Эндана
Шрифт:
– Вы волшебница? – с любопытством спросил юноша.
– Нет, я нечто противоположное, – без тени улыбки ответила принцесса и добавила: – Вы бы все-таки вскрыли письмо, Саха. Это сбережет ваше время и мой язык.
С этими словами она удобно устроилась на большом валуне рядом с костром.
Княжич сердито сдернул королевскую печать и углубился в чтение, время от времени с изумлением поглядывая на девушку.
Пока он читал, его спутники некоторое время откровенно пялились на сидящую пред ними девушку.
– Шади, мне мерещится или нам прислали девчонку? – наконец не выдержал затянувшегося
Оба воина были старше княжича лет на пять-шесть. Они принадлежали к одному знатному роду, если судить по одинаковым гербам на щитах и однотипным узорам на вязаных безрукавках.
Шади ничего не ответил на вопрос родственника, он не сводил восторженного взгляда с принцессы.
Леа раздраженно поморщилась – насколько все было проще, когда она выдавала себя за мальчика! Тогда никому из соратников не приходило в голову за нею ухаживать, а теперь… Теперь придется доказывать, что меч в ножнах не украшение и что с ножами она умеет обращаться не хуже самих горцев. Утомительное это занятие. А самое главное, не приносящее и капли удовольствия.
Наконец княжич заговорил:
– Принцесса Леа, вы сильно изменились со времени нашей последней встречи. Простите, что не узнал. Ваш приезд – большая честь для нас, – учтиво поклонился сын правителя.
Солнце уже минуло зенит, когда выносливые лошадки, привычно карабкаясь по каменистым тропинкам, добрались до узкой лощины, заросшей лесом и густым кустарником. У этой расщелины дорога ветвилась, разбегаясь в две стороны. Одна, широкая и наезженная, вела к столице Оснирии, выросшей в незапамятные времена вокруг родового замка князей. Другая постепенно уводила в горы на северо-восток, становясь с каждой верстой все уже, пока не превращалась в широкую каменистую тропу.
На развилке Саха ненадолго остановился в задумчивости, размышляя, не пригласить ли высокородную спутницу погостить денек-другой у них во дворце, но девушка так уверенно направила конька на другую дорогу, что молодой человек предпочел промолчать.
Леантина оказалась на редкость молчаливой попутчицей. Она очень внимательно выслушала рассказ княжича об опасной магической аномалии, внезапно появившейся на месте крохотного селения. Подойти к ней без риска для жизни теперь было невозможно: люди и животные, переступая невидимую черту, падали замертво, не сделав и десятка шагов.
Конечно, Саха не ждал от принцессы потока слов. Насколько он помнил, ее высочество и в детстве не слыла болтушкой, но теперь девушка больше походила на немую! За всю дорогу хорошо, если десяток слов сказала.
Раздосадованный таким поведением попутчицы, его сиятельство немного приотстал, предпочтя компанию разговорчивых братьев. Один из них вот уже с час упражнялся в остроумии, так же как и княжич, задетый за живое холодным безразличием красавицы.
– Вот ты мне, Саха, скажи, почему король Аттис отправил к нам вместо настоящей помощи всего-навсего девицу, которая и крови-то ни разу в жизни не видела?
Саха только усмехнулся.
– Ты, Крош, не суди сгоряча, – вспомнил его сиятельство первое знакомство с энданкой. – Ножами она орудует не хуже нас с тобой, это я точно знаю. Чутье подсказывает, что меч и лук у нее тоже не для украшения. И вообще, придержи болтливый язык, если не хочешь опозориться. Вдруг принцесса нас понимает.
Крош примолк на мгновение, а потом рассмеялся:
– Ну, нет! Я тут целых два часа разные байки травлю, выбирая посмешнее, а у нее даже локон не шевельнулся. Не может быть, чтобы она нас понимала! Да и не слышал я, чтобы девиц, выросших во дворцах, кто-то учил нашему языку.
Саха кивнул, соглашаясь, и ответил:
– Да, во дворцах не учат, да только и она не во дворце выросла. Неужели, Крош, ты не слышал историю принцессы, попавшей заложницей к азанагам?
– Это она? – изумился воин и уже шепотом продолжил: – Так что, принцесса Леа действительно может понимать нас? А как это узнать?
Саха, пожав плечами, пришпорил лошадь, догнал девушку и прямо спросил по-эндански:
– Ваше высочество, вы говорите на нашем языке?
Леа повернула голову, и Саха заметил в ее синих глазах едва заметную насмешку.
– Каждая образованная девушка из дворцов просто обязана знать язык соседей, – спокойно ответила она на чистейшем оснирском, словно родилась и выросла где-нибудь на берегу Кии.
Позади онемевшего на мгновение княжича раздался звук, словно кто-то подавился, и Саха покаянно сказал:
– Простите невежливость моего кузена, он парень хороший, но вырос в горах и еще не встречал образованных женщин.
Леа кивнула, принимая извинения, и снова надолго замолчала. Саха, полюбовавшись ее точеным профилем, украдкой вздохнул: столько лет прошло, а ничего не изменилось, он по-прежнему не может найти общий язык с дочерью энданского короля.
– Принцесса, ходят слухи, что вы прошли туннель смерти. Это правда? – наконец решился задать вопрос княжич.
Девушка нахмурила тонкие брови, глаза стали темными, как грозовые тучи, и она негромко сказала:
– Это не туннель смерти, это наш потерянный путь.
Пришпорила коня и ускакала вперед.
Саха с двоюродными братьями переглянулись. Кажется, слухи о энданской принцессе ничего не преувеличивали.
Леа оценила маленького конька по достоинству, как только закончилась дорога. Животное карабкалось по едва видным тропинкам ничуть не хуже горного козла. Его короткие крепкие ноги уверенно ступали и по каменной осыпи, и по мокрым валунам стремительной реки. Стало ясно, за что так любят жители гористой Оснирии эту смешную породу. Обычная лошадь давно переломала бы себе здесь ноги, а малыши словно не замечали, что у них под копытами. К тому же ночью они прекрасно заменяли сторожевых псов.
Всадникам потребовалось четыре дня, чтобы добраться до базальтового кряжа, защищавшего княжество от ледяных северных ветров. Оставался еще один день конного перехода до круглого, как блюдце, озера, полного серебристой форели. Именно за ним когда-то пастухи построили несколько лачуг, со временем разросшихся в небольшое селение, окруженное садами и огородами. Что там находилось сейчас, не знал никто.
Крупные яркие звезды, какие только в горах и увидишь, казались миллионами любопытных глаз, с интересом взирающих на землю.