Энджелл, Перл и Маленький Божок

Грэм Уинстон

— Подобный риск существует в каждом браке.

— Мать ее погибла в аварии, когда Перл была еще ребенком. Это явилось страшным ударом. На линии Клэпэм — совсем небольшая авария, и она оказалась единственной жертвой. Помню, как я пришел домой после… после того, как ее опознал, и как я думал, что должен теперь стать моей маленькой дочке отцом и матерью. Я старался это сделать. Вот почему я и несу за нее особую ответственность.

— Весьма… похвально с вашей стороны, — сказал Энджелл. — Понимаю ваши чувства. Но именно потому, что я старше ее, я тоже чувствую особую ответственность.

— Что же касается обеспечения… — опять начал мистер Фридель.

Под конец они сошлись на сумме пять тысяч

фунтов. И в этой атмосфере торговли, которая, как оба утверждали, была им весьма неприятна, к согласию самой Перл выйти замуж, которое она, по существу, еще не дала, они отнеслись как к факту, само собой разумеющемуся.

Бюро регистрации браков в Кэкстоне; среди приглашенных только необходимые свидетели; на следующий день небольшой прием на Кадоган-Мьюз, 26, на который Энджелл счел своим долгом пригласить леди Воспер. Вид ее ничуть не изменился, что, возможно, было ему даже на руку, поскольку виконт Воспер пока не подписал соглашения.

Медовый месяц в Париже. Правда, не совсем медовый. Энджелл изложил Перл свою точку зрения на их брак, как до, так и после свадьбы, и она согласилась с готовностью, которая его несколько уколола. Они остановились в тихом отеле неподалеку от Ронд-Пуант, где занимали две смежные комнаты. Они объединялись за завтраком на балконе, он — монументальный в своем черном шелковом халате, но, если не считать утренней трапезы, каждый держался на своей территории.

Она раньше никогда не бывала в Париже, и ей доставляли удовольствие осмотр достопримечательностей города, обычно без сопровождения Уилфреда, посещение концертов, обычно в его сопровождении, и рассматривание витрин магазинов. Она делала кое-какие покупки, но Уилфред старался не водить ее на улицу Фабург в предместье Сент-Оноре, поэтому большинство ее покупок были сравнительно недорогие. Когда же он был предоставлен самому себе, он изучал картинные галереи и выставочные залы и потратил на картину художника по имени Бонель, которая пока стоила совсем дешево и показалась ему хорошим капиталовложением, сумму гораздо большую, чем ему обошлась вся их поездка.

Как ни удивительно, они прекрасно ладили друг с другом. Их мнения во многом сходились. Медовый месяц оправдал его надежды и прошел в атмосфере приятного дружеского общения. Ни разу между ними не произошло ни единой сколько-нибудь существенной размолвки; и, хотя чаще всего она приноравливалась к его планам, он порой находил неожиданное удовольствие в том, чтобы потворствовать ее мелким прихотям.

Случались, правда, моменты, в чем он с неохотой признавался самому себе, когда, увидев ее через дверь, по забывчивости оставленную открытой, он ловил себя на том, что ее стройные красивые ноги значили для него несколько больше, чем резной орнамент на стульях времен Людовика XIV, — сравнение, которое тогда в самолете невольно пришло ему на ум. Случались также моменты, когда при виде ее белых округлых плеч, шеи и груди у него пересыхало во рту. Но весь смысл их супружеского контракта состоял в том, чтобы создать атмосферу культурного и интеллектуального общения. Возможные в дальнейшем интимные отношения не исключались из пунктов этого контракта, но про себя он раз и навсегда решил, что вещи подобного рода не должны превалировать. Стоит подобным вещам произойти, как это изменит и нарушит весь характер их отношений. Тогда уже будет невозможно предсказать, как сложится их совместная жизнь в будущем. А сейчас почти все в ней было определенно. Его жизнь стала намного приятнее, чем прежде, и при этом ее привычный ритм почти не нарушился. Но стоит хоть раз допустить близость, как он тут же опустится до уровня других одураченных бедняг.

Глава 7

«Мистер Годфри Браун» — это имя, записанное

в календаре, ничего ему не говорило, и когда он спросил секретаршу, та ответила, что позвонивший по телефону мужчина настаивал на консультации с мистером Уилфредом Энджеллом. Другие компаньоны ему не подходят. По разговору звонивший, сказала секретарша, показался ей не слишком образованным человеком и он объявил, что дело у него сугубо личного порядка и он изложит его мистеру Энджеллу при встрече. Встреча была назначена на 3 часа дня в следующую среду, прошло как раз пять недель с того дня, как они вернулись из Парижа. Энджелл сделал в своем блокноте пометку для Селбери, своего клерка, чтобы тот предварительно проверил посетителя. Никогда не знаешь, на кого нарвешься.

Однако в 3 часа 10 минут в среду Селбери просунул голову в дверь его кабинета.

— Мистер Энджелл, мистер Годфри Браун говорит, дело у него личного характера и излагать его мне он отказывается. Мягко говоря, он не очень-то выглядит, но вроде вполне нормальный. Ничего подозрительного я не заметил.

Итак, мистера Годфри впустили в кабинет — энергичный, с живыми глазами, красивый мужчина небольшого роста в строгом синем костюме, в руках — шоферская фуражка. Энджелл, с его прекрасной памятью на лица, тут же его узнал.

— Вы не шофер леди Воспер?

— Да, сэр.

— Вас прислала ко мне леди Воспер? Она…

— Нет, сэр. Она не знает, что я к вам пришел.

— Она больна? Снова заболела?

— Нет. Видите ли, она не то, чтобы в прекрасном состоянии, но и не больна. Она приглашена на чай и партию в бридж. Понимаете, я только что отвез ее к Вернерам. Я заранее знал, что она собирается туда поехать, поэтому позвонил и договорился к вам прийти.

Энджелл указал на истертое волосяное кресло, предназначенное для клиентов.

— Прошу садиться.

Молодой человек сел. Наступило молчание. Энджелл надел очки для чтения и взял ручку.

— Ваше имя Годфри Браун?

— Да, сэр. Но не надо ничего записывать. Я просто пришел к вам по делу, которое меня тревожит, не знаю, как лучше сказать. Вы ведь адвокат леди Воспер.

Взгляд Энджелла блуждал поверх очков. День стоял солнечный. На солнце особенно видна была пыль, покрывавшая сложенные стопкой юридические книги. Прошла минута.

— Вот в чем дело, мистер Энджелл, леди Воспер, понимаете, у нее есть дочь. Вы ведь ее знаете, да?

— Я ее встречал.

— Так вот, она все время то приходит, то уходит, навещает свою мать, одним словом…

— Не лучше ли вам рассказать все по порядку, с самого начала?

— Это и есть начало. Понимаете…

— Давно вы работаете у леди Воспер, мистер Браун?

— Да примерно год. Ко мне она прилично относится. На следующей неделе она уже сможет сама водить машину, но не думаю, чтобы Она собиралась от меня избавиться… Не возражаете, если я закурю?

— Нет…

Поскольку Годфри стал озираться вокруг, Энджелл подвинул ему коробку с сигаретами, стоявшую на столе. С человеком такого уровня, как Годфри, он при обычных условиях не проявил бы особой любезности, но этот шофер мог ему пригодиться.

— Курю я не часто. Курево не для меня. — Годфри выпустил две струйки дыма через ноздри, словно спортивная машина, сразу рванувшая с места, не дожидаясь, когда прогреется мотор.

— Вы, полагаю, постоянно тренируетесь.

— Да, все время тренируюсь. Я боксер. Не знал, что вам это известно.

— Леди Воспер упоминала об этом. — Она не только упомянула, она даже хвасталась ему своим маленьким крепышом-боксером на приеме, устроенном по случаю его свадьбы. Что-то тогда в ее голосе показалось ему подозрительным. С женщиной средних лет никогда не знаешь, куда заведут ее причуды. И как далеко. А уж о больной женщине и говорить не приходится.