Эмпириомонизм
Шрифт:
Само по себеразделение труда в обществе еще далеко не равняется его дроблению на группы и классы. Пока различия или даже частичные противоречия не выходят за пределы технического процесса, до тех пор это не более как различия и противоречия частей одного целого, неизбежные, разумеется, во всякой сложной форме жизни; и социальный подбор стремится гармонизировать отношения этих частей посредством выработки организующих форм. Только тогда, когда эти различия и противоречия организуются как таковые, только тогда, когда они переходят в область организующих форм, так что создаются отдельные «идеологии», тогда можно уже говорить о групповом и классовом делении общества.
В староиндийской общине имелась, несомненно, хотя и примитивная по характеру, но довольно значительная специализация; но это еще не означало дробления общины на социальные группы, потому что вся область мышления и норм во всем существенном оставалась тожественной для всех членов коллективности. Выделение «старейшин» также не означало деления на классы по такой же точно причине: старейшина в
Что же касается этого классового дробления ремесла, то оно становится совершившимся фактом лишь тогда, когда подмастерье, перестав быть простой «личинкой» мастера, вынуждается своим экономическим положением смотреть на жизнь и на свои интересы иначе, чем мастер, и создавать для себя иные нормы поведения, чем те, которые соответствуют взглядам и желаниям мастеров, словом, когда возникает «идеология» подмастерий.
Вообще можно сказать, что настоящая отдельность социальных групп и классов начинается там, где из разделения труда рождается взаимное непониманиелюдей.
Таким образом, основаэтих социальных делений лежит в техническом процессе, в «производстве»; но их формирующиймомент есть идеология или, вернее, «идеологии».
Социализация труда создает главным образом частичную качественнуюнеоднородность жизненного опыта людей. Жизненный материал, организуемый в идеологических формах, у сапожника не тот, что у земледельца, у земледельца не тот, что у моряка и т. д. Вначале, когда самая социализация еще только намечается и каждый работник родовой общины только преимущественнопосвящает себя определенной отрасли труда, занимаясь время от времени и другими и обладая некоторым «уменьем» почти во всех них, это различие технического опыта отдельных работников по сравнению с общим для них жизненным содержанием так ничтожно, что может отразиться, и то в слабой степени, лишь на самых «частных» понятиях, на самых низших звеньях идеологического ряда, бесследно исчезая на вышележащих его ступенях. По мере развития специализации область идеологических различий, с одной стороны, расширяется внизу ряда, с другой — поднимается от нижних звеньев все выше. Каждое уже возникшее различие, становясь условием социального подбора, усиливает собою различие в направленииэтого последнего, и новые различия создаются с каждым шагом все легче и легче. Таким образом, дифференцирующая тенденция, если бы она могла проявиться в чистом, изолированном виде, должна прогрессивно усиливаться; и величина совершившейся дифференциации выражалась бы тогда, говоря математически, чем-нибудь вроде показательной функции [176] .
176
Т. е. функции, для которой основная переменная (в данном случае — время) служит логарифмом, показателем степени (например, у = а x).
Но рядом с дифференцирующей существует непрерывно другая, противоположная тенденция — «интегрирующая» или просто — организующая. Общеесодержание жизни социальных групп не только не исчезает, но в свою очередь растет, особенно благодаря взаимному общению людей. А общение при специализации продолжает сохраняться и даже прогрессирует, потому что стимулируется ею: чем дальше идет специализация, тем меньше отдельные группы могут обходиться одна без другой, тем неизбежнее и чаще между ними «экономические» сношения, а на их почве и взаимный обмен опытом и идеями. Когда же взаимное «непонимание» социальных групп (разумеется, всегда частичное) становится ощутительным препятствием к общению, источником реальных «недоразумений», тогда социальный подбор стремится выработать общие для этих групп идеологические формы взаимного «понимания»; происходит вынужденное жизненной необходимостью «ознакомление» социальных групп между собою, взаимодействие и взаимная шлифовка их мировоззрений в тех частях, в которых сказывается противоречие. Эта вторая тенденция может, в свою очередь, прогрессивно усиливаться, получая опору в каждом уже достигнутом успехе, повышающем для различных групп однородность среды социального подбора.
Таким образом, перед нами две прогрессивно развивающиеся антагонистические тенденции. От всей суммы конкретных условий зависит перевес той или другой из них. Пока дифференциация технического процесса идет все дальше, можно в общем констатировать среди ряда колебаний перевес первой, дифференцирующей тенденции в жизни различных социальных групп. Но на определенной ступени развития, совпадающей с началом машинного производства, совершается
Из колоссального материала технического опыта, систематизированного наукою, вырабатываются общие технические приемы, такие технические формы, которые при незначительных вариациях частностей применимы в различных видах общественного труда. Сущность этого преобразования заключается в том, что между органами человека и орудиями, непосредственно действующими на материалы труда, выступает новое звено — механический аппарат; и отношение человека к внешней природе концентрируется в отношении к этому аппарату, к машине. А машины, отражая в своем устройстве результаты самого разностороннего, веками накопленного опыта, сведенного научным познанием к простейшим формам, машины гораздо более однородны и существенно сходны между собою, чем материалы и продукты их работы; и содержание технического опыта для людей, работающих с машинами, гораздо более сходно и однородно, чем для старых специалистов-ремесленников или рабочих мануфактур. Усовершенствование машин, ведущее мало-помалу к превращению всех их в «автоматические механизмы», усиливает эту тенденцию до неизвестного еще предела. «Специализация» как бы переходит с людей на машины; и не только происходит сближение «специальностей» по основному содержанию их технического опыта, но, кроме того, ослабевает связь между лицом и «специальностью»: переходы от одного занятия к другому становятся все легче. Так социальное развитие подрывает в конце концов социально-групповое деление, и для общества намечается путь к новой, высшей целостности [177] .
177
Более обстоятельная и детальная обрисовка этой тенденции дана в «Кратком курсе экономической науки», изд. 8-е (М., 1906), с. 212, 218–220, 294–296, а также в «Новом мире», с. 37–40.
Классовое деление общества и в своей основе, и в своем развитии, и в своих конечных результатах глубже, чем социально-групповое. В своей конечной фазе оно не сглаживается, незаметно притупляясь, как это последнее, но насильственно преодолевается в суровой борьбе и жестоких кризисах.
Различие в содержании опыта для «организатора» и «исполнителя» с самого начала разделения этих функций и качественное, и количественное. Но качественное различие опыта здесь не того типа, как в обыкновенной «специализации», а совершенно иного. Сапожник, кузнец, земледелец выполняют очень различные трудовые акты, но все эти акты лежат в одной жизненной плоскости, в сфере непосредственного воздействия со стороны человеческого организма на внесоциальную природу, непосредственной борьбы с нею, словом, в области технического процесса в самом полном и строгом значении этого слова. Не такова роль «организатора», направляющего и координирующего их труд, будет ли это патриарх родовой общины, или средневековый феодал, или рабовладелец античного мира, или предприниматель эпохи капитализма: он воздействует на природу черезэтих исполнителей, он не вступает с нею в непосредственную борьбу ( посколькуон именно организатор, а не исполнитель), его труд не принадлежит к техническому процессу в такой мере и в таком смысле, как труд исполнителей. Для организатора непосредственный объект деятельности не природа вне-социальная, а другие люди; и орудие этой деятельности — не средства производства, а средства общения. Мы уже сравнивали организатора по его функции с идеологическими приспособлениями, и действительно, его социально-трудовая роль, при всей своей громадной важности, стоит в «косвенном» отношении к внешней природе, находится в области «идеологического процесса».
Организатор «обдумывает», составляя наиболее целесообразный план организуемых трудовых процессов, и «распоряжается», сообщая каждому исполнителю, что он должен делать, а затем «контролирует» работу, останавливая и ограничивая исполнителей там, где они уклоняются от этого плана. Как видим, его работа воспроизводит в зародышевом виде и в текучем состоянии все три основных типа идеологических форм, указанные нами выше. Все это глубоко отграничивает его функцию и, следовательно, содержание его опыта от исполнительской функции с ее «непосредственно-техническим» опытом.
С количественной стороны опыт организатора также отличается от опыта исполнителя большей широтою и полнотою, и эта разница тем значительнее, чем сильнее специализация исполнительского труда.
Наконец, степень организованностиопыта в психике организатора должна быть для успешного выполнения его функции значительно выше, чем та, которая требуется для исполнителя, — различие, которое вместе с предыдущим выражают обыкновенно одним словом — «образованность». И действительно, «образованность» во все времена была специфическим отличием организаторских классов.
Итак, опыт более широкий и разносторонний, более организованный и в то же время менее непосредственно-трудовой, не основанный на прямой борьбе с внешней природой — таковы особенности организаторского существования.
Сама по себе широта и разносторонность опыта есть, конечно, в высшей степени благоприятное условие для пластичности и прогрессивностисоциального типа — богатый материал жизни дает много элементов и стимулов для развития. Организованность опыта может быть иногда благоприятным, иногда неблагоприятным условием в этом отношении — все зависит от формы, в какой организован опыт. Но решительно неблагоприятное значение имеет здесь третья характеристика организаторского типа — его не прямое отношение к трудовой борьбе с природою, его — большее или меньшее — отдаление от этой непосредственной борьбы, исходной точки всякого социального прогресса. Из этой особенности рождается глубокая консервативнаятенденция; и она-то в большинстве случаев настолько сильно налагает свою печать на организаторское существование, что противоположная, прогрессивная тенденция бледнеет и исчезает перед нею.