Эндерби снаружи
Шрифт:
— А? — Служащий перестал зевать. Молодой, рыжий, с очень широко, как у собаки, расставленными глазами. — В один конец? Один билет, вы хотите сказать?
— Точно. Для одного меня. Фактически, довольно срочно. — Не надо было говорить.
— Вы имеете в виду вот этот воздушный круиз? — уточнил молодой человек. — Это вы имеете в виду? Решили в последний момент, да? Не терпится? Надо уехать? — Он как бы репетировал отчет о происшедшем, а также вкладывал слова Хоггу в рот.
— Точно, — подтвердил Хогг. И добавил: — Конечно, не то чтобы надо уехать. Просто мысль показалась хорошей, и все.
— Чарли! — кликнул молодой служащий. И сообщил Хоггу: —
Хогг продемонстрировал потрясение известием о чьей-то внезапной смерти. Вышел мужчина по имени Чарли, худой, утомленный, в поношенном костюме, с металлическим значком ПАНМЕД на левом лацкане.
— Они даже не потрудились узнать, — пожаловался Чарли. — Одна пара везет какой-то сундук. Видно, некоторые и читать не умеют.
— Дело в том, — доложил рыжий молодой человек, — что у тебя там отказ, а вот этот вот джентльмен хочет место занять. По теплу стосковался. Не может дождаться вечернего рейса БЕА[48]. Правильно? — обратился он к Хоггу. Хогг очень энергично кивнул. Потом подумал: слишком энергично.
Чарли оглядел Хогга целиком, вроде бы не обратив особого внимания на барменские брюки.
— Ну, — сказал он, — по правде, не знаю. Вопрос в том, может ли он наличными заплатить.
— Я ничем другим не могу, — с определенной гордостью объявил Хогг. И серьезнейшим образом вытащил полную горсть. — Просто в Марокко хочу улететь, вот и все. Мне надо, — быстро импровизировал он, — там мать навестить. Понимаете, она болеет. Съела чего-то. Прямо после обеда телеграмма пришла. Очень срочно. — Очень срочно: наборщики уже завершают набор; Си-ай-ди[49] возьмет под наблюдение аэропорты.
На левой щеке Чарли сидела внушительная бородавка. Он крутил ее, как бы настраивая телеграфный аппарат. Ждал. Хогг сунул деньги обратно в брючный карман. Кажется, намек дошел. Чарли сказал:
— Ну, все зависит от того, куда именно в Марокко, правда? И быстро ли вы желаете туда добраться. Знаете, мы поздно вечером будем в Севилье, а в Марракеше лишь завтра к обеду. Это воздушный круиз, вот как. Если вам надо в Танжер, мы там будем только через две недели. Понимаете, летим на Канары.
— Марракеш вполне годится, — сказал Хогг. — Я имею в виду, там и есть моя мать.
— Ты другого никого не найдешь, Чарли, — вставил молодой рыжий служащий. — Этот место облюбовал и заплатит. Наличными. — Говорил он слишком откровенно, будто знал, что Хогг тайком бежит. — Автобус, — взглянул он на большие часы, — отойдет через десять минут.
— Скажем, пятьдесят? — облизнулся Чарли, и молодой служащий последовал его примеру. — Наличными, как уже было сказано.
— Заметано, — подтвердил Хогг. Послюнив пальцы, отсчитал деньги. Добрая доля его сбережений. Сбережение. Слово, как тоненький камертон (приятно, что Йод Крузи мертв, если мертв), ошеломило уместностью. Он выложил деньги на стойку.
— Паспорт в порядке, сэр? — спросил рыжий служащий. Хогг предъявил. — Багаж, сэр?
— Постойте, — сказал Хогг, — он у меня вон там. — И врезался в толпу ожидавших. Распаковывавшийся мужчина закончил распаковку. В большом чемодане лежали только бермуды, какие-то бритвенные принадлежности, две-три книжки невысокого сорта в бумажной обложке. Неуложенные вещи он держал в руках.
— Говорят, можно в здешней конторе оставить, — пыхтел он. — И забрать на обратном пути. Все равно хлопоты, черт побери. Я практически взял только то, без чего просто не обойтись.
— Я смотрю, — сказал Хогг, — у вас некоторые проблемы с лишним весом. — И улыбнулся супругам, словно они собирались оказать ему услугу, как, фактически, и было. — Если желаете, возьму ваш чемодан со своим. Я с собой практически ничего не везу, понимаете.
Супруги смотрели на него с оправданным подозрением. Приличная низкорослая полная пара, приближавшаяся к последнему рубежу среднего возраста, не привыкшая без подозрительности относиться к любезности. Мужчина буркнул:
— Значит, мне все придется обратно засовывать.
— Правильно, — подтвердил Хогг. — Все засовывайте обратно. — Мужчина, тряхнув головой, снова тяжко упал на колени.
— Очень любезно с вашей стороны, мистер э-э-э… — проворчала жена.
Они не сводили глаз с Хогга, потащившего восстановленный чемодан к весам. Чарли с рыжим служащим ничего не заметили, занятые дележом денег Хогга. Хогг отметил исчезновение читателя газеты в плаще. Может, пошел покупать последний выпуск. Хогг с радостью присоединился к стаду, которое гнали к автобусу.
5
Видно, Чарли был так называемым драгоманом[50]. Он пересчитал свой груз, потом, когда все сели, снова пересчитал. Нахмурился, словно счет не сходился. Хогг сидел рядом с весьма старомодного вида женщиной в начале среднего возраста, то есть моложе него самого. Она улыбнулась ему, как компаньону по приключению. Наряд, в котором благоразумная приходская сиделка ходит в церковь: шляпа, костюм цвета непропеченной пирожной корки. Почти закрытые колени в чулках из какого-то фильдеперсового, непрозрачного, как оружейный металл, материала. Хогг пробно улыбнулся в ответ, потом опасливо оглядел других членов компании. В основном неприметные люди, втайне боявшиеся отправляться в экзотические места. Мужчины уже пробовались на роли, как будто путешествие в самом деле изобиловало вынужденными лишениями, и им предстояло самодеятельно развлекаться. Один, типа мытаря с бычьей шеей, по дороге в аэропорт указывал на достопримечательности и выдумывал мнимые исторические ассоциации, скажем, «вот тут королева Лиззи пила молочный портер». Шла осмотрительная борьба за роль буффонного комика, и, похоже, побеждал мужчина с торчавшими наружу зубами, способный кривить лицо, как резиновое. Был еще шумный серьезный мужчина, видимо завсегдатай публичных библиотек, сделавший предварительный доклад об опаснейшей фауне Северной Африки. Другой мог без запинки сообщить курс валют. Соседка опять улыбнулась Хоггу, как бы радуясь, что все будет мило и славно. Хогг в притворной (в притворной?) усталости закрыл глаза.
Когда приехали в аэропорт, новости еще не прорвались. Может быть, менеджмент все опечатал по требованию полиции, несмотря на заявление премьер-министра, что ему надо вернуться в Палату. Почти все двадцать минут до взлета Хогг провел в уборной, мрачно сидя на стульчаке. Можно как-нибудь замаскироваться? Если вытащить зубы, подумают, будто он претендует на роль круизного комедианта. Снять очки? Он попробовал, но без них еле видел. Сменить стиль прически? Фактически, слишком мало волос, впрочем, он зачесал их вниз на манер римского императора. Прихрамывать на ходу? Довольно просто, если не забывать. Из громкоговорителя донеслись дамские интонации, поэтому он дернул цепочку и направился к своей компании. Мужчина с лишним багажом вдруг осознал факт оказанной Хоггом любезности, кажется, не заметив никаких перемен в его внешности. С рассеянным затуманенным взором, без верхней челюсти (намек на внезапный приступ тошноты, поразивший его после выхода из уборной) и со скудной имперской прической, Хогг кивал и кивал, что ничего тут, собственно, такого нет, он всегда только рад услужить.