Энергеты всех стран объединяйтесь!
Шрифт:
— Да в том и дело, что весёлого в ней мало, — я давал себе зарок не выступать и сидеть как мышь под веником, но сейчас меня просто прорвало. — И, если полностью перейти к ней, это будет началом конца не только для страны, а для всей идеи социалистического государства в целом.
— Это ещё почему? — выпучила на меня глаза Дина Рашидовна, которая ожидала от меня всего что угодно, только не таких слов.
— Да потому что в плановой экономике есть один фатальный недостаток, — я тяжело вздохнул, понимая, как подставился, но отступать не собирался. — Это сам план. В нём просто нереально учесть все потребности населения. А это ведёт к возникновению дефицита, приписок и прочего, что фатально сказывается на людях, а главное, на их ментальности. Когда человек весь день занят тем, что ищет, где бы чего урвать, ни о каком строительстве
— То есть ты утверждаешь, что при плановой экономике наши советские граждане превратятся в каких-то жадных мещан, помешанных на шмотках?!! — голос учительницы начал набирать высоту, показывая уровень её возмущения. — Ты хоть понимаешь вообще, что несёшь?!
— Ладно давайте объясню наглядно, — я мысленно махнул рукой, решив идти до конца. — Что самое сложное в планировании? Давайте, отличники, вы же шарите в этом. Помогайте!
— Учесть все потребности населения, — на удивление первой голос подала Сикорская, — если судить по твоим словам.
— Принимается, — я кивнул, — а как это сделать?
— По отчётам из Райпо, конечно, — хмыкнула наша староста, Ксюха Денисова, буквально на днях делавшая доклад по этой теме. — В райпотребсоюзе собирают данные из магазинов и отправляют их в госплан. И там уже решают, какие товары где нужны.
— Вот! — я наставительно поднял палец. — И вот тут зарыта собака! Если у нас будет одна только плановая экономика, с этого момента начнётся тот самый, скрытый от чужих глаз хаос, который может погубить целую страну. Сейчас объясню. Вот представьте, что у нас нет ни одного кооперативного магазина. Нет артелей, фабрик, заводов, ничего. Всё изготавливается только на госпредприятиях согласно спущенного сверху плана. Как вы думаете, что проще сделать, десяток платьев разного цвета и фасона или десять роб из обычной мешковины?
— К чему этот идиотский вопрос, Чеботарёв? — сердито стукнула по столу географичка. — Что ты вообще несёшь?
— Я утрирую немного, но в целом дело так и обстоит, — я пожал плечами. — Предприятию гораздо выгоднее делать ограниченный ассортимент товаров, это проще экономически.
— Да кто будет брать робу вместо платья? — рассмеялась Полякова, обернувшись ко мне и постучала себя по голове. — Ты совсем ку-ку?
— А что, если ничего другого нет? — я хитро ухмыльнулся. — Просто нет, потому что по плану в этот магазин или даже город завезли только робы. Ну, так получилось. И ателье нет, чтобы сшить на заказ, ведь, как мы помним, частную деятельность тоже запретили, ибо план. А в государственных очереди на полгода вперёд. Что делать людям, будут они брать робы?
— Ну будут, — буркнул Ромка. — И ты хочешь сказать, что после этого райпотребсоюз отчитается о продаже партии, а в госплане снова пришлют робы?
— Именно! Два чая этому столику! — вырвалась у меня древняя присказка, хорошо, что здесь её никто не знал. — То есть видите, план начинает пожирать сам себя.
— Этого не будет никогда! — припечатала Дина Рашидовна. — За такими вещами следят ответственные товарищи из партии и никогда не допустят подобного!
— Я бы с вами поспорил по поводу бюрократизма, очковтирательства и прочего, но думаю, сейчас не время, — я криво усмехнулся. — Возьмём как допущение человеческий фактор. Кто-то недосмотрел, забегался, пропустил и так далее. Люди не роботы, они могут ошибаться. Главное, что вы поняли, к чему я веду. Когда товарооборот регулируется искусственно, как в случае с госпланом, возможны подобные коллизии. Производство всегда будет стремиться к унификации, удешевлению производимого товара. А если берут и такой, зачем делать что-то ещё? Люди же будут вынуждены покупать некрасивую, некачественную одежду и вообще товары народного потребления, просто потому что у них нет альтернативы. А частные производства как раз и дают ту самую необходимую альтернативу, которая, кстати, заодно двигает развитие общества.
— То есть ты предлагаешь полностью отказаться от плановой экономки? — на удивление, учительница даже немного успокоилась, но в глазах появился подозрительный прищур. — А может, вообще выбросить учение Марксизма-Ленинизма и стать капиталистами?
— Я этого не говорил, — да, передёргивать училка умела. — Наоборот, я считаю, что в некоторых сферах плановая экономика не просто нужна, а единственно возможна. Стратегическое производство, военно-промышленный комплекс, топливная и энергетическая сфера деятельности, отдавать их на откуп частникам опасно и чревато потерей контроля над ситуацией. Но вот лёгкая промышленность, производство товаров народного потребления, бытовой электроники, да те же цифровые технологии, всё это должно развиваться самостоятельно. Под присмотром государства, но всё же в частном порядке. Хотите пример?
— А давай, — с непонятной лихостью махнула Дина Рашидовна. — Удиви нас.
— У кого-нибудь есть финский телефон? — я обвёл класс взглядом. — Любой.
— У меня, — на удивление, откликнулась всё так же Сикорская. — И что? Ищешь, что украсть?
— Будь добра, покажи его, — я не обратил внимания на оскорбление. — Просто так, чтобы все видели.
— Ну вот, — девушка подняла руку с розовым телефоном, модель которого я не узнал, но это точно была «Нокия». — Доволен?
— Вполне. Все разглядели? Цвет, размер экрана, цветного, между прочим. Наверняка у него ещё и панели меняются, и ещё много разных прибамбасов. А теперь посмотрите сюда, — я поднял над головой свой мобильник. — Это наш родной, отечественный телефон «Электроника 2000». Металлический корпус, маленький чёрно-белый экран. Вес такой, что им от стаи волков отбиться можно. И, казалось бы, да, у Софии новая модель этого года, а у меня телефону почти восемь лет. Но я тут на днях заходил в магазин, и на прилавке лежат точно такие же мобильники, как у меня. Вот вообще ничем не отличающиеся. И это с учётом того, что прошло десять лет. Десять лет, вы понимаете?! Но везде торгуют старой моделью, просто потому, что зачем делать новую, если берут эту.
— И, по-твоему, это вина плановой экономики? — хмыкнула географичка. — Но при рыночной тем более никто не кинется делать что-то новое, если старое продаётся.
— Да, но там есть одна важнейшая для развития вещь, — я улыбнулся. — Конкуренция. С теми же телефонами, я более чем уверен, что себестоимость наших с Сикорской телефонов не сильно отличается. Да, у неё модель новее, но у меня тут металла с полкило. Однако её мобила стоит дороже, потому что пошлины и всё такое. Что делает её не по карману многим обычным работягам. Но, если пустить ту же «Нокию» на наш рынок, дать возможность торговать без пошлин, то мы очень быстро увидим, как у людей исчезнут разные «Электроники» и прочие уродцы, и появятся новые современные телефоны. И так во всём. Конкуренция решает, подталкивает развитие. А в основе плановой экономики она отсутствует в принципе.
— Ты так говоришь, будто граждане страны Советов сплошь мещане, помешанные на шмотовничестве, — поморщилась Дина Рашидовна. — А ведь это не так. Советские люди прежде всего творцы! Строители! И не только коммунизма, но и нового общества, где не будет этих старорежимных пережитков!
— Но для этого требуется высокий уровень технологического развития, — я не собирался впадать в патетику. — Знаете, как я вижу тот же коммунизм? Как общество, где потребление уничтожено как данность тем, что у всего населения есть доступ ко всем благам цивилизации. То есть все равны не потому, что бедные, а потому, что технологии развились до такого уровня, что вещи сами по себе цены не имеют. И получить ту же одежду или телефон можно, нажав пару кнопок, а домашний объёмный принтер напечатает их за несколько минут. И то же самое с едой. Выбрал блюдо, нажал на кнопку, и вуаля! Обед готов.
— Это всё фантастика, — отмахнулась училка. — Мы же говорим о том, что сейчас происходит.
— А сейчас развитие идёт как раз в том направлении, о котором я говорил, — не сумел удержаться я. — Товарищ Маленков и партия понимают, что нельзя людей одеть в одинаковые робы, и потому всё больше предприятий, поставляющих товары народного потребления, уходят на частные рельсы. И я считаю, что это правильный и единственно возможный вариант развития. Но лично я пошёл бы дальше. Например, допустил на наш рынок иностранные предприятия. С условием, что свою продукцию они полностью производят в Советском союзе. Пусть строят заводы, обучают персонал и по своим технологиям создают те же легковые автомобили, например. И людям будет хорошо, появится выбор, и нашей автомобильной промышленности, потому что наконец нужно будет вынуть голову из з… зазеркалья и начать проектировать и выпускать новые, более качественные и удобные модели, а не клепать вечно одно и то же в разных вариациях.