Энциклопедия русских суеверий
Шрифт:
В подобных представлениях черт более сходен с духом природы; возможно, он персонифицирует силы плодородия, концентрирующиеся в разное время года то в воде, то в растительности.
В течение суток черти, соотносимые с силами тьмы и зла, активны и опасны ночью, в сумерках, перед рассветом (ср. выражение «еще черти на кулачках не бились» (о времени перед самым рассветом — Брян.); черти днем бездельничают (Влад.).
Черти, однако, опасны и в полдень, когда нельзя «призывать» (поминать) черта (Арх. и др.).
«Занятия» черта многообразны. Как и вся разноликая нечистая сила, он двойствен, может вступить в договор с человеком и даже принести добро; как сила зла он исключительно вреден.
И. В. Карнаухова, участвовавшая в фольклорных экспедициях на Русском Севере, сообщает, что даже в 20-30-х гг. XX в. рассказы о чертях многочисленны и «редко можно увидеть человека, который не видел черта» <Карнаухова, 1928>.
Есть много великорусских и севернорусских поверий, рассказов о деяниях чертей, общих для черта и лешего, вихря, змея, водяного, а также домового, банного, овинного и даже проклятого.
Подобно лесным и домовым духам, черти уносят проклятых, наказывая таким образом неосторожно помянувших нечистую силу людей, вольно или невольно пославших своих родственников или знакомых «к черту».
Как и лешие, а также домовые духи, черти опасны для детей, которых не успели окрестить, оставили без должного присмотра или обругали, прокляли невоздержанные на язык близкие. Проклятых и украденных черти забирают к себе (подменив поленом, головешкой, чуркой — см. ОБМЕН). Иногда они растят, воспитывают унесенных детей, могут наделить их колдовскими способностями (в повествованиях об этом, популярных среди крестьян, черт «замещает» лесного, реже — домового духа — см. ЛЕШИЙ, ДОМОВОЙ).
По некоторым рассказам, черти могут красть детей и не будучи призваны неосторожным словом, просто используя различные оплошности людей. Считалось, что нечистые способны красть и нерожденных еще младенцев — этим иногда объясняли бесплодие.
Согласно записанному в Новгородской области повествованию, черт собирается похитить младенца, родители которого ленятся говорить «Будь здоров, ангел-хранитель!» после того, как малыш чихнет. По дороге черт встречает мужика-бедняка, намеревающегося с горя украсть в том же доме лошадь, и уговаривает крестьянина помочь ему: «„Как зачихает ребенок, они ему ничего не скажут. В это время я его ухвачу. В трубу — и все тут. А ты коня уведешь“. Ну, они договорились. Пришли к хозяину. Пришли, значит, черт в трубу взлез. А мужик с хозяином разговаривает. Ребенок зачихнул. Мужик говорит: „Будь здоров!“ Уже не хозяин, не отец говорит, не мать уже, а он, вот этот, который красть пришел. А черт у трубы закричал: „А-а-а! Вор, вор, вор!“ А хозяин и говорит: „Ой, да кто же это такой?“ А мужик говорит: „А вот, хозяин, я шел к тебе коня красть. У меня шесть человек детей с голоду умирают. Думал — продам цыгану и хлеба куплю. А он шел к тебе ребенка красть. Ну вот, ребенок зачихнул, я сказал: „Будь здоров, ангельская душенька!““ Черт уже не может от ангела-хранителя отнять его. Ну вот хозяин говорит: „На тебе, бери любую лошадь“. А ребенка спас… А черт унес — полено положил бы».
Этот популярный в крестьянской среде сюжет записан и в Пензенской, Орловской губерниях, — по версии жителей Орловщины, черт, успевая подменить дитя поленом, все же не может завладеть им окончательно.
В быличке Владимирщины черти бросают похищенного из зыбки ребенка «на расхлестке дорог» обросшим корой как у дерева (через двадцать лет после кражи).
Черт– похититель, черт– смутитель небезопасен и для взрослых. Рассказы о нем, в отличие от сходных повествований о лешем, пожалуй, более бытовизированы, приземлены и морализованы.
В одном из повествований черт вселяется в жену крестьянина, который поссорился с ней и в конце ссоры сказал: «Чтобы тебя черти– то взяли от меня, тогда бы я хоть пожил в спокое». После этих слов жена крестьянина легла на печку. «Полежав там минут пять, она слезает и говорит, что ей надо ехать в город, что за ней приехал мужичок, вот он дожидается у ворот. Бедный мужик испугался, когда его жена стала рвать на себе платье. Попробовал он ее успокоить, схватил за руки и думал связать ей руки веревкой. Но жена размахнула руками, и он полетел в сторону… Скоро народу собралась полная изба». Растрепанная женщина с красными от обильного прилива крови глазами, ее свирепый вид и удивительная сила наводили на посетителей страх.
Занемогшая отказывалась от святой воды, не признавала своих детей, плевала на иконы, не понимала ни слова из Воскресной молитвы. «Наконец решили кадить ладаном. Когда дыму набралось много, женщина начала сильно волноваться, упала на лавку и уснула. Спустя час она проснулась здоровой.
Народ после говорил, что в нее был вселивши „Дьявол“, который и производил такие чудеса» (Новг.).
В повествовании из Вологодской губернии Дьявол похищает ночью пьяниц старшину и смотрителя, проклятых своими женами, причем подкладывает на их место чурбаны-статуи. Сообщается, что чурбан старшины черт подделывал три года, так как не мог уловить сходства. Добавляют также, что и тот и другой и поныне живут в одном из дворцов нечистых, где один торгует, а другой все время пьет.
По некоторым поверьям (в частности, приходя на беседы, вечеринки), черт стремится залучить к себе людей, особенно девушек, которым необходимо в таких случаях распознать его истинный облик под личиной красивого парня. Девушки, угадавшие, что имеют дело с чертом, спасаются различными способами: заставляют его ткать и пересчитывать свои наряды до петухов (Смол., Тульск.), наматывают кудель на веретена крестиком (Новг.) и просто убегают.
«А вот у моей матери есть сестра, так вот, было ей восемнадцать лет, завелся у них в доме черт. Это правда было. Вот он влюбился в нее. Он стал за ней ухаживать, ну, преследовать ее. Целую неделю. Ну, деда-то в то время дома-то не было. Дед приехал, позвал охотников, и стали они в подпол палить. <…> Черти– то выстрелов боятся, они далеко уходят» (Новг.) <Черепанова, 1996>.
Людей, которыми завладели черти, можно попытаться возвратить с помощью молитвы, молебнов, обращения к колдуну и т. п. (хотя рассказов о таком возвращении от чертей, как и о пребывании у чертей, меньше, чем сходных повествований о возвращении от лесных духов — см. ЛЕШИЙ).