Энджелл, Перл и Маленький Божок
Шрифт:
— Нервничаешь, парень? — спросил Пэт Принц, прервав тихое насвистывание.
— Не больше обычного. Я сегодня в форме. А на остальное наплевать.
— Хорошо, только постарайся держать себя в руках, Я видел, как ты тренировался на прошлой неделе и получил от Невиля приличный апперкот. — Принц принялся насвистывать мотивчик из «Оклахомы».
— Невиль много о себе воображает, ничего, как-нибудь он заработает.
— Ну ладно, я тебя только предупредил. Лучше сейчас, чем потом.
До них докатилась новая волна криков. Буши сказал:
— Похоже, кто-то в нокауте. Надеюсь, не Эван Морган!
Столпотворение длилось еще несколько минут, и тут в раздевалку ворвался секундант.
— Рефери
— Какое он имел право останавливать! Лопесу всего лишь бровь задело.
— Хорошо еще, что так обошлось! Уэльсцы разнесли бы зал, окажись на месте Лопеса их Морган.
Шум и неразбериха продолжались, и Пэт Принц вскочил на ноги.
— Теперь наш черед, малыш.
Они с трудом пробрались сквозь толпу орущих уэльсцев и подошли к рингу. Кто-то запел «Земля моих отцов», и весь зал поднялся на ноги. Затем под охраной полдюжины полицейских нового чемпиона вывели из зала, и Годфри увидел, как его противник взобрался на ринг. Он последовал за ним, а зрители уже пробирались к барам, и лишь немногие оставшиеся уселись на свои места. Распорядитель призвал к тишине и объявил следующий бой.
Раздались жидкие аплодисменты. Бой не вызывал интереса публики. Всех волновало лишь одно: не слишком ли рано рефери остановил бой и законно ли Эван Морган получил звание чемпиона. Этот спорный вопрос не имел отношения к двум никому не известным, пока ничем не проявившим себя низкорослым боксерам, которые вышли на ринг.
Рефери обратился к ним, они коснулись перчатками и отошли каждый в свой угол, повернувшись спиной друг к другу в ожидании удара гонга. Годфри ненавидел толпу, которая не проявляла к нему интереса, не любил мужчин с веснушчатой кожей и рыжими волосами, как у его противника. Во всяком случае, не в пример многим другим боксерам, он всегда испытывал ненависть к человеку, находящемуся в противоположном углу. Когда раздался гонг, он вышел на середину ринга с демоническим видом, правда, глаза его не сияли зеленым огнем и изо рта не изрыгалось пламя. Не прикрываясь, он обрушился на Миллера, выставив вперед обе перчатки, словно предстояла драка где-нибудь в темном закоулке. Миллер едва успел занять оборонительную позицию, но Годфри уже прижал его к канатам. Однако Миллер был достаточно опытен и в трудном положении продолжал отражать удары, блокировать и уклоняться от сыплющихся градом ударов. Годфри преследовал его по рингу, а Миллер пытался прийти в себя. Годфри атаковал все три минуты. И хотя под конец раунда Миллер кое-чего добился, он отошел в свой угол, тяжело дыша и весь мокрый от пота; его светлая кожа покраснела там, куда попали удары — на плечах, руках, корпусе, скуле и в тех местах, где он прижимался к канатам.
Где-то в середине раунда публика наконец сообразила, что на ринге происходит нечто интересное, и обратила туда свое внимание. В конце раунда раздались редкие аплодисменты, но Годфри они показались более приятными, нежели целый набор ругательств, которые Пэт Принц шептал ему на ухо вместе с предупреждением, что он рискует совсем выдохнуться к концу третьего раунда. Годфри было на все наплевать: он привлек к себе внимание и чувствовал себя отлично. Второй раунд прошел ровно, оба противника оценивали друг друга, чему вначале помешал бурный натиск Годфри. Миллер был хорошим техничным боксером, но, по-видимому, без достаточной силы удара. Словно хитрый фермер, у которого ни одно яблоко не пропадет, он набирал очки, пользуясь любой возможностью. Он был выше Годфри, и это давало ему некоторое преимущество — он дальше доставал. В третьем раунде Годфри намеренно уступил ему инициативу и Миллер много передвигался по рингу. Годфри обнаружил, что Миллер не слишком часто пускает в ход свою правую, а когда пользовался ею, то на мгновение
Миллер скорчился, рухнул и лежал до счета шесть, Годфри подождал, его черная шевелюра победно торчала, а затем бросился к противнику, чтобы добить его. Теперь в зале поднялся шум и довольно много зрителей вернулось из баров — посмотреть, что происходит на ринге. Миллер продержался четвертый раунд, быстро пришел в себя в своем углу и в пятом раунде начал упорно атаковать. В конце раунда разразилась целая буря оваций.
Шестой раунд начался таким же образом, но Миллер уже весь выложился. Он опустился на одно колено и стоял до счета пять, а затем с явным трудом поднялся. Рефери бросился, чтобы остановить бой, но Маленький Божок опередил его и ударом правой в челюсть послал Миллера в нокаут.
Перл, чувствуя себя одинокой среди толпы орущих уэльсцев, просидела в зале все первые бои и затем матч на звание чемпиона, вызвавший столько споров, а когда он закончился, места рядом с ней вдруг сразу опустели и она смогла свободно вздохнуть и усесться поудобнее. И так длилось до конца шестого раунда встречи Воспера с Миллером, в котором с триумфом одержал победу неистовый Годфри — он покинул ринг, подняв вверх сжатые руки. Затем, чувствуя, что она привлекает внимание, и не желая показать, ради чего она сюда пришла, она просидела еще восемь раундов скучнейшего боя между боксерами среднего веса, а потом поднялась и направилась к выходу. Она с трудом добралась до парадных дверей, где толпилось множество народу. Такси сейчас не поймаешь, к тому же неплохо пройтись пешком, она измучилась от жары и волнений и хотела разобраться в своих чувствах, прежде чем явится домой; спрашивается, зачем она вообще пошла на этот матч? К чему подвергала себя риску? Какое ей дело до того, кто одержит победу? Зачем будить в себе какую-то гложущую тоску и неудовлетворенность? К чему это все?
Когда Перл уже выходила из дверей, кто-то окликнул ее:
— Миссис Энджелл, если не ошибаюсь?
Худощавая темноглазая женщина, шелковый шарф с рисунком Пикассо на голове, вид совсем больной, но голос уверенный.
— Да… я…
— Я — Флора Воспер. Мы познакомились на вашей свадьбе.
— Да, конечно! Я вас вспомнила, леди Воспер.
— Я не предполагала, что вы интересуетесь боксом.
— Да, по правде говоря, я и не интересуюсь. Но Уилфреда сегодня нет дома — и я подумала, что такой матч стоит посмотреть.
— Но он вас слегка разочаровал, а? Я пришла посмотреть на своего шофера: этот сильный дьяволенок с буйной шевелюрой — он дрался после главного боя и победил в шестом раунде.
— Да. Я помню. Разве он ваш шофер? Он, кажется, нокаутировал своего противника, верно?
— По-моему, хорошая победа. Немного позировал, разумеется, но толпа это любит. Я как раз его дожидаюсь. Он пошел за машиной. Могу я вас подбросить домой?
Растерянность. Не показывай ее.
— Большое спасибо, вы очень любезны, но я… Я не домой, мне нужно еще повидаться с подругой. Я как раз собиралась взять такси.
— Нам не по пути? А то могу вас подвезти.
— Благодарю вас, нет. Я быстрее дойду пешком. Как вы себя чувствуете, леди Воспер? Я слышала, вы болели.
— Одной ногой в могиле, дорогая. Но еще брыкаюсь вовсю. А вы как? Наслаждаетесь жизнью?
Подъехала еще машина. Но не та, хорошо ей знакомая.
— Да, спасибо. Все хорошо. Мне пора…
— Если у вас как-нибудь выдастся часок-другой, заходите меня навестить. Или вы не любите навещать больных?
Перл приветливо улыбнулась.