Энджелл, Перл и Маленький Божок
Шрифт:
— Мы преуспеваем благодаря тому, что идем на риск. Но пусть вас не заботят наши интересы, думайте о своих.
— Вы правы. С этим я согласен. Но, когда получаешь подобные предложения, можно судить о них разумно лишь в том случае, если ясно, что выгадывает другая сторона.
Энджелл начал сомневаться, не слишком ли щедрой оказалась предложенная им сумма. Сумма поменьше была бы проглочена сразу, не вызвав подозрений.
— Я ведь циник, Энджелл. Жизнь безжалостно уничтожает иллюзии, с которыми мы родились на свет и, в конце концов, ожесточает нас. Вы утверждаете, что вы честный человек и приехали ко мне с честным предложением, и я склонен вам поверить: для меня это тоже окупится. Если события будут развиваться нормальным
— Разумеется. При всех условиях. Почему бы не передать это дело в руки вашего стряпчего?
Воспер взглянул на него с легким удивлением, словно никак не ожидал услышать подобного предложения.
— Что ж, прекрасно… У меня тут в Женеве есть один человек по фамилии Корнавен. Он ведет здесь мои дела…
— Гораздо лучше привлечь кого-нибудь в Англии, если я смею вам советовать. Моя контора, конечно, не может вам ничего навязывать, но нет ли у вас своего фамильного стряпчего?
— Когда я жил в Англии, большинство моих дел вел Холлис.
На это Энджелл как раз и рассчитывал. Контора «Холлис и Холлис». Алфред Холлис человек в возрасте, иногда упрямствует и упирается в букву закона; но он не из пронырливых и не имеет ни малейшего представления о всяких делах, связанных с новым строительством.
— Прекрасно. Вы хотите, чтобы я сам непосредственно связался с ним?
Кипарисы в саду уже начали отбрасывать длинные тени. Ленч сильно затянулся.
— Нет, пришлите сначала мне ваше предложение в письменном виде, Энджелл, а я передам Холлису сам.
Похоже было, что рыба клюет. Но это была старая осторожная рыба, известная тем, что долго обдумывает каждое свое решение.
— Вы не спросили меня, — продолжал Энджелл, — но, пожалуй, мне следует объяснить, что наше предложение действительно лишь в течение одного года. То есть мы обязываемся выполнить взятые на себя обязательства в течение года после того, как имение перейдет к вам по наследству. Было бы несправедливо продлевать наши права на более долгий срок, ибо у вас должны быть развязаны руки, чтобы продать его кому-то другому, в том случае если по истечении срока мы сочтем невыгодным заключать сделку.
— Весьма справедливо. И все-таки я до сих пор не могу понять, какой смысл вашей компании рисковать ста тысячами в столь ненадежном деле?
— Я уже вам сказал, это наша забота. Если говорить откровенно, то в настоящий момент наша компания располагает большими наличными суммами, которые мы хотим вложить в дело. Ваша же задача решить: хотите вы получить сто тысяч фунтов, которые вам вручат, как только вы подпишете соглашение.
Воспер докурил сигару и поднялся. У него была тяжелая, несколько неуклюжая походка, он с трудом волочил ноги. Он высыпал пепел из пепельницы в мусорницу и закрыл окно — снаружи подул ветер.
— В настоящее время я несколько оторвался от жизни в Англии. Возможно, мне придется самому поехать повидаться с Холлисом.
— Конечно. Но вначале я пришлю вам сюда наше предложение, разработанное во всех деталях. Обсудите его с супругой. Никакой спешки нет.
— С января вы повысили сумму на 50 %. Это говорит о том, что кто-то явно торопится.
Этот Воспер, по всему видно, не даст себя одурачить.
— Когда вы что-нибудь покупаете, — сказал Энджелл, — вначале всегда занижаешь цену — это общеизвестная истина. Но даже сумма в 60 000 фунтов была весьма завышенной. Во всяком случае, вам следует оценить имение. Сомневаюсь, чтобы вам дали больше сорока тысяч. Дом требует очень серьезного ремонта.
— И тем не менее вы предлагаете в два раза большую сумму.
— Потому что мы хотим его купить. Потому что мы в нем заинтересованы. Потому что он находится в том районе, где мы скупаем земли. Вот вам причины, лорд Воспер. И все-таки, повторяю, никакой спешки нет. Следует иметь в виду, что «Земельные капиталовложения» хотя и крупная компания, но она располагает лишь определенной суммой для будущих операций. Сэр Фрэнсис Хоун, с которым я хотел бы вас как-нибудь познакомить, очень занятый человек, у него много капиталовложений в Штатах, но он заинтересован и в Меррик-Хаузе, как и все мы, в данный момент. Если дело слишком затянется, он, возможно, откажется от этой идеи и займется чем-нибудь другим.
Воспер рассмеялся.
— Все это звучит так, будто мы на торгах.
— Ну, а как же? Это и есть деловой разговор. Мы хотели бы приобрести имение, поэтому мы и делаем вам столь щедрое предложение. Но, несомненно, вы вольны поступать, как вам захочется. Если вас не устроит наше предложение, мы, разумеется, не будем вас больше беспокоить. Обдумайте все и сообщите нам.
Зная, что он может успеть на рейс в девять часов вечера, — неудобства ночного полета часто случаются лишь в одном направлении — Энджелл отказался от сделанного из вежливости приглашения остаться на обед и сел в автобус, направляющийся обратно в Женеву. Соблазнительное предложение засело теперь у Воспера в голове. Нужно дать время, чтобы оно возымело свое действие.
Энджелл плотно пообедал в ресторане в аэропорту, с приятным сознанием, что не испытывает никакой усталости после ночных треволнений, и еще более приятным при мысли о том, что может положить себе в карман разницу от стоимости билета первого класса, оплачиваемого компанией. При этом он не чувствовал себя обманщиком, поскольку столь удачно выполнил свою задачу, да и стоимость проезда обошлась в минимальную сумму, и время он потратил на поездку минимальное.
В обратном рейсе, который прошел без всяких происшествий, соседом его оказался неприветливый молодой человек, проспавший с открытым ртом весь полет вплоть до самого лондонского аэропорта. И поэтому мысли Энджелла не раз возвращались к молодой особе, которая была его попутчицей во время малоприятного ночного полета. Когда они на короткое время приземлились в Цюрихе, он постарался держаться от нее подальше. Надо отдать ей справедливость, она вела себя очень корректно, и, когда они снова заняли свои места, чтобы продолжить полет в Женеву, она не сделала никакой попытки возобновить их прежний дружеский разговор. Они летели до Женевы в полном молчании, и, когда выходили из самолета, он поклонился ей, а она улыбнулась в ответ и пробормотала «всего доброго». На этом все кончилось.
Поэтому он мог довольствоваться лишь воспоминаниями о разговоре, состоявшемся в начале полета. Случилось так, что разговор этот, который в то время еле доходил до его сознания из-за одолевавших волнений, вдруг снова ясно всплыл у него в памяти. Она любила музыку — когда она успела об этом сказать? Он никак не мог припомнить; она любила какой-то инструмент, какой-то необычный, не саксофон и не гобой; она посещала концерты — концерты «поп-музыки» и симфонические концерты, сказала она. По большей части в самом Кройдоне, чтобы не возвращаться домой слишком поздно. Поезда между вокзалами Виктории и Ист-Кройдона ходят часто, но до ее дома надо добираться еще десять минут на автобусе, а после восьми вечера автобусы ходят редко. Ее волосы вьются совсем как у Анны на той старой фотографии, что у него сохранилась; у Анны были волосы мягкие, совсем тонкие, всегда плохо держали прическу, когда поднимался ветер. Анна, бывало, жаловалась на свои волосы, может быть, даже слишком часто жаловалась, чтобы услышать его заверения в обратном. Его соседка была дюйма на три выше Анны, и глаза у нее были темнее, а выражение их мягче и покорнее. Откуда взялся синяк у нее на шее? Странно.