Энциклопедия символизма: Живопись, графика и скульптура. Литература. Музыка.
Шрифт:
Франц Штук получил дворянство в 1906 г.
Ф. фон ШТУК. Сфикс. 1895
Н. Voss: Franz von Stuck,Munich 1973. — H. H. Hofst"atter: Symbolismus und die Kunst der Jahrhundertwende,Cologne 1973.
ЭБЕР Антуан Огюст Эрнест(Гренобль, 1817 — Ля Тронш, Изер, 1909). Ученик Давида д’Анже, затем Поля Деляроша, в двадцать два года он удостоен Большой Римской премии, снискав первый успех картиной «Тассо в темнице», выставленной в Салоне 1839 г. Но истинную славу принесла ему картина «La Malaria» в Салоне 1850 г.: образ страждущей молодой женщины представлял в некотором смысле идеал эпохи. Эбер был прежде всего классическим живописцем, однако его следует упомянуть в ряду
А. О. Э. ЭБЕР. Офелия
ЭГЕДИУС Хальфдан(Драммен, Норвегия, 1877 — Христиания, 1899). Рано проявляет исключительные способности к рисованию. С восьми лет занимается в школе живописи Кнуда Бергслиена в Осло, продолжает учиться в Копенгагене у Гарриетта Беккера и Кристиана Цартманна. Черпает вдохновение в природе Южной Норвегии, в частности Телемарка. Передает свое проникновенное к ней отношение, воссоздавая таинственную атмосферу крестьянских празднеств, особенно ночных, в картинах, где возникают женские персонажи, охваченные страстью, увлеченные танцем. Послушный фантазии, он посвящает последние два года своей недолгой жизни иллюстрированию северных саг, находя в них нечто созвучное своим мечтаниям и химерам.
Catalogue Le symbolisme en Europe,Paris 1976
ЭНКЕЛЬ Магнус(Хамина, Финл дия, 1870 — Стокгольм, 1925).
М. ЭНКЕЛЬ. Автопортрет. 1891
Долгое время живет в Париже и находится под воздействием мистицизма Эдуара Шюре и Сара Пеладана, а также испытывает творческое влияние Пюви де Шаванна и Карьера. К 1892 г. тема всех его произведений (масляной живописи, рисунков углем и карандашом) — юноша, замкнувшийся в одиночестве: прообраз андрогина, которого, по словам Эрнеста Рено, Пеладан превозносит как «совершенный тип нового человека, выражение высшей целесообразности». Вскоре Энкель считает, что ему уже нечему учиться у парижских мистиков и в 1894 г. он едет в Италию, попутно посещая Германию и Швейцарию. Его привлекает взгляд на античность Бёклина — «грустный и радостный одновременно». К 1900 г. он отходит от символизма, возвращаясь к светлым, ярким краскам импрессионизма, порой несущего отпечаток мистицизма его ранней поры.
М. ЭНКЕЛЬ. Фантазия. 1895
S. Sarajas-Korte: Les sources europ'eennes du symbolisme finlandais,Helsinki 1966.
ЭННЕР Жан Жак(Бернвиллер, 1829 — Париж, 1905). Уроженец Эльзаса, в 12 лет он поступает в мастерскую Гутцвиллера, одного из художников Альткирша, затем учится у Габриеля Герена в Страсбуре. В 1847 г. приезжает в Париж и занимается в Школе изящных искусств, в мастерских Дроллена и Пико. В 1858 г. удостоен Римской премии за картину «Адам и Ева у тела Авеля». Вскоре он достигает известности благодаря особой манере изображать лицо или обнаженную фигуру, ярко высвеченные на фоне глубокой темноты. Задумчивые девушки, нимфы на берегу источника, томные Магдалины — воплощение ностальгических чувств — сближают его с движением символистов.
ЭНСОР Джеймс(Остенде, 1860 — Остенде, 1949).
ДЖ. ЭНСОР. Автопортрет с масками. 1899
Для всех, кто знал Эн-сора, воспоминания о нем связаны с мастерской в Остенде, расположенной над лавкой, где отец художника торговал раковинами. Странное нагромождение кукол и всякого рода амулетов — антураж бурлящей толпы в его «Входе Христа в Брюссель». По словам Энсора, дар визионера проснулся в нем однажды ночью, когда он лежал в колыбели у выходящего прямо на море распахнутого окна, в которое влетела большая морская птица: она билась о стены комнаты и задела его колыбель. Вспомним также о раковинах из семейной лавки и балийских масках, сваленных на чердаке, — и мы получим приметы среды, питавшей воображение художника.
Немногих судьба отметила столь ранним даром. С 1877 г. Энсор в течение трех лет занимается в Брюссельской академии художеств, где его щедро консультируют Сталларт и Портальс. К этому периоду относятся портреты в духе импрессионизма: они весьма индивидуальны по тематике и отличаются своеобразием светотени, игрой воздушных нюансов и непроницаемо-черных пятен. Вскоре Энсор возвращается в Остенде; в этом оживленном городе, с вечным столпотворением на пляжах, знаменитыми балами и карнавалами, он дает волю своей фантазии. «Я родился в Остенде в пятницу, в день Венеры. На заре моего появления на свет она предстала мне с улыбкой, и мы долго смотрели друг другу в глаза. Она благоухала соленым морем». Он черпает в народной жизни сюжеты композиций, пронизанных юмором и любовью к фламандской ярмарке, характерными для его искусства. Тогда же Энсор начинает использовать мотив маски, который станет в его творчестве источником пластического новаторства, одновременно символизируя лицемерие общества. Все свое вдохновение и талант вкладывает он в картину «Вход Христа в Брюссель» (1888). В эти годы он отдает много сил гравюре. Некоторые стороны творчества Энсора сближают его с символизмом, а свойственная ему манера художественного выражения близка к экспрессионизму. Блестящий фламандский гротеск, насмешливый юмор — вполне в традициях Босха и Брейгеля. Верный последователь Домье, он едко высмеивает все разновидности власти, врачей, судей, жандармов, политиков, изображая в карикатурном виде и самого себя. Несмотря на известность, он все еще не пользуется признанием в салонах, где выставляет свои произведения, включая брюссельский салон Группы XX (хотя является одним из его основателей); в 1898 г. проваливается его выставка в «Плюм» в Париже. Художник замыкается в себе, возвращается к близким ему темам, не пытаясь искать новых путей. Наконец к нему приходит слава, и в 1929 г., после блестящей ретроспективы в брюссельском Дворце изящных искусств, он увенчан титулом барона.
ДЖ. ЭНСОР. Собор. 1886
ДЖ. ЭНСОР. Скелеты, желающие погреться. 1889
P. Fierens: Les dessins de James Ensor,Bruxelles — Paris 1944 — P. Fierens: James Ensor,Paris 1943 — Catalogue exposition au Mus'ee National d’Art Moderne,Paris 1954 — F. C. Legrand: James Ensor, cet inconnu,Bruxelles 1971 — F. C. Legrand: Le Symbolisme en Belgique,Bruxelles 1971.
Пьер Брюнель ЛИТЕРАТУРА
Перевод Н. Т. Пахсарья
Значение названия
«Символизм — это совокупность людей, поверивших, что в слове «символ» есть смысл» — это остроумное замечание Поля Валери из его «Тетрадей» (X, 81) вовсе не сводится к шутке. Оно связывает наивную веру и неизбежное разочарование в том, что, наверное, труднее всего уловить в литературных движениях, — «переходность». Оно указывает на важность названия, сегодня несколько обесцененного, но имевшего в некий момент истории полноценное звучание.
Конечно, мы чувствуем головокружение, читая определения слова «символизм», которые Реми де Гурмон собрал в 1896–1898 гг. в «Книге масок»: «индивидуализм в литературе, свобода в искусстве, тяга к тому, что ново, странно и причудливо, идеализм, презирающий мелкие подробности общественной жизни, антинатурализм, наконец, верлибр». Можно попытаться обобщить: все и ничего.
Но может быть, надо меньше вопрошать о символизме и больше о символе. Первоначально это слово подразумевало знак, благодаря которому гость знакомит с собой, дощечку, которую он предъявляет. Но вот древо становится лесом в сонете Бодлера, «лесом символов». И эта растительная метаморфоза весьма значительна. Если символическая поэзия довольно долгое время довольствовалась одним значением объекта (например, розой), то символистская поэзия играет со множеством его смыслов. Точнее: со множеством символов, из которых складывается совокупность ощущений. Это могут быть знаки очень личные: душа узнает себя в пейзаже или дает себя узнать через него, начиная с верленовского лунного света до великого возгласа принятия мира в «Дуинских элегиях» Рильке. Это могут быть знаки трансцендентные, которые, как в платонической философии, отсылают к идеям или прототипам. Поздний символист Милош характерно выразится на сей счет в «Кантике Познанию» так:
Только дух вещей имеет имя. Плоть их безымянна. Дать имя нашим чувствам — не вникнув в их природу — мы можем лишь в познании идеи. Она в природе нашего ума, как в солнце солнц.За этим другим лесом, лесом определений, таким образом, вырисовываются два направления. Одно связано с субъективностью, другое — с философическим идеализмом. Их перекличка неизбежна. Например, в следующем определении Шарля Мориса: «Символ — это слияние нашей души с предметами, пробудившими наши чувства, вымысел, который упраздняет для нас время и пространство» («О религиозном смысле поэзии», 1893).