двумя островами, они обосновались на внутреннем. Вообще-то изначально поселок назывался Патагонка, но документы на него составлял совсем молодой секретарь, так что он слегка ошибся при записи. Однако получилось нормально, ибо пашут они там действительно как папы Карло, так что имя Потогонка их деревне подходит ничуть не хуже. Здоровые, кстати, ребята, человек пять даже выше тебя.
После ужина я еще около часа рассказывал Илье о нашей экспедиции. Это выступление носило обзорный характер, подробный доклад я ему написал за время плавания, но изучит он его чуть потом. К докладу прилагалась флешка с записями — как звуковыми, так и видео.
— В общем, не нравится мне этот Вильгельм! — закончил я свое выступление. — Не могу понять чем, вроде мужик не только обаятельный, но и умный, по дурацким причинам на обострение не пойдет, но все равно. Какое-то странное чувство осталось от последних бесед с ним. Такое впечатление, что он провел меня, как мальчишку, а вот в чем — не могу понять. Одна отрада — помрет он сравнительно скоро, а его наследник, Георг, птица совсем другого полета.
— А с чего это ты, Леша, взял, что он на радость тебе вот прямо возьмет и помрет? — осведомился Илья.
— В энциклопедии же написано!
— Так он ее не читал. А я, наоборот, читал, и вот что по этому поводу думаю. Помер он в той истории в общем-то случайно. Чуть простуженный поехал на охоту, упал с лошади и сломал плечо. В результате легкая простуда развилась в воспаление легких, и произошел летальный исход. Теперь представим себе, что и в нашей истории все почему-то будет идти точно так же. Несмотря на то что все расписание Вильгельма уже давно не имеет ничего общего с тем, что было бы без нас. Не любил он Виндзор и не бывал там почти никогда, а теперь нашими стараниями в этом замке мастерские Папена. Опять же посольство под боком, про него еще доклад надо делать в палате общин, а Вильгельм не такой человек, чтобы не готовиться к своему выступлению. Ладно, предположим, что он каким-то чудом в то же самое время простудится, а потом поедет на охоту на той же лошади и по тому же маршруту. Но ведь, простудившись, он сожрет таблетку аспирина, которых ты по доброте душевной подарил ему аж две упаковки, пропотеет и обойдется без воспаления легких! Астма же у него совсем слабая, с такой и до восьмидесяти запросто живут. В общем, почитаю я твой доклад, послушаю да посмотрю записи, а потом уж и будем думать. Свифту с Темплом передай, что им назначено на семь вечера.
— О чем думать-то будешь, если не секрет?
— От тебя — нет. Естественно, я буду размышлять на тему о том, как в наших условиях реализовать творческое наследие Ивана Владимировича Мичурина. Ибо что он завещал всяким разным вроде нас с тобой? Не нужно, господа, ждать милостей от природы. Потому как можно и дождаться, это я уже от себя добавляю. Так дождаться, что мало никому не покажется.
Потом Илья, видимо оценив мою несколько обескураженную морду, уточнил:
— Но это вообще-то всего лишь один из вариантов, просто к нему надо быть готовым заранее. Когда потребуется, чесать репу будет уже поздно. Но может получиться и наоборот — что нам с этого Вильгельма придется сдувать пылинки и с рук кормить не то что аспирином, но даже антибиотиками. Пока же для принятия окончательного решения у нас слишком мало информации.
~~~
С утра я проехался по Ильинску на трехколеснике. Разумеется, город еще не настолько разросся, чтобы для перемещения по нему требовался транспорт, но положение герцога обязывало. Да и соскучился я по этой тарахтелке за время экспедиции, как ни странно.
Выделенные Ильей мориори, которых он тренировал на администрацию, в общем, нормально справились с размещением вновь прибывших. Единственное, что вызывало некоторые сомнения, — послов с их мушкетерами они расположили вместе со всеми, правда выделив им отдельную палатку. Но я тут же исправил упущение, предоставив посольству свой старый дом. Во-первых, все-таки представители сравнительно великой державы, а во-вторых, пусть будут поближе, а то мало ли что.
Через день после прибытия в Австралию ко мне подошел Франсуа и сказал, что, ежели моя светлость не возражает, ему хотелось бы показать мне кое-что.
Это «кое-что» было моделью планера, собранной молодым французом по результатам наблюдений за летучими рыбами. Кстати, как прототип они подходили для планера лучше птиц, ибо имели большее удлинение крыльев, и, кроме того, их хвостовое оперение четко разделялось на горизонтальное и вертикальное. Франсуа, наверное, думал, что я не видел, как он сразу после выгрузки с «Чайки» помчался на соседний с городом холм запускать свою игрушку. Но в первый раз она у него летала так себе, однако если он зовет меня посмотреть, то, наверное, ему удалось что-то улучшить.