Энциклопедия мифов. Подлинная история Макса Фрая, автора и персонажа. Том 2. К-Я
Шрифт:
– Ничего не узнаешь, да? – сочувственно спросил Веня, помогая мне разместить багаж в небольшой квадратной комнате с белыми стенами и расчерченным на мелкие разноцветные многоугольники потолком. – А ведь сколько раз ночевать оставался…
– Ничего не узнаю, ничего не вспоминаю и ничего не понимаю, – жизнерадостно отозвался я. – И уже начинаю смиряться с таким положением вещей. Могло быть и хуже. Например, если бы ты мне вчера не позвонил.
– Ну, ты всегда был везучий, – отмахивается он. – Кстати о твоем везении. Погоди-ка…
Уходит куда-то, через минуту возвращается с небольшим свертком. Сует его мне.
– Что это?
– Сам
– Без комментариев?!
– Почти. Это был очень странный разговор. Ты ничего не объяснил, только заверил меня, что там нет ничего криминального, и сказал, что я должен отдать тебе сие сокровище, если увижу, что твои дела идут совсем плохо. По-моему, сейчас вполне такой момент. Не в гроб же тебе его класть…
– Не в гроб, – повторяю машинально.
Вскрываю пакет. Достаю оттуда фотоаппарат «Nikon F2 Photomic AS» какого-то семьдесят мохнатого года выпуска. Почти антиквариат, но в приличном состоянии. Ну да, я же у нас, кроме всего, еще и фотограф. Весьма вероятно, практикующий. Веня не в курсе, чем именно я в последние месяцы занимался, но зимой еще вроде бы брал какие-то заказы, жил не тужил. Да и только что две сумки с профессиональными причиндалами на себе из машины тащил – какие еще доказательства требуются?
– Да, – вздыхаю, – дела… Приятно, черт побери, получать от себя дружеские приветы, только вот записку оставить я тогда не додумался. Жопа. С ушами.
– Не могу с тобой не согласиться, – сочувственно ухмыляется Веня. – Учти: я со своей порцией дел на сегодня справился. Могу нянчиться с тобой, сколько душа пожелает.
– Душа моя сейчас страстно желает обедать. Поскольку, пакуя книги, я нашел пиратский клад, могу угостить черствой коркой собственного спасителя.
– Макс, – проникновенно говорит он, – давай наоборот. Ты еще одну важную вещь забыл: я у нас богатый. А ты – так, погулять вышел. Меня раскулачивать надо в режиме нон-стоп, чтобы не лопнул.
– Раскулачить всегда успеется. А обедать будем за мой счет. Ты не понимаешь, это ритуал, – говорю упрямо. – При чем тут какое-то богатство?
– Ну, разве что, если ритуал… Хотя мне не очень понятно, в чем тут фишка.
– Да ни в чем. Просто некий загадочный нравственный инстинкт требует, чтобы я символически выразил благодарность за свое спасение, чем скорее, тем лучше, поскольку никогда не знаешь, на каком повороте куда занесет.
Я и сам не в восторге от столь нелепого аргумента, но уж – чем богаты, иных формулировок у меня в запасе нет.
– Ты, случайно, не в курсе, где я люблю обедать? Потому что даже это сокровенное знание мне сейчас недоступно.
– Есть такие места, и их немало, – раздумчиво сообщает Веня. – Ближайшее носит гордое имя «Мусхэд» [4] .
– То есть «лось»? – по-детски радуюсь, опознав иностранное слово.
– Ага, английский ты у нас мала-мала помнишь. Лось, лось. Канадский бар. Насколько мне известно, ты был в восторге от их манеры подавать чили с картошкой, хотя, на мой вкус, это одно из величайших кулинарных грехопадений… Но я могу заказать их фирменные куриные крылья. И пиво – это сейчас особенно актуально.
4
Был такой бар на Большой Полянке,
– Раз так, показывай дорогу. Пешком мы туда дойдем? Потому что я планирую еще немного поспиваться. Мне понравилось.
– Только пешком и дойдем. На машине будем полчаса по переулкам ползать, да и то не факт, что выползем, куда требуется. Повсюду царит первозданный хаос, почему-то именуемый строительством.
– Очень хорошо.
За обедом с любопытством расспрашиваю Веню о его делах. Он хмурится, сетует, что снова чувствует себя идиотом, но рассказывает. От книготорговли он благополучно избавился вскоре после того, как я отошел от дел, решив, что смогу перебиться гуманитарными заработками: макулатурный бизнес давно уже перестал быть Клондайком. Мутит что-то с компьютерами. Месяца два назад, оказывается, просил меня погадать, стоит ли вкладывать деньги в интернет-провайдинг. Моя оккультная таможня дала добро, в связи с чем Венина жизнь на какое-то время стала чрезвычайно хлопотным процессом. А в общем, если верить самому Вене, ничего интересного не происходит. Особенно с тех пор, как Раиса уехала в Австралию с мужем, который вдруг решил, что пора бы и ему начать новую жизнь… Без нее стало как-то не так. Хорошо хоть письма пишет. Благослови, боже, изобретателя электронной почты и всех примазавшихся!
– Но это все равно не то. Для дружбы тоже требуется некая телесная близость. Слова на экране монитора – как-то слишком уж пресно. Тут все же в глаза смотреть надо, дыхание слышать.
– Пожалуй, – соглашаюсь сдержанно.
Про себя думаю, что с такой тоской в глазах не письма писать надо и, тем паче, не старинным другом прикидываться, а ехать за любимой на край света и силой ее оттуда увозить. А там – по обстоятельствам. Кто не рискует – сам дурак. Губ, однако, не размыкаю. Не мне, почти новорожденному, к взрослым людям с советами лезть.
О себе я из Вениного рассказа ничего нового больше не узнал. Как он уже вчера сообщил, в последнее время мы виделись нечасто. Он подозревает, что я сидел в Бабушкине затворником. Писал и фотографировал для каких-то журналов, а на досуге, вероятно, «дурью маялся» – ежели судить по результату… Ну и ладно. Ночью подключу компьютер, посмотрю, что я там писал. Глядишь, сделаю пару-тройку удивительных открытий. А пока можно расслабиться и выполнить несколько тысяч жевательных движений, благо аппетит наконец появился, впервые с момента вчерашнего странного пробуждения.
Одолев полкружки пива, отправляюсь в закономерном направлении, со всеми вытекающими – вот именно! – последствиями. Менее всего в этот момент я был готов к сюрпризам, поскольку любой горожанин в глубине души полагает свою уборную чуть ли не самым безопасным местом на земле. На комфортные туалеты в приличных барах, ресторанах и клубах это безосновательное, в сущности, убеждение почему-то тоже распространяется.
И совершенно напрасно.
Я всего-то и хотел – завершить гигиеническую процедуру мытьем рук. Над умывальником, как водится, висело большое зеркало. В его сверкающую поверхность и уперся мой бессмысленный, как у всякого сытого-пьяного бездельника, взор. Но вместо собственной благодушной рожи я увидел в зеркале грузное бесформенное тело существа, более всего похожее на тело белой лягушки, страдающей ожирением. Туша поросла пучками отвратительной, живой, шевелящейся шерсти; такая же флора-фауна окружала и рот чудовища, темный, влажный, такой притягательный, что…