Энциклопедия мифов. Подлинная история Макса Фрая, автора и персонажа. Том 2. К-Я
Шрифт:
– Ты с каких это пор без денег сидишь?
– Да нет, я вроде с ними сижу. Просто не лежит душа к товарно-денежному обмену, – объясняю виновато.
Чувствую себя конченым засранцем. Ей богу, словно папа в гости зашел… Вот интересно, кстати, есть ли у меня настоящий папа? Когда-то в детстве, очевидно, был, а теперь как? Впрочем, это сейчас не самое главное… А что главное-то?
Эх!
– А к чему она у тебя лежит? – деловито осведомляется гость.
– Кто – она? – пугаюсь.
– Душа. Душа, которая, если верить твоим же словам, не лежит
Хорошее наблюдение. Точное. Однако соглашаться с ним погодим. Для начала надо бы найти подобающую формулировку для описания сути моей проблемы. «Спасите, люди добрые, у меня амнезия!» – так, что ли? А хотя бы и так…
– Налей-ка мне джина с тоником, – говорю. – Не такой я мастер на жизнь жаловаться, чтобы делать это на трезвую голову.
– И то правда. Только первая порция получится теплой…
– Ну и хрен с ней. Я тоже теплый и ничего.
– Аргумент, – уважительно кивает синеглазый незнакомец, позиционирующийся в качестве моего старшего товарища и заодно спасителя. Смешивает коктейль. Стремительно добывает откуда-то маленький зеленый лимон, жестом фокусника извлекает из кухонного шкафа нож, ароматный ломтик цитруса медленно погружается в шипящую жидкость. Опаньки!
После первого глотка я еще не готов к исповеди, но после четвертого – пожалуй.
– Тут вот, – говорю, – какое дело. Не помню я ничего с тех пор, как проснулся. То есть часа два уже. Или даже три… То есть нет, не так. Кое-что помню все-таки. Например, как меня зовут. Детство свое немножко помню, сны какие-то кошмарные и не очень, гору книг прочитанных как наяву вижу, цитаты могу наизусть шпарить… Но это, пожалуй, все. Мне пришлось порыться в документах, чтобы выяснить, что это – не моя квартира, а съемная. Я прав?
Гость кивает. Хмурится. Но тут же старается улыбнуться, чтобы я не спешил падать духом. Получается довольно фальшиво, но все равно, очень мило с его стороны.
– Я даже тебя не помню, – вздыхаю. – Теоретически понимаю, что мы, наверное, друзья. Но это умозаключение, а не воспоминание. Надеялся, что увижу тебя, и в голове хоть что-то прояснится. Но нет. Пока не сработало.
– Хорошо хоть «теоретически» ты что-то понимаешь, – ворчит. – Хотелось бы надеяться, что ты меня разыгрываешь. Но… нет. Кажется, нет.
– Нет, – мотаю головой. – Не разыгрываю. Мне помощь нужна, Веня. Я, как ты понимаешь, не очень хочу пользоваться услугами современной медицины. Пусть себе кого-нибудь другого обслуживает, ну ее… Поэтому мне требуется мое подробное жизнеописание. Перечень деяний и имен. Чтобы впросак не слишком часто попадать. Чего я там не видал, в этом «просаке»?..
– Словарный запас твой, как я погляжу, не пострадал, – замечает он с некоторой осторожностью. Словно бы все еще надеется, что я ломаю комедию.
– Да вроде бы не пострадал. И это вполне согласуется с моей дикой теорией.
– Могу я ознакомиться с твоей дикой теорией прежде, чем эта бутылка
– Налей мне еще джину, всего-то на полпальца, и будет тебе теория. Учти: такие вещи даже наедине с собой вслух не проговариваются. Поэтому не могу я это совсем уж на трезвую голову излагать.
– На полпальца, пожалуй, налью… Погоди-ка, сначала сожри что-нибудь, для моего спокойствия. Зря я, что ли, по супермаркету рыскал?
– Не зря.
Послушно вскрываю упаковку ветчины и с фальшивым энтузиазмом сую в рот тонкий розовый ломтик мяса. Жую. Глотаю, не ощущая ни вкуса, ни аппетита. Вот и молодец. Теперь можно выпить. И поговорить со своим старым другом Веней, которого я, судя по всему, вижу впервые в жизни. Потому что…
Потому что я – копия. Макс, который дружил с этим синеглазым дядей, в настоящее время, вероятно, проживает один из моих дней. А я, соответственно, тут за него отдуваюсь. Когда-то он родился вместо меня, а за это попросил оказать ему ответную услугу: побыть живым вместо него. Такие пирожки. С котятами.
Стараюсь очень спокойно, без лишних восклицаний и тем более жестов объяснить это Вене. Дескать, я ни на чем не настаиваю. Сам понимаю, что идея совершенно дикая. С другой стороны, я как-то слишком уж хорошо помню все свои сны: и о том, как был призраком, и о женщинах, устроивших спиритический сеанс, и о путешествии в Город, и чудесное воскрешение собственного двойника, и так далее, и чем дальше, тем больше воскресает в моей памяти живописных деталей и подробностей… Все это прекрасно, но о событиях, имевших место наяву, я по-прежнему не имею ни малейшего представления. Так что – вот.
– Ясно, – в тон мне, спокойно, флегматично даже, резюмирует Веня. – Если бы Алиса стала ксендзом, и Шалтай-Болтай пришел бы к ней на исповедь, она, возможно, могла бы услышать нечто подобное. Но мне даже нравится. Придает некоторый шарм суровым будням.
– Жаль, – улыбаюсь, – что я ни фига про тебя не помню. Хорошие, наверное, воспоминания.
– А то! – ухмыляется.
Я ему верю.
26. Ненкатакоа
В мифологии чибча-муисков бог ритуальных попоек и хмельного напитка чичи. <…> Помогал <…> тем, что устраивал перемежавшиеся с физической работой попойки.
– А теперь рассказывай, – говорю. – Ты давно меня знаешь? И, думаю, неплохо. Как я жил-то? Чем занимался? Адреса, пароли, явки и прочее дерьмо.
– Будут тебе пароли, будут и явки, да и дерьма не пожалею. Но сначала выпьем, – ответствует Веня. – Надо же мне в себя прийти после твоего официального заявления… Ужас в том, что я уже привык жить с мыслью, что от тебя можно ожидать чего угодно. Поэтому – почти верю.
– Вот как?
Надо бы принять это к сведению. Со мною он имел дело или с моим двойником, но репутация у меня, кажется, та еще…