Эмма Браун
Шрифт:
Когда-то сестры Вилкокс питали честолюбивые надежды на то, что они будут вращаться в высшем обществе. Они хорошо (как будто бы это было вчера) помнили то время, когда, как и подобает молодым светским дамам, занимались тем, чем хотели: то замирали от восторга, читая поэмы, то, трепеща от сладостного волнения, пытались вообразить своих будущих возлюбленных, то воображали себя на грандиозных светских приемах, где их знакомят с лордом Байроном или еще с какой-нибудь знаменитостью, а потом представляют родовитым аристократам – и тут они отчетливо понимают, что это их будущие мужья.
Нужно признаться, что никаких конкретных мыслей по поводу того, какими должны быть их будущие мужья, у них не было. Юные сестры Вилкокс были слишком увлечены собой.
Они происходили из семьи, которая имела хорошую репутацию скорее благодаря доброму имени отца, чем благодаря своему социальному происхождению. Мистер Вилкокс был врачом, но не модным и знаменитым, а ответственным и глубоко преданным своему делу. Семья имела достаточно средств для того, чтобы дочери получили образование за границей и после этого имели возможность вести скромное, но безбедное существование. Но дело в том, что их мать была женщиной амбициозной. Ей очень хотелось, чтобы семейная жизнь ее дочерей сложилась лучше, чем ее собственная. Поэтому она постоянно уговаривала мужа, чтобы он расширил свою медицинскую практику, продал клинику, находящуюся в бедном городском квартале, и организовал модную клинику для богатых пациентов. Сестры как раз находились в Париже, когда их отец умер. По возвращении из-за границы они узнали о том, что причиной, повлекшей смерть их отца, было не только его больное сердце, но и то, что его профессиональные дела шли из ряда вон плохо. Такие качества, как лесть и подхалимство, которые ценятся богатыми людьми, у него отсутствовали напрочь. Прежде всего он помогал тем пациентам, которые действительно нуждались в его помощи, а не тем, у которых было больше денег. Среди его состоятельных пациентов поползли слухи о том, что поскольку он лечит всякую бедноту, то от него можно заразиться лихорадкой. Вскоре его фешенебельная приемная опустела. Для того чтобы как-то удержаться на плаву, пока ситуация не улучшится, ему пришлось потратить свои сбережения и даже влезть в долги. Короче говоря, вернувшись домой, юные леди обнаружили, что остались не только без отца, но и без денег.
Но бедность не является чем-то мимолетным. Если она приходит, то это уже надолго. Сначала начинаешь понимать, что запасы сыра и бекона в кладовой не пополняются сами собой. Потом осознаешь, что разонравившиеся платья придется носить до тех пор, пока они не превратятся в лохмотья. Как это ни печально, но трем элегантным юным дамам, каждая из которых была так по-своему прелестна, что это практически исключало всяческую зависть между ними, пришлось осознать, что теперь им придется влачить долгое безрадостное и одинокое существование, напоминающее медленное увядание. Они уже не смогут завязать с кем-нибудь романтические отношения, потому что необходимым условием для развития таких отношений является материально благополучие, а они лишились этого самого благополучия навсегда.
В конце концов сестры поняли, что если не найдут способ зарабатывать себе на жизнь, то в скором времени могут лишиться и крыши над головой. По совету местного викария, мистера Сесила, они начали давать частные уроки. Это приносило весьма скудные доходы, и они вынуждены были ограничивать себя во всем. Так прошло пять лет. За это время их обувь окончательно износилась, а на лицах появилось выражение уныния и безысходности. И вот в один прекрасный день мистер Сесил пришел к ним в гости на чашечку чая со своим новым другом мистером Эллином. Этот джентльмен посоветовал им организовать в Фашиа Лодж школу. Получая с учеников плату за обучение, они смогут покрывать расходы и обеспечить себе скромное, но пристойное существование. Так как это будет школа-интернат, то к ним съедутся
Сестры, которые внешне казались легкомысленными и беспечными, были дамами практичными и рассудительными, и поэтому они сразу же ухватились за эту идею, как за спасительную соломинку. В отличие от них, их мать восприняла эту новость в штыки, сказав, что для нее эта затея равносильна смерти. Она немедленно слегла, и ее принялся лечить весьма состоятельный хирург. К крайнему удивлению своих дочерей, вскоре после болезни она стала леди Хармон Ричардсон. Что же касается молодых дам, чья одежда теперь была постоянно усыпана мелом, то им она объяснила, что ни один мужчина, занимающий солидное положение в обществе, не стал бы терпеть в своем доме сборище старых дев. Она также высказалась насчет того, что им очень повезло, что у них нет брата, который бы скорее всего просто продал этот дом, лишив их крова над головой. После этого она покинула дом, переехав к своему новому мужу, который жил на Квинз Кресент в Бате. Оправившись от испуга, девушки обнаружили, что унаследовали от матери ее честолюбивые устремления, и твердо решили сделать свою школу процветающим заведением. Сейчас школа пока еще не приносит прибыли, но зато есть деньги на еду и на покупку угля, а свои старые платья деятельные сестры до сих пор как-то ухитряются обновлять с помощью разнообразных ленточек, которые блестят так ярко, как ордена на груди старого боевого генерала.
И все-таки бедность причиняет страдания. Она изменяет лицо, душу и характер человека. Страшнее всего то, что часто она заставляет людей, испытавших ее тяготы, презирать таких же бедняков, как и они сами. Наполнив дом милыми и претенциозными молодыми девицами, сестры Вилкокс до некоторой степени исцелили свою уязвленную гордость. Им казалось, что, имея возможность влиять на этих безупречных молодых леди, они как бы разделяют с ними блестящее будущее, которое их ожидает. Глядя на несчастное и бесприютное существо, лежавшее перед ней, мисс Мейбл казалось, что она смотрится в зеркало, когда-то предусмотрительно накрытое ею покрывалом. Но это было не ее зеркало. Нет, в ее зеркале всегда отражались яркие краски.
Она начала тормошить девочку, пытаясь ее разбудить. Девочка прикрыла лицо руками. Казалось, что она была еще во власти сна.
– Нет, мама, – пробормотала она. Окончательно проснувшись, от удивления она широко раскрыла глаза. – О-о, мисс Вилкокс, это вы.
– Тебе удалось обвести вокруг пальца мистера Эллина. Со мной же подобные штучки не пройдут.
– Мистер Эллин был очень добр ко мне, – сказала Матильда, устало потирая глаза. Она уже начала осознавать, что снова оказалась во враждебном обществе. – Ко мне уже давно никто так хорошо не относился.
– Дерзкая девчонка! – сказала мисс Вилкокс, подняв руку. Казалось, она хотела ударить ее по лицу. – Никто так хорошо к тебе не относился, как я. Другие, более достойные девочки, даже обвиняли меня в несправедливости.
Девочка слегка наклонила голову в знак согласия и была теперь похожа на умудренную опытом старушку. Вы притворялись также, как и я. Значит, ты все знаешь! – голосом триумфатора заявила мисс Вилкокс. – Я уже давно подозревала это. А теперь ты кое-что расскажешь или тебе придется искать себе другого покровителя. Матильда – это твое настоящее имя?
– Нет, мадам, – сказала девочка нахмурившись. Казалось, что она пытается сосредоточиться. Потом она глубоко вздохнула. – Это имя кажется мне очень знакомым, но это не мое имя.
– Я хочу узнать твое настоящее имя и фамилию. Не будешь ли ты так любезна назвать мне их? – сказала мисс Вилкокс. Она схватила девочку за плечи и встряхнула ее. Но ее жертва не испугалась и не вздрогнула. Казалось, что она уже давно ничего не боится.
– Вы уверены, что так будет лучше? – сказала Матильда, слегка пожав плечами. – Я вам все расскажу. Можете не беспокоиться.