Эмпаты
Шрифт:
Беседа о войне с людьми продолжалась, но Флора сидела молча, хотя ей было о чем рассказать. Например, о том, что дети эмпатов скрывали свой дар, чтобы не быть отверженными обществом. И что её прабабушка не только была героем той войны, но и одной из немногих, кто смог приспособиться к новой жизни и оставить потомство. Она вовремя переехала подальше от тех мест, где её знали, и вышла замуж как носитель пустого гена. И ещё много чего могла рассказать Флора, но молчала, понимая, что тогда и пятикратный выкуп не спасет брак её сына.
В какой-то
***
Авантюрин уже добрые полчаса сидел в саду, прислушиваясь к беседе, но не решаясь войти в дом. Одна мысль о том, как посмотрит на него отец и что скажет ему мать, заставляла его втягивать голову в плечи.
Историческая сводка для него новостью не была. Как только он впервые понял, что сильно отличается от других эльфов, книги стали его единственным и любимым утешением. А уж когда он нашел трактаты о Великом переселении, его жизнь заиграла новыми красками.
Учиться по книгам, без наставника, да еще и держать все в тайне от родителей, было тяжело. Но он уже многого достиг. Свободно открывал порталы и неплохо справлялся с человеческими эмоциями.
Со своими было управляться куда сложнее. Вот и сейчас сердце колотилось как бешеное, будто он уже получил нагоняй за свое опоздание. А уж решение о помолвке и вовсе вызывало панику – он до последнего надеялся, что родители Агары всё же откажутся.
Вдох-пауза-выдох-пауза… вдох-пауза… Дело осложняли крылья, которые никак не хотели помочь ему скрыть его истинные чувства и мелко подрагивали.
С гостями он встретился уже практически в дверях. Будущие тесть с тещей одарили его лишь мимолетными снисходительными взглядами, а невеста и вовсе смотрела будто сквозь него.
Авантюрин попытался сосредоточиться на её чувствах. Ничего. В душе Агары было так пусто и холодно, что он поёжился.
Зато его отец был непривычно взбудоражен, хотя от долгих нравоучений воздержался.
– Твоя помолвка обошлась мне в целое состояние, – холодно сказал он, даже не дождавшись, пока они останутся наедине. – Будь любезен, не испорти всё.
Сразу после ухода гостей родители разошлись по своим спальням.
Авантюрину ничего не оставалось, как уйти в свою. Он долго не мог уснуть, вспоминая тёмные и безжизненные глаза невесты.
«Зато её не пугает и не расстраивает эта идиотская традиция договорных браков», – все же нашёл он себе пусть плохонькое, но утешение перед тем, как провалиться в беспокойный сон.
***
Через неделю стало совсем невыносимо.
Чем ближе был день свадьбы, тем мрачнее становился Авантюрин.
Его раздражало всё: полное отсутствие интереса к нему невесты, хлопоты матери, твёрдо вознамерившейся закатить пышное торжество, несмотря на чудовищно несправедливые условия этого брака. Отстранённость отца, который вёл себя так, будто вообще ничего необычного не происходит.
И несмотря на данное себе обещание не отлучаться никуда до свадьбы, Авантюрин всё же не выдержал и сбежал.
«Только один раз, всего один разочек», – твердил он, открывая портал.
Сирень уже почти отцвела, но и увядая, источала восхитительный аромат. Авантюрин не менял место отдыха, даже зная, что сюда частенько наведываются охотники: почему-то именно на эту поляну легче всего было попасть через портал.
Услышав шаги, Авантюрин встрепенулся. Не в силах навести порядок в собственных мыслях и чувствах, он был рад возможности поработать в чужой голове.
– Ты смотри, какой храбрый, – хрипло и насмешливо сказал охотник, неторопливо примеряясь к Авантюрину сачком.
Авантюрин по привычке сложил крылья, дожидаясь момента, когда охотник посмотрит ему в глаза, – во время зрительного контакта ввести в гипноз будет проще.
И всё же, как только его взгляд встретился со взглядом мужчины, Авантюрин вздрогнул.
Давно он не видел у человека таких черных глаз. Сказать по правде, никогда не видел. В зрачках охотника плескался такой холод, что эльф поежился.
Он, конечно, уже привык, что внутри у ловцов был бардак, а чистое и светлое приходилось искать долго, и, набравшись опыта, сначала находил среди тонн хлама хоть что-то подходящее для работы и только потом погружался в сознание человека.
Но сейчас он даже немного растерялся. Все эмоции охотника настолько отвердели, что нельзя было определить, чем же это было. На многих причудливых каменных образованиях была черная плесень – наверняка это что-то плохое. Но где скрывались хорошие чувства?
Авантюрин всё глубже и глубже погружался в темные холодные глубины, совсем сбитый с толку такой чудовищной обстановкой. Может, именно поэтому он не заметил, что охотник тоже смотрит на него.
Не как впавший в транс человек. А как кошка разглядывает мышку.
И когда мужчина вдруг пошевелился и начал отводить глаза, Авантюрин вскрикнул, не успел разорвать связующую нить и провалился в чёрную пустоту, потеряв сознание.
– Что за дьявол? – недоумённо и с досадой сказал охотник, разглядывая пустой сачок. – Сбежал, мелкий паршивец. Как он только это сделал?
***
«Я не хочу жениться, – думал Авантюрин, постепенно приходя в сознание. – Я слишком молод. И я не хочу, чтобы такой важный выбор делали за меня».
Но правда заключалась в том, что для эльфов такие браки были обычным делом. Мать-природа хоть и щедро одарила своих крохотных детей магией и долгой жизнью, в вопросах продолжения рода обошлась с ними весьма сурово.
На потомство могли рассчитывать лишь те эльфы, кто вступил в брак в первые тридцать-сорок лет жизни. И те – далеко не сразу, а в самом лучшем случае после пары веков.