Энциклопедия мифов. Подлинная история Макса Фрая, автора и персонажа. Том 2. К-Я

Фрай Макс

В этом, к слову сказать, есть нечто неправильное. Я никогда не любил сны о Нижнем Городе, но без них жизнь как-то менее осмысленна.

Почему мне кажется, что Нижний Город – это так важно?

Потому, что кроме меня там бывала Ада. И когда мы расстались, она как раз намеревалась отправиться туда наяву. Почему-то я не сомневаюсь, что ей это удалось.

Что такое Нижний Город?

Не знаю, не понимаю. Может быть, не хочу знать?

Похоже на то.

Ада говорила, что кроме Нижнего Города, есть много удивительных мест, но все дороги туда идут именно через Нижний Город. Она полагала, что Нижний Город – это своего рода магистральная развязка. Очередной перекресток между мирами? Или как?

Нет ответа. Надо было

Франка спросить, когда выпал случай. Но я не спросил.

Поэтому знаю только одно: мне обязательно нужно туда попасть. Все прочие варианты судьбы не имеют смысла.

33. Нюй-Ва

…когда обрушились четыре предела земли, Нюй-Ва расплавила разноцветные камни и зачинила дыру в небе….

– Ты хоть что-то понимаешь? – встревоженно спрашивает Веня.

– Почти ничего. Но я начинаю думать, что Ада – и есть та самая женщина, которую мне обязательно нужно найти… Или нет? Скорее все-таки она. По крайней мере, меня колбасит от одного ее имени… И, как ни странно, я, наверное, знаю, кто такой Франк. Вернее, я помню одного человека… нет, пожалуй, не человека. Некое существо по имени Франк. Я ведь говорил тебе вчера, что мне снились странные сны. Будто я призрак на какой-то вилле… Помнишь?

– Да. И что? Этот Франк – персонаж из твоего сна?

– Ага. Он был местным сторожем… нет, не так. Привратником. Впрочем, и не привратником. Управляющим? Ну, не дворецким же… Не знаю, как в точности называлась его должность. Но на нем все держалось. Он за домом ухаживал. Штопал местный микрокосм, когда тому случалось прохудиться. Запирал и отпирал двери, следил за отопительными приборами, возился в саду, присматривал за уборщицей и прачкой. Взимал плату за телефон. Решал мелкие проблемы. Встречал и провожал гостей. Раз в неделю, по средам, устраивал для всех торжественный завтрак в общей столовой. Такое светское мероприятие, никому, в сущности, не нужное, однако – традиция!

– И что?

– А то, что этот Франк не был живым человеком. Скорее уж призраком, как и я сам. Только его все видели. И никто, конечно, не догадывался о его природе. Кроме меня. Но я-то, сам понимаешь, не в счет…

– Ну да. Особенно, если учесть, что тебе все это снилось, – вздыхает Веня. – Не обижайся, но на улице уже темнеет, так что я попробую побыть скептиком. А то совсем свихнусь.

– Конечно, – улыбаюсь понимающе. – Будь скептиком, пока получается. Это даже полезно. Один вдохновенный идиот, готовый поверить в любой бред, в твоем доме уже имеется.

О

34. Оаннес

Возможно, рассказ об Оаннесе связан с <…> представлением об абгалях <…> существах, подвластных богу Энки и считавшихся основателями многих городов…

– До сих пор я как-то иначе представлял себе «вдохновенных идиотов». Для человека, на которого столько всего сразу навалилось, ты очень неплохо держишься… Я, впрочем, тоже нехуёвенько держусь, – ржет, довольный, что удалось вовремя избавить свою речь от пафоса.

– Я с тобою никогда прежде о Нижнем Городе не говорил? – осведомляюсь осторожно. Мало ли что…

– Ага, как же! Молчал как партизан, – запоздало обижается Веня. – Не думаю, что ты считал меня близким другом. Так, приятелем… Впрочем, иных отношений с людьми ты, насколько мне известно, не заводил.

– Да? Вообще-то я, кажется, вполне себе рубаха-парень, душа нараспашку…

– Ага! Это сейчас, когда тебя к стенке приперло, не знаю уж что или кто, но дело свое оно знает крепко.

– Кто – «оно»? – пугаюсь.

– Которое приперло. Не хипеши. Я не в курсе твоих дел. Так, примазался. Постарайся смириться с мыслью, что я скорее болван-захребетник, чем мудрый наставник.

– Сейчас, – говорю, – смирюсь. Вот покурю и сразу смирюсь. Честное слово.

– Ну покури, дело хорошее. И давай, открывай следующий файл. Не растягивай удовольствие. Чего уж там!

– Действительно, – киваю обреченно.

Щелкаю мышкой, открываю файл под названием «Город». Мне почему-то страшно. Как в зеркало посмотреть. Или даже хуже, не знаю.

Я не уверен, что о Городе можно писать. Вот так взять и написать, черными буквами по белому полю, не зашифровав, не позаботившись даже спрятать этот файл поглубже, подальше от чужих глаз. Если сейчас вырубится нафиг электричество, или полетит хард-диск, или даже обрушится потолок, я не удивлюсь. Скорее мне спокойнее станет, если меня остановит какая-нибудь грубая внешняя сила.

Нет, поди ж ты, не останавливает. Ну ладно. Попробую.

В общем, так.

Есть некий город в горах. Без названия – просто Город. Мое фирменное наваждение, персональная фата-моргана, сладостный, пугающий мираж. Надеюсь хоть не фамильное проклятие, это было бы совсем уж нелепо.

Хроники помешательства.

Май 92-го.

Я ехал на поезде. В Москву, между прочим – вот, по всему выходит, что доехал и даже как-то прижился. Мне попался странный (это еще слабо сказано!) попутчик. Но поначалу мы вроде как поладили и стали играть в нарды. А потом он предложил мне выглянуть в окно. Я выглянул. Открывшийся ландшафт никак не мог существовать на обширной территории между моим родным городом и Москвой. Потому хотя бы, что территория эта равнинная, а за окном я увидел горы. На склоне ближайшей горы толпились причудливые тени, четко прорисованные на ультрамариновом фоне ночного неба, горели оранжевые и зеленые огни, затмевающие тонкий серп ущербной луны. Город.

Мне бросилось в глаза странное сочетание приземистых массивных зданий и хрупких, почти игрушечных башенок, и еще дом из белого кирпича, на островерхой крыше которого крутился флюгер в форме попугая.

Ясен пень, я испугался. Все известные мне географические карты многомиллионным хором массовых тиражей свидетельствуют: никакого города там быть не могло. Гор, впрочем, тоже. Мне полагалось созерцать совсем иной, скучненький ночной пейзаж: степь да степь кругом, сиротская темнота пашен, узкие полоски лесопосадок, редкие огоньки станционных будок. Но я видел город в горах, даже музыку, кажется, слышал. Какие-то сладостные обрывки старинных танцевальных мотивчиков. Прекрасный мелодический вздор.

Так страшно мне, кажется, еще никогда не было. Почему – не могу сформулировать. Не сейчас.

А в ту ночь, в поезде, я вдруг вспомнил, что этот самый город в горах часто снился мне прежде; всякий раз, оказываясь там во сне, я знал, что попал домой. Ни больше и ни меньше.

На меня тут же обрушилось множество щемящих подробностей: узкие тротуары; переулки-лестницы; цветные лоскуты бесчисленных вывесок; полосатые тенты над длинными уютными верандами; пахучая зелень живых изгородей; плетеные гамаки в садах; сладкий ванильный дух из кондитерской на центральной площади; неспешный говор завсегдатаев кофейни с огромными окнами, прозрачными, но искажающими силуэты, как озерная вода; изящно изогнутый мостик через узкую горную речку, разделяющую город на две неравные части. И еще один мостик с гладкими деревянными перилами, и ароматный дым ритуальных охранительных костров на городской окраине, и еще… И еще, и еще, и еще.

С ума сойти можно!

С ума сойти можно хотя бы потому, что снов о городе в горах я до той ночи не помнил напрочь, да и когда увидел его за окном, не встрепенулся, хмелея от узнавания. По крайней мере, поначалу – не встрепенулся. Обычно-то я запоминаю все, что мне снится; в свое время даже придумал способ ловить ускользающее сновидение. Для этого, проснувшись, надо осознать себя бодрствующим, но всего на краткий миг. Потом следует снова закрыть глаза и задремать, но не заснуть, а именно задремать, нащупать границу между сном и явью, и тогда – хлоп! – Макс хороший охотник, полузабытый уже сон занимает свое место в активной памяти. По крайней мере, вспомнить его теперь будет столь же просто, как любое другое недавнее событие.

Но вот обнаружилось, что самая ценная добыча до сих пор обходила мои капканы стороной.

Теперь главное.

Сны о Городе вернулись ко мне. Более того, в последнее время Город стал чуть ли не единственным местом, куда я могу попасть во сне. Теперь мне не приходится прикладывать усилия, чтобы вспомнить сны о Городе. Трудность лишь в том, чтобы хоть как-то отделить их от событий, которые происходят со мной наяву. Пока худо-бедно справляюсь, но…

В общем, я и записку-то эту составляю на тот случай, если все окончательно смешается. Протягиваю руку помощи себе, безумному, сую спасительную конечность в бездну, которую люди, лишенные воображения, буднично именуют «будущим».

– Какой же я молодец, – бормочу. – Вот и пригодилась эта записка. Не могу сказать, будто мне теперь все понятно, но… Хоть что-то! По крайней мере, я очень хорошо знаю, о каком городе речь…

Веня вопросительно поднимает брови. Позиционируется в качестве свидетеля монолога. Напоминает, что у меня есть слушатель. Повезло, нечего сказать. Причем обоим. Хотите, доктор, я вам все объясню? Только чур потом локти не кусать.

– Мне кажется, что я провел там несколько месяцев или лет – с восприятием времени у меня, как ты понимаешь, вообще полная лажа… И у меня была теория. Хорошая такая теория, фундаментальная. Дескать, я сам его и выдумал. А он, выдуманный мною город, каким-то неведомым образом осуществился. Мне все казалось – еще немного, и я пойму механизм этого чуда, буду точно знать, стечение каких обстоятельств необходимо для овеществления мечты… Сложносочиненный такой бред, да? Все люди как люди, ежели с ума сходить – так мания преследования какая-нибудь простенькая и понятная, на худой конец – голоса или там инопланетяне. А я выпендрился…