Энеида

Вергилий Марон Публий

Тут же бродил Палинур, что держал лишь недавно кормило, Бег направляя судов, из ливийского города плывших; В море упал он с кормы, наблюдая ночные светила. 340 Чуть лишь во мраке густом узнав печального друга, Первым к нему обратился Эней: "О, кто из всевышних Отнял тебя у нас, Палинур, и бросил в пучину? Все расскажи! Ибо только в одном Аполлон, обманул нас, Хоть и доселе во лжи уличен он не был ни разу: 345 Он предрекал мне, что ты невредимо в край Авзонийский Через моря проплывешь. Таковы богов обещанья!" Но Палинур отвечал: "Правдив был Феба треножник: Я от руки божества не погиб в пучине глубокой. В воду внезапно упав, я с силой вырвал кормило,350 Ибо при нем неотлучно стоял, корабль направляя, И за собою увлек. Клянусь тебе морем суровым, Я не так за себя, как за твой корабль испугался: Что, если он, потеряв и кормило, и кормчего сразу, Справиться с натиском волн, все сильней вскипавших, не сможет? 355 Нот свирепый меня три долгих ночи ненастных Гнал по безбрежным морям. На рассвете четвертого утра С гребня волны увидал я вдали Италии берег. Медленно плыл я к земле, и прибой уже не грозил мне, Но на меня напало с мечом, на добычу надеясь, 360 Дикое племя, когда, отягченный мокрой одеждой, Стал на скалу карабкаться я, за вершину цепляясь. Ныне катают меня у берега ветер и волны. Сладостным светом дневным и небом тебя заклинаю, Памятью старца-отца и надеждой отрока Юла,365 Мне избавление дай: отыщи Велийскую гавань, Тело мое схорони - ибо все ты можешь, великий, Или же, если тебе всеблагая мать указала Путь (ибо думаю я, что не против воли всевышних Ты собираешься плыть по широким Стигийским болотам), 370 Руку несчастному дай и меня переправь через волны, Чтобы мирный приют я обрел хотя бы по смерти". Так он сказал, и ему отвечала вещая жрица: "Как ты посмел, Палинур, нечестивой жаждой гонимый, Непогребенным прийти к стигийским водам суровым, 375 Как воротиться

дерзнул к реке Эвменид самовольно! И не надейся мольбой изменить решенья всевышних! Но запомни слова, что тебе я скажу в утешенье: Явлены будут с небес городам и народам окрестным Знаменья, чтобы они искупили вину и воздвигли 380 Холм над тобой и жертвы тебе на холме приносили; Место же это навек Палинура имя получит". Девы слова изгнали печаль из скорбного сердца, Рад Палинур, что будет земля его именем зваться.

Путь продолжали они и к реке подходили все ближе. 385 Издали, с лодки своей перевозчик старый увидел, Как они шли меж безмолвных дерев, поспешая на берег. Первым окликнул он их, прокричав пришельцам сердито: "Ты, человек, что к нашей реке с оружьем спустился! Стой и скажи, зачем ты пришел! И дальше ни шагу! 390 Место здесь только теням и ночи, сон приносящей. В этом стигийском челне возить живых я не вправе; Был я не рад, когда взял на эту лодку Алкида Или на берег на тот перевез Пирифоя с Тесеем, Хоть от богов рождены и могучи были герои. 395 Этот схватил и связал преисподней трехглавого стража Прямо у царских дверей и дрожащего вывел на землю, Те госпожу увести из покоев Дита хотели". Так отвечала ему Амфризийская вещая дева: "Козней таких мы не строим, старик, оставь опасенья! 400 Не для насилья наш меч обнажен; пусть чудовищный сторож Вечно лаем своим бескровные тени пугает, Пусть блюдет в чистоте Прозерпина ложе Плутона. Видишь: троянец Эней, благочестьем и мужеством славный, К теням Эреба сошел, чтобы вновь родителя встретить. 405 Если не тронет тебя такая преданность сына, Эту узнаешь ты ветвь!" И под платьем скрытую ветку Вынула жрица и гнев укротила в сердце Харона, Больше ни слова ему не сказав; и старец, любуясь Блеском листвы роковой, давно не виданным даром, 410 К берегу лодку подвел вперед кормой потемневшей. Души умерших прогнав, что на длинных лавках сидели, Освободил он настил и могучего принял Энея В лодку. Утлый челнок застонал под тяжестью мужа, Много болотной воды набрал сквозь широкие щели; 415 Но через темный поток невредимо героя и жрицу Бог перевез и ссадил в камышах на илистый берег.

Лежа в пещере своей, в три глотки лаял огромный Цербер, и лай громовой оглашал молчаливое царство. Видя, как шеи у пса ощетинились змеями грозно, 420 Сладкую тотчас ему лепешку с травою снотворной Бросила жрица, и он, разинув голодные пасти, Дар поймал на лету. На загривках змеи поникли, Всю пещеру заняв, разлегся Цербер огромный. Сторож уснул, и Эней поспешил по дороге свободной 425 Прочь от реки, по которой никто назад не вернулся. Тут же у первых дверей он плач протяжный услышал: Горько плакали здесь младенцев души, которых От материнской груди на рассвете сладостной жизни Рок печальный унес во мрак могилы до срока. 430 Рядом - обители тех, кто погиб от лживых наветов. Но без решенья суда не получат пристанища души; Суд возглавляет Минос: он из урны жребии тянет, Всех пред собраньем теней вопрошает о прожитой жизни. Дальше - унылый приют для тех, кто своею рукою 435 Предал смерти себя без вины и, мир ненавидя, Сбросил бремя души. О, как они бы хотели К свету вернуться опять и терпеть труды и лишенья! Но не велит нерушимый закон, и держит в плену их Девятиструйный поток и болота унылые Стикса. 440 Краткий пройден был путь - перед взором Энея простерлась Ширь бескрайних равнин, что "полями скорби" зовутся: Всех, кого извела любви жестокая язва, Прячет миртовый лес, укрывают тайные тропы, Ибо и смерть не избавила их от мук и тревоги. 445 Федру увидел он здесь, и Прокриду, и с ней Эрифилу, Раны зияли на ней, нанесенные сыном свирепым; Здесь и Эвадна была, Лаодамия и Пасифая, С ними бродил и Кеней, превращенный из юноши в деву, Ибо по смерти судьба ему прежний облик вернула. 450 Тут же Дидона меж них, от недавней раны страдая, Тенью блуждала в лесу. Герой троянский поближе К ней подошел - и узнал в полумраке образ неясный: Так на небо глядит в новолунье путник, не зная, Виден ли месяц ему или только мнится за тучей. 455 Слез Эней не сдержал и с любовью ласково молвил: "Значит, правдива была та весть, что до нас долетела? Бедной Дидоны уж нет, от меча ее жизнь оборвалась? Я ли причиною был кончины твоей? Но клянусь я Всеми огнями небес, всем, что в царстве подземном священно,460 Я не по воле своей покинул твой берег, царица! Те же веленья богов, что теперь меня заставляют Здесь во тьме средь теней брести дорогой неторной, Дальше тогда погнали меня. И не мог я поверить, Чтобы разлука со мной принесла тебе столько страданий! 465 Стой! От кого ты бежишь? Дай еще на тебя поглядеть мне! Рок в последний ведь раз говорить мне с тобой дозволяет". Речью такой Эней царице, гневно глядевшей, Душу старался смягчить и вызвать ответные слезы. Но отвернулась она и глаза потупила в землю, 470 Будто не внемля ему, и стояла, в лице не меняясь, Твердая, словно кремень иль холодный мрамор марпесский. И наконец убежала стремглав, не простив, не смирившись, Скрылась в тенистом лесу, где по-прежнему жаркой любовью Муж ее первый, Сихей, на любовь отвечает царице. 475 Долго Эней, потрясенный ее судьбою жестокой, Вслед уходящей смотрел, и жалостью полнилось сердце.

Снова пустился он в путь, назначенный труд продолжая, Края равнины достиг, где приют воителей славных. Здесь повстречались ему Тидей, прославленный в битвах, 480 Партенопей и бледная тень владыки Адраста, Здесь же дарданцы, по ком на земле так долго рыдали, Павшие в битвах; Эней застонал, когда длинной чредою Тевкры прошли перед ним: Полифет, посвященный Церере, Антенориды, Идей,- он и тут колесницею правит, 485 Держит и тут он копье - и Медонт, и Главк с Терсилохом. Тени со всех сторон обступили с криком Энея, Мало им раз взглянуть на него: всем хочется дольше Рядом побыть и спросить, для чего он спустился к усопшим. Рати данайской вожди, Агамемнона воинов тени, 490 Вдруг увидав, как во мраке горят героя доспехи В страхе дрожат перед ним: одни бросаются в бегство, Так же, как раньше они к кораблям убегали; другие Еле слышно кричат, ибо голос нейдет из гортани.

Вдруг Деифоб Приамид предстал перед взором Энея: 495 Весь изувечен, лицо истерзано пыткой жестокой, Обе руки в крови, и оба отрезаны уха, Раны на месте ноздрей безобразно зияют. Несчастный Страшные эти следы прикрывал рукою дрожащей; Друга с трудом лишь узнал Эней и окликнул печально: 500 "Славный в боях Деифоб, благородный Тевкра потомок! Кто решился тебе отомстить так жестоко и гнусно? Так над тобою кому надругаться дозволено было? Мне донесла молва, что в последнюю ночь ты немало Греков сразил и упал, изнемогший, на груду убитых. 505 Холм над могилой пустой у прибрежий Ретейских воздвиг я, Трижды к манам твоим над гробницей воззвал громогласно. Имя твое и доспех пребывают там; но не мог я, Друг, увидеть тебя и землей родною засыпать". Молвил в ответ Деифоб: "Все, что должно, ты свято исполнил: 510 Пред Деифобом ты чист, перед тенью убитого друга. Только роком моим и спартанки злодейством погублен Я,- такую она по себе оставила память! Как последнюю ночь в ликованье обманчивом все мы Встретили,- знаешь ты сам: слишком памятно все, что свершилось. 515 Только лишь конь роковой на крутые склоны Пергама Поднят был и принес врагов и оружье во чреве, Тотчас она повела, как бы оргию Вакха справляя, Жен хороводом вокруг; выступая сама между ними С факелом ярким в руках, с высоты призывала данайцев. 520 Я же, устав от забот, с отягченным дремотою взором, В брачный злосчастный покой ушел и забылся на ложе Сладким, глубоким сном, безболезненной смерти подобным. Славная эта жена между тем уносит оружье Из дому всё - даже верный мой меч, что висел в изголовье,525 В дом Менелая зовет, растворяет настежь все двери. Думала, видно, она угодить любимому мужу, Тем заставив молву о былых преступленьях умолкнуть. Что же еще? Ворвался Эолид, подстрекатель убийства, Вместе с Атридом ко мне... О боги, если о мести 530 К вам взывать не грешно - за бесчестье грекам воздайте! Но и ты мне ответь, тебя, живого, какие Бедствия к нам привели? Заблудился ль ты, в море скитаясь, Боги ль прислали тебя? Какая судьба тебя гонит В мрачный край, в унылый приют, где солнце не всходит?"

535 Долго беседа их шла; между тем на алой четверке Мира срединную ось миновала в эфире Аврора. Мог бы Эней весь отпущенный срок в разговорах растратить, Если б Сивилла ему не напомнила речью короткой: "Близится ночь, пролетают часы в бесполезных стенаньях! 540 Две дороги, Эней, расходятся с этого места: Путь направо ведет к стенам великого Дита, Этим путем мы в Элизий пойдем; а левой дорогой Злые идут на казнь, в нечестивый спускаются Тартар". Ей отвечал Деифоб: "Не сердись, могучая жрица, 545 Я ухожу обратно в толпу и во мрак возвращаюсь! Ты, наша гордость, иди! Пусть судьба твоя будет счастливей!" Так он сказал и прочь отошел с напутствием этим.

Влево Эней поглядел: там, внизу, под кручей скалистой Город раскинулся вширь, обведенный тройною стеною. 550 Огненный бурный поток вкруг твердыни Тартара мчится, Мощной струёй флегетон увлекает гремучие камни. Рядом ворота стоят на столпах адамантовых прочных: Створы их сокрушить ни людская сила не может, Ни оружье богов. На железной башне высокой 555 Днем

и ночью сидит Тизифона в одежде кровавой, Глаз не смыкая, она стережет преддверия Дита. Слышится стон из-за стен и свист плетей беспощадных, Лязг влекомых цепей и пронзительный скрежет железа. Замер на месте Эней и прислушался к шуму в испуге. 560 "Дева, скажи, каковы обличья злодейства? Какие Казни свершаются там? Что за гул долетает оттуда?" Жрица в ответ начала: "О вождь прославленный тевкров, Чистому боги вступать на преступный порог запрещают. Но Геката, отдав мне под власть Авернские рощи, 565 Всюду водила меня и возмездья богов показала. Кносский судья Радамант суровой правит державой; Всех он казнит, заставляет он всех в преступленьях сознаться, Тайно содеянных там, наверху, где злодеи напрасно Рады тому, что придет лишь по смерти срок искупленья. 570 Мстительным гневом полна, Тизифона с насмешкою злобной Хлещет виновных бичом, и подносит левой рукою Гнусных гадов к лицу, и свирепых сестер созывает. Только потом, скрежеща, на скрипучих шипах распахнутся Створы священных ворот. Посмотри,- ты видишь обличье 575 Той, что на страже стоит и порог изнутри охраняет? Гидра огромная там, пятьдесят разинувши пастей, Первый чертог сторожит. В глубину уходит настолько Тартара темный провал, что вдвое до дна его дальше, Чем от земли до небес, до высот эфирных Олимпа. 580 Там рожденных Землей титанов древнее племя Корчится в муках на дне, низвергнуто молнией в бездну. Видела там я и двух сыновей Алоэя огромных, Что посягнули взломать руками небесные своды, Тщась громовержца изгнать и лишить высокого царства. 585 Видела, как Салмоней несет жестокую кару, Тот, кто громам подражал и Юпитера молниям жгучим. Ездил торжественно он на четверке коней, потрясая Факелом ярким, у всех на глазах по столице Элиды, Требовал, чтобы народ ему поклонялся, как богу. 590 То, что нельзя повторить,- грозу и грома раскаты, Грохотом меди хотел и стуком копыт он подделать, Но всемогущий Отец из туч густых огневую Бросил в безумца стрелу - не дымящий факел сосновый, И с колесницы низверг, и спалил его в пламенном вихре. 595 Видеть мне было дано и Земли всеродящей питомца Тития: телом своим распластанным занял он девять Югеров; коршун ему терзает бессмертную печень Клювом-крючком и в утробе, для мук исцеляемой снова, Роется, пищи ища, и гнездится под грудью высокой, 600 И ни на миг не дает отрастающей плоти покоя. Надо ль лапифов назвать, Иксиона и Пирифоя? Камень черный висит над тенями и держится еле, Будто вот-вот упадет. Золотые ложа, как в праздник, Застланы пышно, и пир приготовлен с роскошью царской, 605 Яства у самого рта,- но из фурий страшнейшая тут же То за столом возлежит, не давая к еде прикоснуться, То встает и, громко крича, поднимает свой факел. Те, кто при жизни враждой родных преследовал братьев, Кто ударил отца, или был бесчестен с клиентом, 610 Или, богатства нажив, для себя лишь берёг их и близким Не уделял ничего (здесь таких бессчетные толпы), Или убит был за то, что бесчестил брачное ложе, Или восстать на царя дерзнул, изменяя присяге, Казни здесь ждут. Но казни какой - узнать не пытайся, 615 Не вопрошай об участи их и о видах мучений. Катят камни одни, у других распятое тело К спицам прибито колес. На скале Тесей горемычный Вечно будет сидеть. Повторяя одно непрестанно, Громко взывая к теням, возглашает Флегий злосчастный: 620 "Не презирайте богов и учитесь блюсти справедливость!" Этот над родиной власть за золото продал тирану Или законы за мзду отменял и менял произвольно, Тот на дочь посягнул, осквернив ее ложе преступно, Все дерзнули свершить и свершили дерзко злодейство. 625 Если бы сто языков и столько же уст я имела, Если бы голос мой был из железа,- я и тогда бы Все преступленья назвать не могла и кары исчислить!" Долгий окончив рассказ, престарелая Фебова жрица Молвила: "Дальше ступай, заверши нелегкий свой подвиг. 630 В путь поспешим: уж стены видны, что в циклоповых горнах Кованы; вижу я там под высоким сводом ворота: Нам возле них оставить дары велят наставленья". Молвила так - и они, шагая рядом во мраке, Быстро прошли оставшийся путь и приблизились к стенам. 635 Там за порогом Эней окропляет свежей водою Тело себе и к дверям прибивает ветвь золотую.

Сделав это и долг пред богиней умерших исполнив, В радостный край вступили они, где взору отрадна Зелень счастливых дубрав, где приют блаженный таится. 640 Здесь над полями высок эфир, и светом багряным Солнце сияет свое, и свои загораются звезды. Тело себе упражняют одни в травянистых палестрах И, состязаясь, борьбу на песке золотом затевают, В танце бьют круговом стопой о землю другие, 645 Песни поют, и фракийский пророк в одеянии длинном Мерным движениям их семизвучными вторит ладами, Пальцами бьет по струнам или плектром из кости слоновой. Здесь и старинный род потомков Тевкра прекрасных, Славных героев сонм, рожденных в лучшие годы: 650 Ил, Ассарак и Дардан, основатель Трои могучей. Храбрый дивится Эней: вот копья воткнуты в землю, Вот колесницы мужей стоят пустые, и кони Вольно пасутся в полях. Если кто при жизни оружье И колесницы любил, если кто с особым пристрастьем 655 Резвых коней разводил,- получает все то же за гробом. Вправо ли взглянет Эней или влево,- герои пируют, Сидя на свежей траве, и поют, ликуя, пеаны В рощах, откуда бежит под сенью лавров душистых, Вверх на землю стремясь, Эридана поток многоводный. 660 Здесь мужам, что погибли от ран в боях за отчизну, Или жрецам, что всегда чистоту хранили при жизни, Тем из пророков, кто рек только то, что Феба достойно, Тем, кто украсил жизнь, создав искусства для смертных, Кто средь живых о себе по заслугам память оставил,665 Всем здесь венчают чело белоснежной повязкой священной. Тени вокруг собрались, и Сивилла к ним обратилась С речью такой,- но прежде других к Мусею, который Был всех выше в толпе, на героя снизу взиравшей: "Ты, величайший певец, и вы, блаженные души, 670 Нам укажите, прошу, где Анхиза найти? Ради встречи С ним пришли мы сюда, переплыли реки Эреба". Ей в немногих словах Мусей на это ответил: "Нет обиталищ у нас постоянных: по рощам тенистым Мы живем; у ручьев, где свежей трава луговая,675 Наши дома; но, если влечет вас желание сердца, Надо хребет перейти. Вас пологим путем поведу я". Так он сказал и пошел впереди и с горы показал им Даль зеленых равнин. И они спустились с вершины.

Старец Анхиз между тем озирал с усердьем ревнивым 680 Души, которым еще предстоит из долины зеленой, Где до поры пребывают они, подняться на землю. Сонмы потомков своих созерцал он и внуков грядущих, Чтобы узнать их судьбу, и удел, и нравы, -и силу, Но лишь увидел, что сын к нему по лугу стремится, 685 Руки порывисто он протянул навстречу Энею, Слезы из глаз полились и слова из уст излетели: "Значит, ты все же пришел? Одолела путь непосильный Верность святая твоя? От тебя и не ждал я иного. Снова дано мне смотреть на тебя, и слушать, и молвить 690 Слово в ответ? Я на это всегда уповал неизменно, День считая за днем,- и надежды мне не солгали. Сколько прошел ты морей, по каким ты землям скитался, Сколько опасностей знал,- и вот ты снова со мною! Как за тебя я боялся, мой сын, когда в Ливии был ты!" 695 Сын отвечал: "Ты сам, твой печальный образ, отец мой, Часто являлся ко мне, призывая в эти пределы. Флот мой стоит в Тирренских волнах. Протяни же мне руку, Руку, родитель, мне дай, не беги от сыновних объятий!" Молвил - и слезы ему обильно лицо оросили. 700 Трижды пытался отца удержать он, сжимая в объятьях, Трижды из сомкнутых рук бесплотная тень ускользала, Словно дыханье, легка, сновиденьям крылатым подобна.

Тут увидел Эней в глубине долины сокрытый Остров лесной, где кусты разрослись и шумели вершины: 705 Медленно Лета текла перед мирной обителью этой, Там без числа витали кругом племена и народы. Так порой на лугах в безмятежную летнюю пору Пчелы с цветка на цветок летают и вьются вкруг белых Лилий, и поле вокруг оглашается громким гуденьем. 710 Видит все это Эней - и объемлет ужас героя; Что за река там течет - в неведенье он вопрошает, Что за люди над ней такой теснятся толпою. Молвит родитель в ответ: "Собрались здесь души, которым Вновь суждено вселиться в тела, и с влагой летейской 715 Пьют забвенье они в уносящем заботы потоке. Эти души тебе показать и назвать поименно Жажду давно уже я, чтобы наших ты видел потомков, Радуясь вместе со мной обретенью земли Италийской". "Мыслимо ль это, отец, чтоб отсюда души стремились 720 Снова подняться на свет и облечься тягостной плотью? Злая, видно, тоска влечет несчастных на землю!" "Что ж, и об этом скажу, без ответа тебя не оставлю, Начал родитель Анхиз и все рассказал по порядку. Землю, небесную твердь и просторы водной равнины, 725 Лунный блистающий шар, и Титана светоч, и звезды, Все питает душа, и дух, по членам разлитый, Движет весь мир, пронизав его необъятное тело. Этот союз породил и людей, и зверей, и пернатых, Рыб и чудовищ морских, сокрытых под мраморной гладью. 730 Душ семена рождены в небесах и огненной силой Наделены - но их отягчает косное тело, Жар их земная плоть, обреченная гибели, гасит. Вот что рождает в них страх, и страсть, и радость, и муку, Вот почему из темной тюрьмы они света не видят. 735 Даже тогда, когда жизнь их в последний час покидает, Им не дано до конца от зла, от скверны телесной Освободиться: ведь то, что глубоко в них вкоренилось, С ними прочно срослось - не остаться надолго не может. Кару нести потому и должны они все - чтобы мукой 740 Прошлое зло искупить. Одни, овеваемы ветром, Будут висеть в пустоте, у других пятно преступленья Выжжено будет огнем или смыто в пучине бездонной. Маны любого из нас понесут свое наказанье, Чтобы немногим затем перейти в простор Элизийский. 745 Время круг свой замкнет, минуют долгие сроки, Вновь обретет чистоту, от земной избавленный порчи, Душ изначальный огонь, эфирным дыханьем зажженный. Времени бег круговой отмерит десять столетий, Души тогда к Летейским волнам божество призывает, 750 Чтобы, забыв обо всем, они вернулись под своды Светлого неба и вновь захотели в тело вселиться".